Наши бесчисленные князья и князьки содержат пышные дворы, ведут дорогостоящую светскую жизнь, стараясь превзойти один другого в празднествах и пирах, и вовсе не заботятся о простолюдинах, вспоминая о них, лишь когда требуется пополнить кассу. Сильных мира сего волнует только собственное тщеславие да приумножение власти и богатства. Эти гибельные личные интересы ослабляют нашу силу; из-за них мы, как переспелые плоды, падаем в руки чужеземных завоевателей. Измена становится повседневным явлением. Консолидация итальянских знатных родов с крупнейшими дворами Европы делает нашу родину игрушкой всех кому не лень. Что нам алжирский дей, что нам другие североафриканские паши и беи? Как легко расправились бы мы с корсарами, будь мы едины, навались мы на них объединенными силами! Но мы не способны на это, потому что разобщены. Несчастная страна Италия, угнетаемая и пожираемая своими собственными и чужими владыками! И каждый честный итальянец должен бороться за ее свободу до последней капли крови!
Андреа Парвизи, ты богат и могуществен; помоги мне, помоги нам выкинуть иноземных господ из Италии. Неужели мы, итальянцы, ничтожнее других людей, хуже их и глупее? Почему нам запрещено то, чем они так кичатся: быть нацией? Мы тоже хотим быть свободными и идти своим собственным путем. Средиземное море должно быть свободно для наших кораблей. Наши парусники должны беспрепятственно ходить по нему. Нельзя больше терпеть рабство!
Глаза Джакомо Томазини пылали. Оба купца в замешательстве молчали. Слишком непривычно, слишком смело было то, что им довелось услышать. Какое пламя, какая сила отверзлись перед ними! Властелин Гор, главарь разбойников Томазини, очаровал их. Он исповедовал и в самом деле великие мысли и цели. Они не могли не признать этого.
— Против Гравелли надо иметь доказательства. На одних его откровениях в порту обвинения не построить, — заметил наконец Парвизи.
— Разумеется, нет, Андреа. Доказательства мы поищем. Ты и я. Возможно даже, что отправные данные уже у нас в руках.
Купцы озадаченно смотрели на Томазини.
— Возможно, хотя еще и не точно, — продолжал тот. — Одновременно с вами в силок угодила еще одна занятная птичка. Гонец Гравелли к его сыну Пьетро в Вену. Он ехал в нескольких шагах позади вашей кареты. Моим людям пришлось захватить его, чтобы о налете не стало известно раньше времени. Я позволил себе прочесть послание. Мое ремесло допускает этакое, вы понимаете меня?
Властелин Гор хитро ухмыльнулся и продолжил:
— Содержание письма показалось мне совершенно безобидным, хотя меня не оставляет чувство, что слова в нем имеют еще и какой-то особый смысл. Гравелли — старый мошенник. Я знаю его лучше, чем он, вероятно, полагает. Он сам бандит, но настоящий, грабящий и ворующий не из-за голода, а чтобы стать еще богаче. Он преступник. После твоего рассказа, Андреа, я просто убежден, что пустая, ничего не значащая писанина — лишь хитрость и обман. Вот, послушай-ка.
Томазини достал письмо и прочел.
— Еще раз, пожалуйста, — попросил де Вермон.
Просьба была исполнена. В первых фразах шли приветы и семейные дела, вряд ли таившие в себе какие-то секреты.
— Теперь помедленнее, Джакомо, — насторожился Парвизи.
— «К сожалению, дорогой мой мальчик, я должен тебе сообщить, что охота не имела успеха, на который мы надеялись. Вчера я узнал, к глубокому моему разочарованию и опасению, что лиса ускользнула от собак. Охотники упустили драгоценную дичь, хотя и были пущены по верному следу. Но я сделаю все возможное и не пожалею денег и усилий, чтобы доканать зверя. Терпение — единственное, о чем я тебя прошу».
— Пожалуй, достаточно. Лисица — Луиджи, мой сын.
— Я тоже в этом убежден. Не сомневаюсь, что Гравелли тот самый человек или один из шайки, кто сотрудничает с корсарами. Вот он наконец след, который мы так долго искали. Однако как доказательство это письмо не годится. Но я буду ходить за ним по пятам. Еще раз прошу, Андреа, помоги мне! Ведь это великая цель — бороться против бесчеловечности рабства, за свободу от чужеземного гнета и унижений. А Гравелли… Гравелли ждут крупные неприятности. В этом ты уже сейчас можешь быть уверен!
— Располагай мною, Джакомо! Располагай всеми моими средствами.
— Благодарю тебя. Если возникнет необходимость, я не постесняюсь обратиться к тебе. А вы, месье де Вермон? Печально, что вы, иностранец, впутались в такое дело; однако кое-что из сказанного касается и Франции. Надеюсь, я не ошибусь, сказав, что вы понимаете меня как итальянца. Вы, француз, конечно же, не останетесь бесстрастным наблюдателем, а примете участие в нашей борьбе. Вы будете держаться своего честного слова, ни на миг не сомневаюсь.
— С этим все ясно. Я целиком и полностью разделяю ваши взгляды и цели. Меня настораживает только отношение Франции к алжирскому дею. Я не знаю, известно ли вам о нашем с ним договоре о дружбе. Эта дружба обходится очень дорого, зато у нас нет причин опасаться враждебных действий корсаров. У нас есть право на лов кораллов в Ла-Кале, на ввоз и вывоз товаров в Боне и другие преимущества, которых мы не хотели бы лишаться. Однако это не помешает мне подать свой голос против бесчеловечного поведения корсаров. У нас, французов, в течение столетий очень часто возникали трения с алжирскими правителями. Не исключено, что сегодня или завтра они повторятся. В этом случае я открыто стану на вашу сторону.
— Благодарю вас.
— Что ты думаешь делать? — спросил Парвизи друга юности.
— Бранди надо укрыть в безопасном месте. Надеюсь, мы не опоздаем.
— Бранди?
— Гравелли определенно постарается убрать единственного свидетеля вашего разговора так же, как он собирался поступить с тобой.
Пока Томазини отдавал нужные распоряжения, оба купца говорили о Гравелли. Не о его хитрости и находчивости, а о целях, которым он служит.
Сквозь закрытые двери комнаты послышался приглушенный конский топот. Люди Джакомо помчались сквозь ночь, чтобы уберечь находящегося в опасности купца Бранди от мести Гравелли.
— Надеюсь, что еще не поздно, — сказал, входя в комнату, Томазини. — Пока вам нельзя возвращаться в Геную. И в имение твое я тебя отпустить не могу, Андреа. Гравелли должен считать, по крайней мере в ближайшие недели, а может, и месяцы, что его поручение выполнено.
— А мои дела? Из своего имения я в любое время мог бы вмешаться, а отсюда — я не вижу никакой возможности.
Пальцы Томазини барабанили по столу. Он размышлял.
— Можно порекомендовать тебе отличного помощника? Ты не поверишь, как это будет хорошо. Возьми этого парня к себе. Ты полностью можешь на него положиться. Дай ему доверенность к твоему управляющему. Еще один из моих людей будет курсировать туда и обратно и передавать тебе вести от него, а ему — твои решения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100