Господи, подумать только! Ладно, мне пора. Нужно встретиться с Томом и отправляться в дорогу.
— Я буду скучать по вам обоим. Береги себя и дай мне знать, как ты, когда сможешь.
— Спасибо, Барбара. Пока.
— Ни пуха ни пера…
Они добрались до мыса без приключений.
— Дела движутся к лучшему, — уверяла Элизабет собаку. — Мы едем на Аляску. Или в Канаду, Или даже на Юкон, в какое-нибудь безумное место. Дикое и первозданное. Никаких университетов, никаких ветеринаров с их жуткими грантами и полным отсутствием этики. Тебе там понравится: там только лес и горы. Ни клеток, ни собачьих питомников.
Элизабет пришла к выводу: хоть Дамиан и близок к природе, он все же, говоря строго, — не животное. Быть собакой означает всегда разрываться между миром природы и миром человеком. Там, куда они направляются, будет настоящий собачий рай. Пёс будет жить на воле и с Элизабет — все удовольствия сразу.
Она обхватила его голову и быстро поцеловала в лоб.
Заразившись её весельем, пёс заскакал вокруг неё, счастливо лая. Они вместе вышли к воде. Солнце скрылось за облаками, стоял спокойный осенний день. Некоторое время Элизабет швыряла куски дерева в воду и смотрела, как Дамиан радостно их приносит. Он ронял их к её ногам и стоял, мокрый, дрожа в предвкушении следующего броска. А у неё из головы не шёл Дамиан в железной клетке или в пустой белой комнате — как он лежит, опустив голову на лапы, в томительном ожидании, неделя за неделей, месяц за месяцем. Она спасла его от жизни в невообразимом аду, но и он, в свою очередь, принёс ей дар не менее ценный. Не будь его, Элизабет навсегда осталась бы одной из тех сумрачных, бледных душ, которые предпочли безопасную, пресную, бессмысленную жизнь. Она вела бы существование даже менее достойное, чем тот лосось, что лежал теперь мёртвый, мягко покачиваясь на мелководье рядом с выметанной икрой, выполнив свою задачу.
Почувствовав, что начинает уставать, она показала Дамиану пустые ладони — жест, который он хорошо знал.
— Больше нет, — сказала она. Он подошёл и сел на откосе рядом, их головы оказались на одном уровне. Пёс смотрел на воду, и его тёплый коричневый глаз видел то же, что и она. Она радовалась его счастью. Пёс оглянулся и заметил, что девушка на него смотрит. Поднялся и быстро лизнул её в щеку — редкий случай. Она удивилась: Дамиан всегда был довольно сдержан.
— Добр, — тихо сказал он.
У неё перехватило дыхание. После всех этих месяцев его речь по-прежнему ошеломляла её. Она упёрлась лбом в его голову и замерла. Обняла его, ощущая, как влага с его шерсти проникает сквозь рукава рубашки, холодя и грея одновременно. Улыбаясь сама себе, Элизабет в который раз ощутила, что им не нужны слова, чтобы понимать друг друга.
— Хорошо. Спасибо, что позволил мне пройти через все это, дружок. Это было невероятно. Да, дружок, — медленно повторила она, — это было нечто.
Они сидели вдвоём, молча, пёс и девушка, её рука лежала у него на спине, его приземистое коренастое тело чуть касалось её. Они сидели так около часа, дожидаясь Тома, и Элизабет размышляла, почему уже не боится, почему радуется, расставаясь с тем, что раньше было так важно. Она не понимала, что такие решения свойственны юности и так же естественны, как прилив у её ног.
У кромки воды Элизабет заметила нескольких раков. Их смешные клешни ритмично двигались, когда набегала волна, принося планктон прямо им в рот. Она осторожно присела, улыбаясь их быстрым, жадным движениям.
— Эй, Дамиан, посмотри-ка. Вот кем я хотела бы стать в следующей жизни. Сидишь в окружении еды и просто лопаешь, сколько влезет. Вот это жизнь…
Она повернула голову: пёс почему-то не подошёл к ней. Обычно он всегда приходил и вертелся рядом, когда она останавливалась рассмотреть что-нибудь. Теперь же Дамиан стоял позади неё, упёршись передними лапами в гребень маленькой насыпи, где они сидели. Он приподнял голову и внимательно глядел куда-то.
Том. Подумав о парне, Элизабет представила жизнь, которую они начнут вместе в тот момент, когда сядут в его машину. Какое-то смешанное чувство. Она глубоко вздохнула, задержала воздух в лёгких, потом выдохнула и, наконец, поняла, что уверена в себе.
— Что там, Дамиан?
Пёс лишь быстро повернул голову.
— Бел Боль.
— Что? — Она опустилась на четвереньки, сравнявшись ростом с собакой. — Вот дерьмо.
