Но когда поезд в двух перегонах от Шкотова подвергся обстрелу, Алеша решил слезть в Шкотове и дойти до ближайшего отряда: он хотел перед встречей с Петром Сурковым сам ознакомиться с тем, что делается в повстанческих районах.
И действительно - за те несколько дней, пока он добрался до Скобеевки, он прошел целый университет партизанской борьбы. Прохождение курса началось, едва он отошел от Шкотова.
- Кто идет? Задержись!.. - раздался окрик из кустов впереди.
Из-за изгиба дороги выметнулось двое партизан, - они с ружьями наперевес побежали к Алеше.
- Руки до горы!
Партизаны остановились против Алеши и взяли ружья на изготовку.
Алеша, жмурясь, с удовольствием смотрел на них.
- А сверток я куда дену? - весело сказал он, указав на бумажный сверток, в который он, только что переодевшись в кустах, сложил свой инженерский костюм.
- Не разговаривай!
- Да я - свой, свой! Проведите меня до караульного начальника, я ему документ покажу.
- Оружие есть? - ощерившись, спросил партизан, стоявший впереди.
- А то нет? Кабы я чужой был, я бы давно вас обоих ухлопал, усмехнулся Алеша. - Да ты что все на фуражку смотришь? - сказал Алеша, сообразив, что на фуражке остался след от инженерских молотков. - Ясно, что я переодетым был, когда ехал к вам...
- Обыщи его, Семенов!..
Второй партизан, русый паренек лет девятнадцати, опустив винтовку, неуверенно ступил по направлению к Алеше.
- Нет, уж извини, брат! - серьезно сказал Алеша. - Такого обычая мы не держимся - оружие сдавать. Я - рабочий из города, послан до вас большевицким комитетом...
- Много вас, рабочих, тут шляется! - тупо сказал первый партизан, ощетинив рыжие усы и собрав на лбу складки в палец толщиной. - Подумаешь начальство с комитету!.. Обыскать! Не разговаривать!..
То, что партизаны вначале не доверяли ему, было вполне естественно и не огорчало Алешу, но последние слова партизана возмутили его.
- Ах, вот как ты рассуждаешь? - медленно сказал Алеша, раздув свои волосатые вывернутые ноздри, пронзительно глядя на партизана. - "Много, значит, их тут шляется?!"... Рабочие, которые там в кабале сидят, к ним с чистым сердцем, а они - вон оно что! Да разве вы без рабочего класса можете какую надежду иметь? "Много их тут шляется!"... Ежели вы меня сейчас же не проводите до караульного начальника, я не посмотрю, что вы партизаны, и так обоим в морду насую!.. Вишь, герои какие! "Много, говорит, их тут шляется!.." - не на шутку обиделся и раскричался Алеша.
- Сведем его до караульного, что ли?.. - Русый паренек, не решаясь подойти к Алеше, робко взглянул на своего товарища.
- Ступай вперед! - сурово сказал Алеше первый партизан. - Коли побежишь, пулю получишь!
- Ты смотри не побеги, - уже посмеиваясь, сказал Алеша.
Сопровождаемый партизанами, он был приведен на хуторок под осиновой рощей. Предъявив караульному начальнику документ, который Алеша выпорол из брючной подкладки, и вволю поучив начальника, Алеша, в сопровождении того же недоверчивого партизана с рыжими усами, выехал на двуколке в село Майхе, где стоял штаб командира Бредюка.
Партизан был сердит на Алешу и вымещал злобу на лошадке, но Алеша, поглядывая на вздувшиеся паром темные поля, на лимонную полоску заката над дальними сиреневыми горами, вдыхая влажные ароматы, весело насвистывал всю дорогу.
В село они въехали, когда уже зажглись огни в избах. Еще издали донеслись звуки многочисленных гармоник, разноголосого пенья. Село представляло собой вооруженный лагерь. На улицах и во дворах горели костры, освещавшие лица и патронташи; мужики верхами возвращались с поля, волоча плуги и опрокинутые бороны; рев гармоник и пение смешивались с мычаньем коров, лаем собак, криками ребятишек.
Навстречу попалась группа пьяных партизан: один в распахнутом пиджаке играл на гармонике, трое, обнявшись и заплетаясь ногами, пели несогласным хором.
"Н-да, крестьянская республика", - подумал Алеша.
- Тут сам пройдешь, а то не проедем, - хмуро сказал партизан, указав кнутом на большую пятистенную избу с освещенными занавешенными окнами; вся улица перед избой была забита партизанами, сидевшими и лежавшими вокруг костров. Над крыльцом свисало темное полотнище.
Алеша спрыгнул с двуколки и взял под мышку сверток.
- Ты вот что, ты в бутылку не лезь, - сказал он партизану. - Насчет морды это я ведь так сказал. Бить морду за несознательность - это, брат, безобразие, и я бы этого не сделал. А сказал я это к тому, чтобы ты рабочих не оскорблял. К рабочим ты должен относиться, как к старшим товарищам своим. Понял?.. Твоя фамилия-то как?
