Самолюбие молодой девушки-кокетки было сильно задето холодностью Гонтрана.
«Маркиз де Монгори, — писал шевалье полковнику, — приглашает нас всех обедать в будущий четверг».
Четверг наступил.
Все обитатели замка де Пон отправились после завтрака к маркизу де Флар.
Как все малопроницательные отцы, де Пон избегал оставлять свою дочь наедине с кузеном и не обращал никакого внимания на ее сближение с Гонтраном.
Так и теперь, отправляясь в замок Монгори, Маргарита пожелала ехать туда верхом и просила шевалье сопровождать ее, но де Пон возразил на это:
— Д'Асти поедет со мною в тильбюри. Я хочу просить его, чтобы он правил новой английской лошадью, которую я не в состоянии сдержать один; с тобою поедет де Ласи.
И он улыбнулся Гонтрану, даже не заметив румянца, разлившегося по лицу Маргариты.
В замок маркиза Монгори вели две дороги: одна, очень удобная для езды в экипажах, пролегала вдоль реки; другая — крутая, утесистая, но более живописная, вела через лес. Маргарита выбрала последнюю, зная, что отец и шевалье не могут проехать по ней в экипаже.
И она не ошиблась; они выбрали первую.
Де Ласи, следовавший верхом за молодой девушкой, чувствовал, что помимо воли страсть готова увлечь его.
«Жребий брошен, — подумал он, — рано или поздно я все равно безумно полюблю Маргариту».
Что же касается Маргариты, то, когда она услыхала распоряжение отца, ею овладела досада, хотя в то же время она обрадовалась.
Де Ласи, садясь на лошадь, был так равнодушен и беспечен, что Маргарита рассердилась и сильно стегнула свою лошадь; лошадь заржала от боли, взвилась на дыбы, сделала скачок и помчалась, как вихрь. Подчиняясь необъяснимому страху, Гонтран понесся за нею; но Маргарита летела с быстротою молнии, с улыбкой проносилась над пропастью, стегая лошадь с тою безрассудностью, которая овладевает женщинами в минуты сильного раздражения.
Маргарита рассердилась на де Ласи за его холодность. Она мчалась вперед с безумной быстротою, давая этим понять, что не нуждается в его обществе, и в то же время желая заставить его бояться за нее. Сердце молодой девушки забилось тревожно, когда она услышала за собою топот лошади Гонтрана; она повернулась вполоборота, искоса взглянула на него и поняла, что он во что бы то ни стало решил догнать ее; это обрадовало Маргариту, и, по свойственному всем женщинам противоречию, она еще быстрее поскакала вперед.
Гонтрану де Ласи никогда бы не удалось догнать молодую девушку, если бы Маргарита вдруг не остановила свою прекрасную лошадь, которая взвилась на дыбы. Гонтран подумал, что с нею случилось несчастие, и мгновенно очутился возле нее.
Маргарита была сильно взволнована; Гонтран взглянул на дорогу и увидел человека высокого роста, шедшего к ним навстречу, что-то напевая и как-то странно вскидывая руки над головой. Он узнал Нику, идиота из Шатель-Сензуара, и понял тогда, что испугало Маргариту, которая, разумеется, вспомнила ужасную ночь, когда он спас ее из рук этого безумного.
— Не бойтесь ничего, — сказал он ей. — Я с вами. Она поспешно обернулась к нему. В ее взгляде не было уже гнева, и он, казалось, говорил: благодарю вас за помощь!
Гонтран поехал рядом с Маргаритой.
— У меня ничего нет с собою, кроме хлыста, — сказал он ей. — Но если он в буйном настроении, то я растопчу его ногами моей лошади; не бойтесь ничего.
Идиот размахивал руками и напевал, идя им навстречу; заметив их, он остановился и приложил руку ко лбу, как бы стараясь что-то припомнить… Гонтран загородил собою Маргариту, приготовившись растоптать идиота ногами своей лошади, если бы он напал на них; но тот, с наивным любопытством поглядев на него, забормотал:
— Была вода, — не правда ли? — много воды…
Бедняк вспомнил, что благодаря маркизу он принял холодную ванну. Увидав Маргариту, которую Гонтран загородил собою, он пробормотал:
— Ах, княжна… княжна…
Он начал скакать и петь, выражая этим бурную радость. Потом, по привычке, с мольбою сложил руки и взглянул на Маргариту. Молодая девушка бросила ему золотую монету, вызвавшую восторг у нищего, и пустила свою лошадь вскачь. Гонтран последовал за нею.
Нищий казался удивленным таким внезапным отъездом; он опустил голову, и слезы блеснули у него на глазах, затем он зашагал, бормоча:
— Княжна разлюбила меня!
Маргарита, проскакав порядочное расстояние, задержала лошадь и, обернувшись к Гонтрану, сказала:
— Я очень испугалась.
Взглянув на него, она заметила его бледность и объяснила ее страхом за себя. Сердце ее радостно забилось.