Оставалось два выхода: вернуться на пляж или бежать на дровяной склад. Они были далеко от того места, где мыс соединялся с материком, и она знала, что у неё не хватит сил пробежать весь путь. Если они останутся здесь — станут лёгкой добычей. Она двинулась направо, рассчитывая укрыться в лабиринте штабелей. На долю секунды, прежде чем побежать, она удивилась: как? Том предал её? Разве может быть, чтобы он отдал её и Дамиана в руки Севилла после всего, что сделал для них? Неужели доверие и любовь между ними — фальшивка? Или её заметили, пока она бродила здесь весь день, и её выдал Севиллу какой-нибудь прохожий?
Не будь дурой — теперь это неважно. Это касается только тебя и Дамиана. Заверши начатое.
Она рванулась направо, к штабелям. Севилл посмотрел, куда они бегут, затем бросился наперерез. У него в руке был нейлоновый поводок. После нескольких десятков ярдов Элизабет поняла, что ещё слишком слаба. Она не могла долго бежать. А прятаться среди брёвен — просто тянуть время и ждать, пока её отыщут люди, нанятые Севиллом.
Девушка и собака добежали до брёвен ярдов на сорок раньше Севилла. Она нырнула в глубь склада, задыхаясь и лихорадочно пытаясь соображать. Взглянула на Дамиана.
— Прячься, мальчик, и не слушай его. Ты остаёшься со мной. Я вытащу тебя отсюда, честно. Мы зашли уже так далеко — мы справимся.
Она рассчитывала, что доктор подумает, будто они побежали в глубину склада, надеясь затеряться среди штабелей. И, вернувшись к первой куче брёвен, где склад только начинался, стала осторожно спускаться. Она старалась дышать потише, чтобы услышать шаги Севилла, но не могла ничего разобрать за собственным частым дыханием и криками потревоженных чаек. Ей было страшно — казалось, за любым бревном может прятаться Севилл.
Они добрались до места, откуда было видно, как Севилл вошёл на склад. Элизабет остановилась. Дамиан прижимался к её коленям — его пугал запах учёного. Очевидно, тот пропустил место, где они прятались, и девушка отчаянно надеялась, что он повернёт направо и пойдёт в ту сторону, откуда они вошли. Если он это сделает, им удастся проскользнуть мимо и они смогут убежать на материк. А если налево — но с чего бы ему это делать? — тогда они рискуют неожиданно с ним столкнуться. Элизабет снова начала осторожно продвигаться вперёд.
Бревна в этой части склада были в два-три фута толщиной и сложены ненадёжными штабелями высотой футов в двадцать пять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Я буду скучать по вам обоим. Береги себя и дай мне знать, как ты, когда сможешь.
— Спасибо, Барбара. Пока.
— Ни пуха ни пера…
Они добрались до мыса без приключений.
— Дела движутся к лучшему, — уверяла Элизабет собаку. — Мы едем на Аляску. Или в Канаду, Или даже на Юкон, в какое-нибудь безумное место. Дикое и первозданное. Никаких университетов, никаких ветеринаров с их жуткими грантами и полным отсутствием этики. Тебе там понравится: там только лес и горы. Ни клеток, ни собачьих питомников.
Элизабет пришла к выводу: хоть Дамиан и близок к природе, он все же, говоря строго, — не животное. Быть собакой означает всегда разрываться между миром природы и миром человеком. Там, куда они направляются, будет настоящий собачий рай. Пёс будет жить на воле и с Элизабет — все удовольствия сразу.
Она обхватила его голову и быстро поцеловала в лоб.
Заразившись её весельем, пёс заскакал вокруг неё, счастливо лая. Они вместе вышли к воде. Солнце скрылось за облаками, стоял спокойный осенний день. Некоторое время Элизабет швыряла куски дерева в воду и смотрела, как Дамиан радостно их приносит. Он ронял их к её ногам и стоял, мокрый, дрожа в предвкушении следующего броска. А у неё из головы не шёл Дамиан в железной клетке или в пустой белой комнате — как он лежит, опустив голову на лапы, в томительном ожидании, неделя за неделей, месяц за месяцем. Она спасла его от жизни в невообразимом аду, но и он, в свою очередь, принёс ей дар не менее ценный. Не будь его, Элизабет навсегда осталась бы одной из тех сумрачных, бледных душ, которые предпочли безопасную, пресную, бессмысленную жизнь. Она вела бы существование даже менее достойное, чем тот лосось, что лежал теперь мёртвый, мягко покачиваясь на мелководье рядом с выметанной икрой, выполнив свою задачу.
Почувствовав, что начинает уставать, она показала Дамиану пустые ладони — жест, который он хорошо знал.
— Больше нет, — сказала она. Он подошёл и сел на откосе рядом, их головы оказались на одном уровне. Пёс смотрел на воду, и его тёплый коричневый глаз видел то же, что и она. Она радовалась его счастью. Пёс оглянулся и заметил, что девушка на него смотрит. Поднялся и быстро лизнул её в щеку — редкий случай. Она удивилась: Дамиан всегда был довольно сдержан.
