Кстати, меня зовут Барбара.
Билл протянул руку:
— Билл Флетчер; моя внучка Элизабет.
Женщина пожала ему руку, но бросила вопросительный взгляд на Элизабет:
— А кто такая Люкс? Элизабет улыбнулась.
Это он меня так зовёт. .
— Кто? — спросил Билл.
Барбара покосилась на Билла и откинулась к стенке фургона.
— Он что, ничего не знает? Что это вообще за история? Как этим типам удалось научить его разговаривать?
— Постойте! — вмешался Билл. — Что вы сказали? Собака — говорящая?
Элизабет подняла руку, призывая Билла подождать ещё немного.
— Они ничего не делали. Никто ничего не делал, Дамиан просто хотел выйти из клетки, очень сильно хотел, и я думаю, он попытался повторить звук, который ассоциировался у него с этим действием. Других объяснений у меня нет. — Она повернулась к дедушке. — Вот что он умеет, Билл. Вот почему Севилл так жаждет заполучить его обратно.
Билл посмотрел на Барбару:
— Вы слышали, как пёс разговаривает?
Судя по реакции Дамиана, Элизабет можно было доверять, и Барбара решила, что пришло время им все рассказать.
— Я увидела его на обочине, рано утром, ещё до новостей. Я без ума от питбулей. — В её голосе звучал вызов. — Я имею в виду настоящих питбулей, не этих ваших выставочных полукровок. — Она посмотрела на Билла с Элизабет, словно ожидая комментариев. — Ну, и когда я увидела питбуля — настоящего, подумать только! — я, понятно, остановилась. В наше время, кроме человека, помешанного на питбулях, им не поможет никто. Все скорее бегут запирать детишек и звонить живодёрам, чтобы те убили собаку. — Она с омерзением тряхнула головой. — Ну, значит, я его вижу, и он так хреново выглядит… Он был ранен, так что я все равно не проехала бы мимо. Подхожу к нему и вижу, что он весь в крови. Ему, похоже, было очень больно, но он питбуль, он никогда не станет жаловаться. Он смотрел на меня, и все, а потом я протянула ему руку, и он её обнюхал. Сначала я подумала: может, какой-то идиот заставил его драться и потом выкинул, но раны были другие, не похожи на укусы, так что версия не годилась. Из глаза у него текла кровь, вокруг все было в крови, и он даже не мог встать на ноги. Просто сидел и смотрел на меня не отрываясь, так гордо, и ждал, что я буду делать. Просто ждал, помогу я ему или нет. Он меня этим купил, так что я сказала: пошли, приятель, разберёмся с этим дома, — и он понял… Я уговорила его встать и первым делом выкинула этот чёртов ошейник подальше в лес. Ублюдки, — пробормотала она сквозь зубы и продолжила: — Нужно было посадить его в фургон. А потом он сидел рядом со мной, бедный, и все время ронял голову, он был такой усталый и измученный, что я протянула руку, погладила его и сказала «хороший мальчик». А он посмотрел на меня с такой благодарностью, у меня сердце чуть не разорвалось, и ткнулся носом в мою руку. Потом лёг на сиденье, положил голову мне на ногу, уставился на меня здоровым глазом и сказал — так же ясно, как я говорю с вами, сказал: «Добр», — я чуть не описалась. Не оттого, что он сказал, а как он это сказал. Этот пёс говорит на проклятом английском лучше меня!
Билл в изумлении посмотрел на высокую австралийку, и Элизабет улыбнулась. Дед повернулся к ней.
— Это правда, Билл, — засмеялась она, — я научила его всяким словам, он такой умный, ты не поверишь. — Она посмотрела на пса — в его взгляде читалось полное довольство. — Дамиан, это мой дедушка, он хороший. — Она дотянулась до плеча Билла. — Он тебе поможет. Билл хороший. Поздоровайся с ним, Дамиан. Скажи «здравствуй».
Пёс повернулся и здоровым глазом посмотрел на Билла. Голова его медленно покачивалась, он принюхивался к человеку, пытаясь разгадать его характер. Запах от сумки он узнал безошибочно — она пахла, как люди в лабораториях. Это Плохо. Но тут было кое-что ещё. Это человек Элизабет. Нюх у пса был такой острый, что по запахам от Билла он определил: они с Элизабет как-то связаны и живут в одном доме. За то короткое время, что они просидели в фургоне, пёс уже понял: Элизабет подчиняется Биллу и любит его. Дамиан был настроен весьма скептически, но, пусть и неохотно, признал этого человека. Так хотела Элизабет.
— Здра, — сказал наконец пёс, по своему обыкновению клацнув в конце слова зубами. Элизабет громко рассмеялась.
— Теперь вы официально представлены, Билл.
Если когда-либо и знакомились два существа с большими сомнениями относительно друг друга, то они сейчас были перед ней — хирург на пенсии и беглый лабораторный пёс. Билл недоверчиво уставился на пса. Пёс тоже насторожённо смотрел на него. Элизабет дала им немного времени, а затем напомнила деду:
— Ты должен посмотреть, что у него с глазом.
