А еще целую я маму, дядю Андреича, брата Петеньку, а у Вас целую руку и прошу благословения. И еще прошу передать Алешеньке с его ревматизмом носки, носки американские. Американцы очень ухаживают за нами, но все подружки говорят, что они люди неверные, а больше можно верить японцам, коих, говорят, скоро прибудет очень много.
Бросаю писать, потому что большая гроза идет с запада, вон даже солдатики бегут.
Остаюсь любящая и безутешная, но не хочу роптать, ибо Христос после всех его мучений пребывает среди нас и утешает нас, грешных. Аминь.
Ваша Соня.
Все время, пока Петр с серьезным выражением лица читал это письмо, в комнате хохот стоял: смеялся Алеша, тронутый заботами Сони, смеялся и кашлял Мартемьянов, понявший, что дядя Андреич, которому Соня слала поцелуй, это есть он - Филипп Андреевич, смеялись все красноармейцы. Но только Петр и Алеша понимали неуловимый юмор и всю серьезность этого письма, в котором ни одно слово не было написано зря и которое вмещало кучу самых важных политических и личных новостей.
По письму ясно было, что всех их помнят, волнуются о них, и что все, а особенно Соня, хотят попасть сюда. В "гимназии" было все благополучно, то есть новых провалов в комитете не было, и Соня "училась хорошо", то есть не была открыта, и можно было придерживаться старого пути связи с комитетом.
Но главных новостей было три: "американцы люди неверные" и "больше можно верить японцам", которых "скоро прибудет очень много", означало, что надо ожидать - и ожидать в ближайшем времени - большого количества японских войск, переброске которых не будут препятствовать американцы. "Большая гроза идет с запада, вон даже солдатики бегут" - означало, что наступление советских войск развивается успешно, и Колчак отступает. А упоминание о "дяде Володе" - наиболее крупном работнике из сидящих в тюрьме, который "велел списать все номера бумаг, какие еще в силе", то есть которому принадлежало второе зашифрованное письмо, - и последнее утешительное замечание письма, что "Христос (кличка другого крупного работника) после всех его мучений пребывает среди нас и утешает нас, грешных", то есть бежал из тюрьмы и руководит работой, - эти места письма говорили о том, что комитет восстановил связи с тюрьмой.
В письме Сони была еще такая странная приписка:
"Папа! Если будет оказия, пришли мне свою "Ж.ж." Бр. Здесь нигде нет, а мне надо к экзаменам".
Эту приписку Петр не огласил. Эта приписка была ответом на письмо Петра, сообщавшего Соне список книг, которыми он может располагать (он пользовался библиотекой Владимира Григорьевича). Приписка означала, что из книг, которыми он мог располагать, ключом к новому шифру взята "Жизнь животных" Брэма.
Петр и Алеша, нещадно куря, расшифровывали письмо до глубокой ночи, а Мартемьянов, в одежде и сапогах, то засыпал на своей койке, то просыпался и спрашивал - "скоро ли", а ему все говорили - "да разденься ты, ради бога", и он опять засыпал в одежде и сапогах. Часа в три он заснул крепким детским сном, но скоро его разбудили.
Окно было распахнуто, сырой ночной воздух вползал в наполненную дымом комнату. Алеша и Петр с воспаленными, отсутствующими глазами стояли над Мартемьяновым, торжественно и благоговейно держа в руках листки.
- Готово? - испуганно вытаращив со сна синеватые простодушные глаза, вскрикнул Филипп Андреевич и снял с койки кривые, в грязных сапогах, ноги.
- Да, брат, есть над чем подумать! - то ли смущенно, то ли с некоторым удивлением и даже восхищением говорил Алеша.
Они сели на койку, против Мартемьянова, и, заглядывая в листки друг другу, по очереди, как они записывали, прочли вслух письмо работников областного комитета, сидящих в тюрьме.
Вот что было в этом письме:
Дорогие товарищи!
Трудно по неполным данным ответить на ваши вопросы. Но нам кажется, что товарищи, работающие среди восставших крестьян, с некоторыми существенными поправками, делают то, что надо.
Три наиболее серьезных обстоятельства могут определить судьбу восстания.
Первое. Японцы будут наступать, и все без изъятия державы не будут им мешать. Они уже наступают.
Второе. После годичной поддержки самых мощных стран мира и напряжения всех сил и средств наступление белой армии Сибири провалилось. Белая армия отступает за Урал, а Красная наступает.
Третье. Сибирский мужик возненавидел белых, боится двойного ярма под японским игом и дерется отчаянно.
Какое или какие из этих трех обстоятельств окажутся в конце концов решающими? Гадать не стоит. По мы были бы последними дураками (больше преступниками), если бы, боясь первого, не сделали все возможное для развития и победы второго и третьего.
А это значит:
всеми силами подымать вооруженную борьбу мужиков под руководством рабочих, давать ей жизненные лозунги, организовать ее - с тем, чтобы довести ее до всеобщего вооруженного восстания трудящихся Сибири, когда Красная Армия войдет в Сибирь.
всеми силами разрушать транспорт и весь аппарат белого господства, аппарат военный, промышленный и пр.
Это - главное.
Правильно поэтому поступают товарищи, работающие среди восставших крестьян, когда тут же решают вопрос о земле. Пусть-ка господа японские генералы поворачивают всё на старый лад!
Правильно поступают эти товарищи, работая среди восточных народов, провозглашая их равенство с русскими. Мужики, конечно, будут ворчать, но пойдут на соглашения, понимая, какая это для них поддержка в драке с японцами.
Тысячу раз правильно, что создали центр не только военный, а по всем мужицким делам, - это в объяснении не нуждается. И тысячу раз правильно, что созывают повстанческий съезд всех народов, с которым даже опоздали. Его надо успеть провести до того, как японцы нажмут.
Съезд должен сказать всем, всем, всем: вот за что и вот против кого мы стоим, вот что мы уже сделали и что еще сделаем, если победим. Пусть-ка господа японские генералы поворачивают потом всё назад!
Неправильно поступают товарищи, в течение нескольких месяцев топчась вокруг рудника, пытаясь захватить его. Разве вы удержите рудник? Проще и быстрее взорвать подъемники на перевалах и до конца войны прекратить доступ угля в город: эти подъемники американские, восстанавливать их придется уже нам самим.
А рабочим рудника предложите бросить работу и примкнуть к восставшим. Это будет надежная опора движения, особенно тогда, когда японцы сильно нажмут.
Крупные или мелкие отряды? Вопрос праздный. Там, где нужны и возможны крупные, там предпочтительнее крупные, а там, где нужнее мелкие, там нужны мелкие. Кажется, это и называется партизанскими действиями?
Но учтите: если японцы начнут занимать села, крупные отряды себя изживут: их трудно спрятать и прокормить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156