«Он, может быть, любит меня?» — подумала она.
Таким образом они проехали молча два лье. Между деревьями показался замок де Монгори.
— Ну, вот мы и приехали, — сказала Маргарита. Гонтран вздрогнул.
— И, вероятно, опоздали.
— Вы так думаете? — рассеянно спросил маркиз.
— Да, — сказала Маргарита, — хотя наша дорога короче той, по которой поехал отец, но мы ехали сейчас так медленно, что отец и кузен, наверно, обогнали нас.
Вдруг Маргарита покраснела и опустила глаза.
— Маркиз де Монгори, быть может, уже беспокоится, — пробормотала она.
При этом имени лицо Гонтрана побледнело, и кровь прилила к его сердцу; Маргарита заметила его бледность и волнение, когда он пробормотал:
— Ах, простите, я и забыл, что скоро вы будете маркизой де Флар-Монгори.
Маргарита испугалась его волнения; она поняла, что Гонтран любит ее безумно и безнадежно; а Гонтран забыл, какую гнусную роль назначил ему шевалье и свое намерение помешать этому браку своею холодностью; он взглянул на молодую девушку так страстно, что она поняла его взгляд лучше всяких слов. Любовь к Леоне совершенно исчезла из сердца де Ласи.
XXVIII
Маргарита де Пон госпоже де Лерм.
«Дорогая моя!
Напрасно я жду ответа от тебя на мои письма. Ты упорно не отвечаешь мне. Что это значит?
Однако я сильно нуждаюсь в твоих советах, потому что твоя маленькая Маргарита, мнившая себя когда-то сильной и насмешливой, чувствует себя теперь совершенно беспомощной.
С чего начать? Мне так много надо сообщить тебе, рассказать о стольких происшествиях.
Я пишу тебе в полночь. Сегодня мы обедали в Монгори. Ах, моя дорогая, какое ужасное зрелище!
До сих пор я бывала очень редко у своего будущего мужа; так как я раньше смотрела на него только как на друга моего отца, то находила вполне естественным, что человек его лет окружает себя воспоминаниями прошлого, живет в старом замке и сам напоминает собою один из тех фамильных портретов, которыми у него увешаны стены. Но сегодня… Ах, дорогая моя, пожалей меня, потому что холод объял мое сердце, когда я въехала в ворота, украшенные фамильным гербом.
Старый замок и старый муж — вот мой удел.
Если бы ты знала, как он стар, мрачен, покрыт плесенью — этот феодальный замок, где последний из рода де Монгори проводит свои дни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
«Маркиз де Монгори, — писал шевалье полковнику, — приглашает нас всех обедать в будущий четверг».
Четверг наступил.
Все обитатели замка де Пон отправились после завтрака к маркизу де Флар.
Как все малопроницательные отцы, де Пон избегал оставлять свою дочь наедине с кузеном и не обращал никакого внимания на ее сближение с Гонтраном.
Так и теперь, отправляясь в замок Монгори, Маргарита пожелала ехать туда верхом и просила шевалье сопровождать ее, но де Пон возразил на это:
— Д'Асти поедет со мною в тильбюри. Я хочу просить его, чтобы он правил новой английской лошадью, которую я не в состоянии сдержать один; с тобою поедет де Ласи.
И он улыбнулся Гонтрану, даже не заметив румянца, разлившегося по лицу Маргариты.
В замок маркиза Монгори вели две дороги: одна, очень удобная для езды в экипажах, пролегала вдоль реки; другая — крутая, утесистая, но более живописная, вела через лес. Маргарита выбрала последнюю, зная, что отец и шевалье не могут проехать по ней в экипаже.
И она не ошиблась; они выбрали первую.
Де Ласи, следовавший верхом за молодой девушкой, чувствовал, что помимо воли страсть готова увлечь его.
«Жребий брошен, — подумал он, — рано или поздно я все равно безумно полюблю Маргариту».
Что же касается Маргариты, то, когда она услыхала распоряжение отца, ею овладела досада, хотя в то же время она обрадовалась.
Де Ласи, садясь на лошадь, был так равнодушен и беспечен, что Маргарита рассердилась и сильно стегнула свою лошадь; лошадь заржала от боли, взвилась на дыбы, сделала скачок и помчалась, как вихрь. Подчиняясь необъяснимому страху, Гонтран понесся за нею; но Маргарита летела с быстротою молнии, с улыбкой проносилась над пропастью, стегая лошадь с тою безрассудностью, которая овладевает женщинами в минуты сильного раздражения.
Маргарита рассердилась на де Ласи за его холодность. Она мчалась вперед с безумной быстротою, давая этим понять, что не нуждается в его обществе, и в то же время желая заставить его бояться за нее. Сердце молодой девушки забилось тревожно, когда она услышала за собою топот лошади Гонтрана; она повернулась вполоборота, искоса взглянула на него и поняла, что он во что бы то ни стало решил догнать ее; это обрадовало Маргариту, и, по свойственному всем женщинам противоречию, она еще быстрее поскакала вперед.