Билл медленно обернулся к внучке и покачал головой.
— Даже не знаю, — сказал он.
— Давай, он тебя не укусит. Билл все ещё не решался.
— Разговаривает он или нет, но это питбуль, и мне как-то не по себе. У нас есть намордник? Тут слишком мало места, чтобы осматривать собаку. Я могу сделать ему больно.
Дамиан уже понял, что человек хочет его осмотреть. Он много общался с учёными и запомнил едва уловимые интонации и движения людей, перед тем как те начинали с ним работать. Пёс забеспокоился и посмотрел на Элизабет.
— Боль? — тревожно спросил он.
Барбара покачала головой и восхищённо улыбнулась.
— Пёс его боится. — Она поймала взгляд Элизабет. — Ты можешь его успокоить?
— Все в порядке, Дамиан, — быстро сказала Элизабет, — Билл — хороший доктор. Он должен посмотреть твой глаз, потому что там плохая рана. Он хороший, понимаешь? Он будет осторожен, не волнуйся. — Она уговаривала, но пёс по-прежнему нервничал. — Все хорошо. Ты должен дать ему тебя осмотреть. Может быть больно. Но поверь, мы должны это сделать. И я буду здесь, с тобой. —
Наверное, думала она, и Билл, и пёс смотрят на неё как на сумасшедшую. — Билл, давай, осторожно перегнись сюда, и все будет в порядке.
Билл вздохнул и осторожно наклонился к собаке. И посмотрел на свои руки: должно быть, решил, что видит их целыми и невредимыми в последний раз. По крайней мере, я на пенсии и не очень-то в них нуждаюсь. Билл потянулся к Дамиану. Пёс отпрянул и отвернулся.
— Дамиан! — Элизабет старалась говорить строго. — Пожалуйста, помоги мне, прекрати. Не двигайся. Все хорошо.
Доктор снова потянулся к псу, нерешительно прикоснулся к его голове, словно проверяя утюг — не горячий ли. Дамиан глазами следил за ним, но не двигался. Билл взял в руки его увесистую голову и повернул к свету. Глаз был в ужасном состоянии. Сплошные обрывки тканей и гной. Глаз, очевидно, потерян навсегда — из впадины шёл гнилостный запах.
— Проверьте челюсть, она у него сильно болит, — попросила Барбара.
Билл вздохнул. Замечательно. Теперь ещё и пасть. С глазом он пока ничего не мог сделать. Нужна чистка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Билл протянул руку:
— Билл Флетчер; моя внучка Элизабет.
Женщина пожала ему руку, но бросила вопросительный взгляд на Элизабет:
— А кто такая Люкс? Элизабет улыбнулась.
Это он меня так зовёт. .
— Кто? — спросил Билл.
Барбара покосилась на Билла и откинулась к стенке фургона.
— Он что, ничего не знает? Что это вообще за история? Как этим типам удалось научить его разговаривать?
— Постойте! — вмешался Билл. — Что вы сказали? Собака — говорящая?
Элизабет подняла руку, призывая Билла подождать ещё немного.
— Они ничего не делали. Никто ничего не делал, Дамиан просто хотел выйти из клетки, очень сильно хотел, и я думаю, он попытался повторить звук, который ассоциировался у него с этим действием. Других объяснений у меня нет. — Она повернулась к дедушке. — Вот что он умеет, Билл. Вот почему Севилл так жаждет заполучить его обратно.
Билл посмотрел на Барбару:
— Вы слышали, как пёс разговаривает?
Судя по реакции Дамиана, Элизабет можно было доверять, и Барбара решила, что пришло время им все рассказать.
— Я увидела его на обочине, рано утром, ещё до новостей. Я без ума от питбулей. — В её голосе звучал вызов. — Я имею в виду настоящих питбулей, не этих ваших выставочных полукровок. — Она посмотрела на Билла с Элизабет, словно ожидая комментариев. — Ну, и когда я увидела питбуля — настоящего, подумать только! — я, понятно, остановилась. В наше время, кроме человека, помешанного на питбулях, им не поможет никто. Все скорее бегут запирать детишек и звонить живодёрам, чтобы те убили собаку. — Она с омерзением тряхнула головой. — Ну, значит, я его вижу, и он так хреново выглядит… Он был ранен, так что я все равно не проехала бы мимо. Подхожу к нему и вижу, что он весь в крови. Ему, похоже, было очень больно, но он питбуль, он никогда не станет жаловаться. Он смотрел на меня, и все, а потом я протянула ему руку, и он её обнюхал. Сначала я подумала: может, какой-то идиот заставил его драться и потом выкинул, но раны были другие, не похожи на укусы, так что версия не годилась. Из глаза у него текла кровь, вокруг все было в крови, и он даже не мог встать на ноги. Просто сидел и смотрел на меня не отрываясь, так гордо, и ждал, что я буду делать. Просто ждал, помогу я ему или нет. Он меня этим купил, так что я сказала: пошли, приятель, разберёмся с этим дома, — и он понял… Я уговорила его встать и первым делом выкинула этот чёртов ошейник подальше в лес. Ублюдки, — пробормотала она сквозь зубы и продолжила: — Нужно было посадить его в фургон. А потом он сидел рядом со мной, бедный, и все время ронял голову, он был такой усталый и измученный, что я протянула руку, погладила его и сказала «хороший мальчик». А он посмотрел на меня с такой благодарностью, у меня сердце чуть не разорвалось, и ткнулся носом в мою руку. Потом лёг на сиденье, положил голову мне на ногу, уставился на меня здоровым глазом и сказал — так же ясно, как я говорю с вами, сказал: «Добр», — я чуть не описалась. Не оттого, что он сказал, а как он это сказал. Этот пёс говорит на проклятом английском лучше меня!
