Если надо - разбей его!" Он может быть спокоен, мой брат... - сказала Цой голосом, натянутым, как струна.
"Милая, прелесть моя!" - едва не вскрикнул Алеша с заблестевшими глазами.
- И что же вы будете делать теперь? - спросил он.
- Что я буду делать? - Она подумала. - Вернусь на родину. Буду ловить концы оборванных нитей и связывать их в узелки.
- Вам нужна настоящая революционная партия - вот что вам нужно сейчас! - в волнении сказал Алеша, встал и несколько раз прошелся по комнате. - Вот вы изволили говорить - никто не заботился, чтобы привлечь рабочих, продолжал он, остановившись против Цой. - Это, конечно, ошибка. Но задача не была в том, чтобы попросту привлечь их к господскому делу. Задача была организовать рабочих так, чтобы они пошли в голове народа, - вот в чем задача. И эта задача еще стоит перед вами. Вам нужна партия рабочих и бедных крестьян. Эту партию могут и должны создать люди, подобные вам. Работа эта с виду не броская, кропотливая работа...
Алеша не докончил. Из темноты за окном донеслись один за другим три отдаленных выстрела, повторенные эхом в горах. Некоторое время постояла тишина, потом выстрелы зазвучали снова - более отдаленные и ближние. Вскоре они слились в сплошной грохот, наполнивший ночь своими однообразными и грозными звуками.
- Так вот оно как! - спокойно сказал Алеша в заключение своих мыслей о партии. - Что ж, мне придется пойти... - Он взял в углу винтовку. - Вы куда? - подозрительно спросил он, заметив, что Цой снимает с вешалки пальто.
- С вами, конечно.
Алеша, опершись на винтовку, постоял немного, скосив глаза в пол.
- Объясните-ка мне, будьте любезны, - сказал он, - зачем вам, к примеру, рисковать жизнью в этом деле? Оно глупо вообще, а в жизни вашей вовсе случайно.
- Вы же рискуете?
- К великому сожалению, это входит в прямую обязанность мою.
- Как же я-то могу не находиться сейчас там, где будут умирать наши люди? - удивленная, спросила Цой. - Что они обо мне подумают?
- Так-так! Сначала прекрасные слова об обязанности перед народом своим, а потом голову под шальную пулю. Глупо-с! - с неожиданным раздражением сказал Алеша.
- Все равно я не могу послушаться вас!
- А это мы посмотрим...
Алеша выдернул из двери ключ, выскочил за дверь и, с силой захлопнув ее, замкнул с другой стороны.
XL
Ночь была так темна, что Алеша вначале ничего не мог различить. По слуху определив, где стреляют, он побежал в ту сторону, петляя по кривым улочкам, натыкаясь на плетни, какие-то колючки и ругаясь самыми страшными словами, какие только знал. Потом его нагнала группа вооруженных корейцев, бежавших в том же направлении, и Алеша примкнул к ним.
Постепенно он стал различать фанзы, огороды и понял, что стреляют под сопками, с восточной стороны деревни. Шальные пули изредка посвистывали где-то высоко. Пока Алеша с корейцами добежали до укреплений, стрельба занялась уже и с северной стороны.
От стены отделился толстый кореец с большим "смитом" в руке, видно начальник, и, тыча "смитом" в темноту, сердитым голосом закричал на корейцев, прибежавших с Алешей. Они, пригибаясь, гуськом засеменили куда-то влево.
- А русские партизаны где? - спросил Алеша, с трудом различая копошащиеся у темных амбразур белые фигуры корейцев.
- Русики там! - недовольно сказал начальник, приняв Алешу за отставшего партизана сучанской роты, и ткнул "смитом" вправо, вдоль стены.
Алеша побежал вправо.
Стрельба была уже не сплошной, а то стихала совсем, то вновь вспыхивала со стороны сопок, и тогда в ответ гремели выстрелы по линии стены. Не обращая внимания на пули, которые, как занималась стрельба, со свистом проносились над ним, и досадуя на то, что не может принять руководящего участия во всем, что здесь происходит, Алеша миновал линию укреплений, снова попетлял где-то среди фанз и выбежал к другим укреплениям. Здесь кто-то схватил его за шиворот, закричал: "Я покажу тебе бегать тут!" - и громко обматерил его.
- Ну, слава богу! - тяжело дыша, радостно сказал Алеша.
- Фу-ты! Да это товарищ Чуркин! - смущенно сказал Никишин.
- Я как раз к вам бежал, - придерживая рукой колотящееся сердце, говорил Алеша. - Что здесь происходит?
- А ничего не происходит, патроны на г... переводим! - с досадой сказал Никишин.
- Стало быть, мне и здесь делать нечего?
- Совсем, можно сказать, нечего, - покорно согласился Никишин.
- Подумать только, на что силы и время тратим! - с яростью сказал Алеша.
- Уж верно что, - ребята и то жалуются. Главное дело, у этих корейцев пища без соли...