- Снетков Павел... - несколько растерявшись, сказал партизан.
- Так-то вот, Снетков Павел. Понял теперь? Ну, прощай...
И Алеша торопливо сунул ему свою плотную ручку, которую тот с внезапной готовностью пожал.
II
На крыльце Алешу задержал дневальный.
- К Бредюку?.. Из города?.. Обожди маленько.
Через некоторое время дневальный вернулся.
- Пройди, что ли. Они на второй половине, - сказал он с лукавой улыбкой.
С чувством некоторого почтительного стеснения вошел Алеша в горницу к легендарному Бредюку. В горнице, вокруг стола, передвинутого от образов к двуспальной кровати, сидело в разнообразных позах человек пять командиров, все они повернулись к Алеше. По красным их лицам, острой закуске на столе и запотевшим стаканам Алеша понял, что люди эти только что выпивали, а по случаю его прихода спрятали бутылки под стол или под кровать, - в другое время Алеша Маленький сам был не дурак выпить и знал, как делаются такие штуки.
- Товарищ Бредюк кто будет? - спросил он, притворившись, будто ничего не заметил.
На кровати сидел, обложенный со всех сторон пуховыми подушками, небольшого роста плотный человек в нижней рубашке, из расстегнутого ворота которой выглядывало необыкновенно нежное, белое тело.
- Бредюк я буду, - сказал он сильно простуженным голосом.
Алеша с плохо скрытым удивлением задержал на нем свои ежовые глазки. На голове у человека, назвавшего себя Бредюком, была темная засаленная кепка, надвинутая на лоб, - огонек лампы мешал рассмотреть выражение его глаз, светлые, лихо закрученные усы выделялись на его широком красном лице.
- Вы, значица, из города? Так... Вот уже и из города к нам приехали! сказал Бредюк с чуть заметной издевкой в голосе и повел усами.
Вокруг почтительно заулыбались, кто-то сдержанно кашлянул.
"Вот так гусь!" - все более изумляясь, подумал Алеша.
- А кто же именно вы будете? - после некоторого молчания спросил Бредюк.
- Зовут меня - Алексей Чуркин.
- А, Чуркин! - многозначительно сказал Бредюк. - Никогда не слыхивал... И зачем же вы пожаловали?
Алеша понял, что пришло время спасать не только личную свою честь.
- Подержи-ка сверточек, - вспыхнув глазками, сказал он и с неожиданным раздражением сунул сверток на колени сидящего с краю потного командира в тулупчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
И действительно - за те несколько дней, пока он добрался до Скобеевки, он прошел целый университет партизанской борьбы. Прохождение курса началось, едва он отошел от Шкотова.
- Кто идет? Задержись!.. - раздался окрик из кустов впереди.
Из-за изгиба дороги выметнулось двое партизан, - они с ружьями наперевес побежали к Алеше.
- Руки до горы!
Партизаны остановились против Алеши и взяли ружья на изготовку.
Алеша, жмурясь, с удовольствием смотрел на них.
- А сверток я куда дену? - весело сказал он, указав на бумажный сверток, в который он, только что переодевшись в кустах, сложил свой инженерский костюм.
- Не разговаривай!
- Да я - свой, свой! Проведите меня до караульного начальника, я ему документ покажу.
- Оружие есть? - ощерившись, спросил партизан, стоявший впереди.
- А то нет? Кабы я чужой был, я бы давно вас обоих ухлопал, усмехнулся Алеша. - Да ты что все на фуражку смотришь? - сказал Алеша, сообразив, что на фуражке остался след от инженерских молотков. - Ясно, что я переодетым был, когда ехал к вам...
- Обыщи его, Семенов!..
Второй партизан, русый паренек лет девятнадцати, опустив винтовку, неуверенно ступил по направлению к Алеше.
- Нет, уж извини, брат! - серьезно сказал Алеша. - Такого обычая мы не держимся - оружие сдавать. Я - рабочий из города, послан до вас большевицким комитетом...
- Много вас, рабочих, тут шляется! - тупо сказал первый партизан, ощетинив рыжие усы и собрав на лбу складки в палец толщиной. - Подумаешь начальство с комитету!.. Обыскать! Не разговаривать!..
То, что партизаны вначале не доверяли ему, было вполне естественно и не огорчало Алешу, но последние слова партизана возмутили его.
- Ах, вот как ты рассуждаешь? - медленно сказал Алеша, раздув свои волосатые вывернутые ноздри, пронзительно глядя на партизана. - "Много, значит, их тут шляется?!"... Рабочие, которые там в кабале сидят, к ним с чистым сердцем, а они - вон оно что! Да разве вы без рабочего класса можете какую надежду иметь? "Много их тут шляется!"... Ежели вы меня сейчас же не проводите до караульного начальника, я не посмотрю, что вы партизаны, и так обоим в морду насую!.. Вишь, герои какие! "Много, говорит, их тут шляется!.." - не на шутку обиделся и раскричался Алеша.