— Добр, — тихо сказал он.
У неё перехватило дыхание. После всех этих месяцев его речь по-прежнему ошеломляла её. Она упёрлась лбом в его голову и замерла. Обняла его, ощущая, как влага с его шерсти проникает сквозь рукава рубашки, холодя и грея одновременно. Улыбаясь сама себе, Элизабет в который раз ощутила, что им не нужны слова, чтобы понимать друг друга.
— Хорошо. Спасибо, что позволил мне пройти через все это, дружок. Это было невероятно. Да, дружок, — медленно повторила она, — это было нечто.
Они сидели вдвоём, молча, пёс и девушка, её рука лежала у него на спине, его приземистое коренастое тело чуть касалось её. Они сидели так около часа, дожидаясь Тома, и Элизабет размышляла, почему уже не боится, почему радуется, расставаясь с тем, что раньше было так важно. Она не понимала, что такие решения свойственны юности и так же естественны, как прилив у её ног.
У кромки воды Элизабет заметила нескольких раков. Их смешные клешни ритмично двигались, когда набегала волна, принося планктон прямо им в рот. Она осторожно присела, улыбаясь их быстрым, жадным движениям.
— Эй, Дамиан, посмотри-ка. Вот кем я хотела бы стать в следующей жизни. Сидишь в окружении еды и просто лопаешь, сколько влезет. Вот это жизнь…
Она повернула голову: пёс почему-то не подошёл к ней. Обычно он всегда приходил и вертелся рядом, когда она останавливалась рассмотреть что-нибудь. Теперь же Дамиан стоял позади неё, упёршись передними лапами в гребень маленькой насыпи, где они сидели. Он приподнял голову и внимательно глядел куда-то.
Том. Подумав о парне, Элизабет представила жизнь, которую они начнут вместе в тот момент, когда сядут в его машину. Какое-то смешанное чувство. Она глубоко вздохнула, задержала воздух в лёгких, потом выдохнула и, наконец, поняла, что уверена в себе.
— Что там, Дамиан?
Пёс лишь быстро повернул голову.
— Бел Боль.
— Что? — Она опустилась на четвереньки, сравнявшись ростом с собакой. — Вот дерьмо.
Оставалось два выхода: вернуться на пляж или бежать на дровяной склад. Они были далеко от того места, где мыс соединялся с материком, и она знала, что у неё не хватит сил пробежать весь путь. Если они останутся здесь — станут лёгкой добычей. Она двинулась направо, рассчитывая укрыться в лабиринте штабелей. На долю секунды, прежде чем побежать, она удивилась: как? Том предал её? Разве может быть, чтобы он отдал её и Дамиана в руки Севилла после всего, что сделал для них? Неужели доверие и любовь между ними — фальшивка? Или её заметили, пока она бродила здесь весь день, и её выдал Севиллу какой-нибудь прохожий?
Не будь дурой — теперь это неважно. Это касается только тебя и Дамиана. Заверши начатое.
Она рванулась направо, к штабелям. Севилл посмотрел, куда они бегут, затем бросился наперерез. У него в руке был нейлоновый поводок. После нескольких десятков ярдов Элизабет поняла, что ещё слишком слаба. Она не могла долго бежать. А прятаться среди брёвен — просто тянуть время и ждать, пока её отыщут люди, нанятые Севиллом.
Девушка и собака добежали до брёвен ярдов на сорок раньше Севилла. Она нырнула в глубь склада, задыхаясь и лихорадочно пытаясь соображать. Взглянула на Дамиана.
— Прячься, мальчик, и не слушай его. Ты остаёшься со мной. Я вытащу тебя отсюда, честно. Мы зашли уже так далеко — мы справимся.
Она рассчитывала, что доктор подумает, будто они побежали в глубину склада, надеясь затеряться среди штабелей. И, вернувшись к первой куче брёвен, где склад только начинался, стала осторожно спускаться. Она старалась дышать потише, чтобы услышать шаги Севилла, но не могла ничего разобрать за собственным частым дыханием и криками потревоженных чаек. Ей было страшно — казалось, за любым бревном может прятаться Севилл.
Они добрались до места, откуда было видно, как Севилл вошёл на склад. Элизабет остановилась. Дамиан прижимался к её коленям — его пугал запах учёного. Очевидно, тот пропустил место, где они прятались, и девушка отчаянно надеялась, что он повернёт направо и пойдёт в ту сторону, откуда они вошли. Если он это сделает, им удастся проскользнуть мимо и они смогут убежать на материк. А если налево — но с чего бы ему это делать? — тогда они рискуют неожиданно с ним столкнуться. Элизабет снова начала осторожно продвигаться вперёд.
Бревна в этой части склада были в два-три фута толщиной и сложены ненадёжными штабелями высотой футов в двадцать пять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113