- Тьфу, ерунда какая! Помоги мне хоть председателя найти.
Невидимые хунхузы под сопкой снова начали стрелять. Кое-кто из партизан стал было отвечать.
- Кто там пуляет? - закричал Никишин. - Пущай они сами пуляют, ну их к чертовой матери...
Сопровождаемый связным, Алеша пошел в обратном направлении и левее того пункта, где командовал толстый кореец, нашел Сергея Пак. С ним была и Цой.
- Так-так, в окно прыгать, как девчонка... Видать, вы и у себя, в Корее, так революцию делали, - тоненько сказал Алеша.
Он был окончательно расположен к ней.
Перестрелка с хунхузами, то вспыхивая, то замолкая, длилась до утра. Как только стало светать, хунхузы ушли в неизвестном направлении, их так никто и не видел.
Алеша и Цой, эскортируемые взводом партизан, выехали в Скобеевку.
XLI
Раненый Петр лежал в доме Костенецких, в комнате, где он обычно жил вместе с Мартемьяновым.
Петр томился от вынужденного бездействия. Всякий раз Владимир Григорьевич заставал у его постели народ.
- Бо-знать, что такое! И накурили! - сердился Владимир Григорьевич. Все вон отсюда! Вон, вон! - кричал он, указывая длинным пальцем на дверь.
Для наблюдения над Петром была приставлена сиделка - черноглазая красавица Фрося.
Она поступила работать в больницу еще до германской войны. Фрося тогда только что вышла замуж, и муж был взят на царскую службу. На войну он пошел, не успев побывать дома, а когда после двух лет войны приехал раненый, у Фроси был ребенок, которого он не имел никаких оснований считать своим.
Выгнав Фросю из дому, мужественный солдат пропьянствовал недели три и снова уехал на фронт и был убит.
Отплакав положенный срок, Фрося стала жить еще лише прежнего и родила еще двух ребят. Черноглазые, похожие на мать ребята так и перли из нее, а она все хорошела и наливалась телом. И так легко и свободно носила она по земле вдовью свою неотразимую стать, что все скобеевские бабы, и старые и молодые, понося Фросю за глаза, в глаза льстили и завидовали ей.
Фрося выказывала Петру такие знаки расположения, какие не входили в обязанности сиделки. (Он нравился ей не больше других, да таков уж был ее норов.) Но Петр, внимание которого не было направлено в эту сторону, не замечал этого, как не замечал и той откровенной неприязни, которую Фрося выказывала Лене, часто заходившей к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
"Милая, прелесть моя!" - едва не вскрикнул Алеша с заблестевшими глазами.
- И что же вы будете делать теперь? - спросил он.
- Что я буду делать? - Она подумала. - Вернусь на родину. Буду ловить концы оборванных нитей и связывать их в узелки.
- Вам нужна настоящая революционная партия - вот что вам нужно сейчас! - в волнении сказал Алеша, встал и несколько раз прошелся по комнате. - Вот вы изволили говорить - никто не заботился, чтобы привлечь рабочих, продолжал он, остановившись против Цой. - Это, конечно, ошибка. Но задача не была в том, чтобы попросту привлечь их к господскому делу. Задача была организовать рабочих так, чтобы они пошли в голове народа, - вот в чем задача. И эта задача еще стоит перед вами. Вам нужна партия рабочих и бедных крестьян. Эту партию могут и должны создать люди, подобные вам. Работа эта с виду не броская, кропотливая работа...
Алеша не докончил. Из темноты за окном донеслись один за другим три отдаленных выстрела, повторенные эхом в горах. Некоторое время постояла тишина, потом выстрелы зазвучали снова - более отдаленные и ближние. Вскоре они слились в сплошной грохот, наполнивший ночь своими однообразными и грозными звуками.
- Так вот оно как! - спокойно сказал Алеша в заключение своих мыслей о партии. - Что ж, мне придется пойти... - Он взял в углу винтовку. - Вы куда? - подозрительно спросил он, заметив, что Цой снимает с вешалки пальто.
- С вами, конечно.
Алеша, опершись на винтовку, постоял немного, скосив глаза в пол.
- Объясните-ка мне, будьте любезны, - сказал он, - зачем вам, к примеру, рисковать жизнью в этом деле? Оно глупо вообще, а в жизни вашей вовсе случайно.
- Вы же рискуете?
- К великому сожалению, это входит в прямую обязанность мою.
- Как же я-то могу не находиться сейчас там, где будут умирать наши люди? - удивленная, спросила Цой. - Что они обо мне подумают?
- Так-так! Сначала прекрасные слова об обязанности перед народом своим, а потом голову под шальную пулю. Глупо-с! - с неожиданным раздражением сказал Алеша.
- Все равно я не могу послушаться вас!
- А это мы посмотрим...
Алеша выдернул из двери ключ, выскочил за дверь и, с силой захлопнув ее, замкнул с другой стороны.