Гонтрану де Ласи никогда бы не удалось догнать молодую девушку, если бы Маргарита вдруг не остановила свою прекрасную лошадь, которая взвилась на дыбы. Гонтран подумал, что с нею случилось несчастие, и мгновенно очутился возле нее.
Маргарита была сильно взволнована; Гонтран взглянул на дорогу и увидел человека высокого роста, шедшего к ним навстречу, что-то напевая и как-то странно вскидывая руки над головой. Он узнал Нику, идиота из Шатель-Сензуара, и понял тогда, что испугало Маргариту, которая, разумеется, вспомнила ужасную ночь, когда он спас ее из рук этого безумного.
— Не бойтесь ничего, — сказал он ей. — Я с вами. Она поспешно обернулась к нему. В ее взгляде не было уже гнева, и он, казалось, говорил: благодарю вас за помощь!
Гонтран поехал рядом с Маргаритой.
— У меня ничего нет с собою, кроме хлыста, — сказал он ей. — Но если он в буйном настроении, то я растопчу его ногами моей лошади; не бойтесь ничего.
Идиот размахивал руками и напевал, идя им навстречу; заметив их, он остановился и приложил руку ко лбу, как бы стараясь что-то припомнить… Гонтран загородил собою Маргариту, приготовившись растоптать идиота ногами своей лошади, если бы он напал на них; но тот, с наивным любопытством поглядев на него, забормотал:
— Была вода, — не правда ли? — много воды…
Бедняк вспомнил, что благодаря маркизу он принял холодную ванну. Увидав Маргариту, которую Гонтран загородил собою, он пробормотал:
— Ах, княжна… княжна…
Он начал скакать и петь, выражая этим бурную радость. Потом, по привычке, с мольбою сложил руки и взглянул на Маргариту. Молодая девушка бросила ему золотую монету, вызвавшую восторг у нищего, и пустила свою лошадь вскачь. Гонтран последовал за нею.
Нищий казался удивленным таким внезапным отъездом; он опустил голову, и слезы блеснули у него на глазах, затем он зашагал, бормоча:
— Княжна разлюбила меня!
Маргарита, проскакав порядочное расстояние, задержала лошадь и, обернувшись к Гонтрану, сказала:
— Я очень испугалась.
Взглянув на него, она заметила его бледность и объяснила ее страхом за себя. Сердце ее радостно забилось.
«Он, может быть, любит меня?» — подумала она.
Таким образом они проехали молча два лье. Между деревьями показался замок де Монгори.
— Ну, вот мы и приехали, — сказала Маргарита. Гонтран вздрогнул.
— И, вероятно, опоздали.
— Вы так думаете? — рассеянно спросил маркиз.
— Да, — сказала Маргарита, — хотя наша дорога короче той, по которой поехал отец, но мы ехали сейчас так медленно, что отец и кузен, наверно, обогнали нас.
Вдруг Маргарита покраснела и опустила глаза.
— Маркиз де Монгори, быть может, уже беспокоится, — пробормотала она.
При этом имени лицо Гонтрана побледнело, и кровь прилила к его сердцу; Маргарита заметила его бледность и волнение, когда он пробормотал:
— Ах, простите, я и забыл, что скоро вы будете маркизой де Флар-Монгори.
Маргарита испугалась его волнения; она поняла, что Гонтран любит ее безумно и безнадежно; а Гонтран забыл, какую гнусную роль назначил ему шевалье и свое намерение помешать этому браку своею холодностью; он взглянул на молодую девушку так страстно, что она поняла его взгляд лучше всяких слов. Любовь к Леоне совершенно исчезла из сердца де Ласи.
XXVIII
Маргарита де Пон госпоже де Лерм.
«Дорогая моя!
Напрасно я жду ответа от тебя на мои письма. Ты упорно не отвечаешь мне. Что это значит?
Однако я сильно нуждаюсь в твоих советах, потому что твоя маленькая Маргарита, мнившая себя когда-то сильной и насмешливой, чувствует себя теперь совершенно беспомощной.
С чего начать? Мне так много надо сообщить тебе, рассказать о стольких происшествиях.
Я пишу тебе в полночь. Сегодня мы обедали в Монгори. Ах, моя дорогая, какое ужасное зрелище!
До сих пор я бывала очень редко у своего будущего мужа; так как я раньше смотрела на него только как на друга моего отца, то находила вполне естественным, что человек его лет окружает себя воспоминаниями прошлого, живет в старом замке и сам напоминает собою один из тех фамильных портретов, которыми у него увешаны стены. Но сегодня… Ах, дорогая моя, пожалей меня, потому что холод объял мое сердце, когда я въехала в ворота, украшенные фамильным гербом.
Старый замок и старый муж — вот мой удел.
Если бы ты знала, как он стар, мрачен, покрыт плесенью — этот феодальный замок, где последний из рода де Монгори проводит свои дни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151