- Сведем его до караульного, что ли?.. - Русый паренек, не решаясь подойти к Алеше, робко взглянул на своего товарища.
- Ступай вперед! - сурово сказал Алеше первый партизан. - Коли побежишь, пулю получишь!
- Ты смотри не побеги, - уже посмеиваясь, сказал Алеша.
Сопровождаемый партизанами, он был приведен на хуторок под осиновой рощей. Предъявив караульному начальнику документ, который Алеша выпорол из брючной подкладки, и вволю поучив начальника, Алеша, в сопровождении того же недоверчивого партизана с рыжими усами, выехал на двуколке в село Майхе, где стоял штаб командира Бредюка.
Партизан был сердит на Алешу и вымещал злобу на лошадке, но Алеша, поглядывая на вздувшиеся паром темные поля, на лимонную полоску заката над дальними сиреневыми горами, вдыхая влажные ароматы, весело насвистывал всю дорогу.
В село они въехали, когда уже зажглись огни в избах. Еще издали донеслись звуки многочисленных гармоник, разноголосого пенья. Село представляло собой вооруженный лагерь. На улицах и во дворах горели костры, освещавшие лица и патронташи; мужики верхами возвращались с поля, волоча плуги и опрокинутые бороны; рев гармоник и пение смешивались с мычаньем коров, лаем собак, криками ребятишек.
Навстречу попалась группа пьяных партизан: один в распахнутом пиджаке играл на гармонике, трое, обнявшись и заплетаясь ногами, пели несогласным хором.
"Н-да, крестьянская республика", - подумал Алеша.
- Тут сам пройдешь, а то не проедем, - хмуро сказал партизан, указав кнутом на большую пятистенную избу с освещенными занавешенными окнами; вся улица перед избой была забита партизанами, сидевшими и лежавшими вокруг костров. Над крыльцом свисало темное полотнище.
Алеша спрыгнул с двуколки и взял под мышку сверток.
- Ты вот что, ты в бутылку не лезь, - сказал он партизану. - Насчет морды это я ведь так сказал. Бить морду за несознательность - это, брат, безобразие, и я бы этого не сделал. А сказал я это к тому, чтобы ты рабочих не оскорблял. К рабочим ты должен относиться, как к старшим товарищам своим. Понял?.. Твоя фамилия-то как?
- Снетков Павел... - несколько растерявшись, сказал партизан.
- Так-то вот, Снетков Павел. Понял теперь? Ну, прощай...
И Алеша торопливо сунул ему свою плотную ручку, которую тот с внезапной готовностью пожал.
II
На крыльце Алешу задержал дневальный.
- К Бредюку?.. Из города?.. Обожди маленько.
Через некоторое время дневальный вернулся.
- Пройди, что ли. Они на второй половине, - сказал он с лукавой улыбкой.
С чувством некоторого почтительного стеснения вошел Алеша в горницу к легендарному Бредюку. В горнице, вокруг стола, передвинутого от образов к двуспальной кровати, сидело в разнообразных позах человек пять командиров, все они повернулись к Алеше. По красным их лицам, острой закуске на столе и запотевшим стаканам Алеша понял, что люди эти только что выпивали, а по случаю его прихода спрятали бутылки под стол или под кровать, - в другое время Алеша Маленький сам был не дурак выпить и знал, как делаются такие штуки.
- Товарищ Бредюк кто будет? - спросил он, притворившись, будто ничего не заметил.
На кровати сидел, обложенный со всех сторон пуховыми подушками, небольшого роста плотный человек в нижней рубашке, из расстегнутого ворота которой выглядывало необыкновенно нежное, белое тело.
- Бредюк я буду, - сказал он сильно простуженным голосом.
Алеша с плохо скрытым удивлением задержал на нем свои ежовые глазки. На голове у человека, назвавшего себя Бредюком, была темная засаленная кепка, надвинутая на лоб, - огонек лампы мешал рассмотреть выражение его глаз, светлые, лихо закрученные усы выделялись на его широком красном лице.
- Вы, значица, из города? Так... Вот уже и из города к нам приехали! сказал Бредюк с чуть заметной издевкой в голосе и повел усами.
Вокруг почтительно заулыбались, кто-то сдержанно кашлянул.
"Вот так гусь!" - все более изумляясь, подумал Алеша.
- А кто же именно вы будете? - после некоторого молчания спросил Бредюк.
- Зовут меня - Алексей Чуркин.
- А, Чуркин! - многозначительно сказал Бредюк. - Никогда не слыхивал... И зачем же вы пожаловали?
Алеша понял, что пришло время спасать не только личную свою честь.
- Подержи-ка сверточек, - вспыхнув глазками, сказал он и с неожиданным раздражением сунул сверток на колени сидящего с краю потного командира в тулупчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156