XL
Ночь была так темна, что Алеша вначале ничего не мог различить. По слуху определив, где стреляют, он побежал в ту сторону, петляя по кривым улочкам, натыкаясь на плетни, какие-то колючки и ругаясь самыми страшными словами, какие только знал. Потом его нагнала группа вооруженных корейцев, бежавших в том же направлении, и Алеша примкнул к ним.
Постепенно он стал различать фанзы, огороды и понял, что стреляют под сопками, с восточной стороны деревни. Шальные пули изредка посвистывали где-то высоко. Пока Алеша с корейцами добежали до укреплений, стрельба занялась уже и с северной стороны.
От стены отделился толстый кореец с большим "смитом" в руке, видно начальник, и, тыча "смитом" в темноту, сердитым голосом закричал на корейцев, прибежавших с Алешей. Они, пригибаясь, гуськом засеменили куда-то влево.
- А русские партизаны где? - спросил Алеша, с трудом различая копошащиеся у темных амбразур белые фигуры корейцев.
- Русики там! - недовольно сказал начальник, приняв Алешу за отставшего партизана сучанской роты, и ткнул "смитом" вправо, вдоль стены.
Алеша побежал вправо.
Стрельба была уже не сплошной, а то стихала совсем, то вновь вспыхивала со стороны сопок, и тогда в ответ гремели выстрелы по линии стены. Не обращая внимания на пули, которые, как занималась стрельба, со свистом проносились над ним, и досадуя на то, что не может принять руководящего участия во всем, что здесь происходит, Алеша миновал линию укреплений, снова попетлял где-то среди фанз и выбежал к другим укреплениям. Здесь кто-то схватил его за шиворот, закричал: "Я покажу тебе бегать тут!" - и громко обматерил его.
- Ну, слава богу! - тяжело дыша, радостно сказал Алеша.
- Фу-ты! Да это товарищ Чуркин! - смущенно сказал Никишин.
- Я как раз к вам бежал, - придерживая рукой колотящееся сердце, говорил Алеша. - Что здесь происходит?
- А ничего не происходит, патроны на г... переводим! - с досадой сказал Никишин.
- Стало быть, мне и здесь делать нечего?
- Совсем, можно сказать, нечего, - покорно согласился Никишин.
- Подумать только, на что силы и время тратим! - с яростью сказал Алеша.
- Уж верно что, - ребята и то жалуются. Главное дело, у этих корейцев пища без соли...
- Тьфу, ерунда какая! Помоги мне хоть председателя найти.
Невидимые хунхузы под сопкой снова начали стрелять. Кое-кто из партизан стал было отвечать.
- Кто там пуляет? - закричал Никишин. - Пущай они сами пуляют, ну их к чертовой матери...
Сопровождаемый связным, Алеша пошел в обратном направлении и левее того пункта, где командовал толстый кореец, нашел Сергея Пак. С ним была и Цой.
- Так-так, в окно прыгать, как девчонка... Видать, вы и у себя, в Корее, так революцию делали, - тоненько сказал Алеша.
Он был окончательно расположен к ней.
Перестрелка с хунхузами, то вспыхивая, то замолкая, длилась до утра. Как только стало светать, хунхузы ушли в неизвестном направлении, их так никто и не видел.
Алеша и Цой, эскортируемые взводом партизан, выехали в Скобеевку.
XLI
Раненый Петр лежал в доме Костенецких, в комнате, где он обычно жил вместе с Мартемьяновым.
Петр томился от вынужденного бездействия. Всякий раз Владимир Григорьевич заставал у его постели народ.
- Бо-знать, что такое! И накурили! - сердился Владимир Григорьевич. Все вон отсюда! Вон, вон! - кричал он, указывая длинным пальцем на дверь.
Для наблюдения над Петром была приставлена сиделка - черноглазая красавица Фрося.
Она поступила работать в больницу еще до германской войны. Фрося тогда только что вышла замуж, и муж был взят на царскую службу. На войну он пошел, не успев побывать дома, а когда после двух лет войны приехал раненый, у Фроси был ребенок, которого он не имел никаких оснований считать своим.
Выгнав Фросю из дому, мужественный солдат пропьянствовал недели три и снова уехал на фронт и был убит.
Отплакав положенный срок, Фрося стала жить еще лише прежнего и родила еще двух ребят. Черноглазые, похожие на мать ребята так и перли из нее, а она все хорошела и наливалась телом. И так легко и свободно носила она по земле вдовью свою неотразимую стать, что все скобеевские бабы, и старые и молодые, понося Фросю за глаза, в глаза льстили и завидовали ей.
Фрося выказывала Петру такие знаки расположения, какие не входили в обязанности сиделки. (Он нравился ей не больше других, да таков уж был ее норов.) Но Петр, внимание которого не было направлено в эту сторону, не замечал этого, как не замечал и той откровенной неприязни, которую Фрося выказывала Лене, часто заходившей к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156