Билл в изумлении посмотрел на высокую австралийку, и Элизабет улыбнулась. Дед повернулся к ней.
— Это правда, Билл, — засмеялась она, — я научила его всяким словам, он такой умный, ты не поверишь. — Она посмотрела на пса — в его взгляде читалось полное довольство. — Дамиан, это мой дедушка, он хороший. — Она дотянулась до плеча Билла. — Он тебе поможет. Билл хороший. Поздоровайся с ним, Дамиан. Скажи «здравствуй».
Пёс повернулся и здоровым глазом посмотрел на Билла. Голова его медленно покачивалась, он принюхивался к человеку, пытаясь разгадать его характер. Запах от сумки он узнал безошибочно — она пахла, как люди в лабораториях. Это Плохо. Но тут было кое-что ещё. Это человек Элизабет. Нюх у пса был такой острый, что по запахам от Билла он определил: они с Элизабет как-то связаны и живут в одном доме. За то короткое время, что они просидели в фургоне, пёс уже понял: Элизабет подчиняется Биллу и любит его. Дамиан был настроен весьма скептически, но, пусть и неохотно, признал этого человека. Так хотела Элизабет.
— Здра, — сказал наконец пёс, по своему обыкновению клацнув в конце слова зубами. Элизабет громко рассмеялась.
— Теперь вы официально представлены, Билл.
Если когда-либо и знакомились два существа с большими сомнениями относительно друг друга, то они сейчас были перед ней — хирург на пенсии и беглый лабораторный пёс. Билл недоверчиво уставился на пса. Пёс тоже насторожённо смотрел на него. Элизабет дала им немного времени, а затем напомнила деду:
— Ты должен посмотреть, что у него с глазом.
Билл медленно обернулся к внучке и покачал головой.
— Даже не знаю, — сказал он.
— Давай, он тебя не укусит. Билл все ещё не решался.
— Разговаривает он или нет, но это питбуль, и мне как-то не по себе. У нас есть намордник? Тут слишком мало места, чтобы осматривать собаку. Я могу сделать ему больно.
Дамиан уже понял, что человек хочет его осмотреть. Он много общался с учёными и запомнил едва уловимые интонации и движения людей, перед тем как те начинали с ним работать. Пёс забеспокоился и посмотрел на Элизабет.
— Боль? — тревожно спросил он.
Барбара покачала головой и восхищённо улыбнулась.
— Пёс его боится. — Она поймала взгляд Элизабет. — Ты можешь его успокоить?
— Все в порядке, Дамиан, — быстро сказала Элизабет, — Билл — хороший доктор. Он должен посмотреть твой глаз, потому что там плохая рана. Он хороший, понимаешь? Он будет осторожен, не волнуйся. — Она уговаривала, но пёс по-прежнему нервничал. — Все хорошо. Ты должен дать ему тебя осмотреть. Может быть больно. Но поверь, мы должны это сделать. И я буду здесь, с тобой. —
Наверное, думала она, и Билл, и пёс смотрят на неё как на сумасшедшую. — Билл, давай, осторожно перегнись сюда, и все будет в порядке.
Билл вздохнул и осторожно наклонился к собаке. И посмотрел на свои руки: должно быть, решил, что видит их целыми и невредимыми в последний раз. По крайней мере, я на пенсии и не очень-то в них нуждаюсь. Билл потянулся к Дамиану. Пёс отпрянул и отвернулся.
— Дамиан! — Элизабет старалась говорить строго. — Пожалуйста, помоги мне, прекрати. Не двигайся. Все хорошо.
Доктор снова потянулся к псу, нерешительно прикоснулся к его голове, словно проверяя утюг — не горячий ли. Дамиан глазами следил за ним, но не двигался. Билл взял в руки его увесистую голову и повернул к свету. Глаз был в ужасном состоянии. Сплошные обрывки тканей и гной. Глаз, очевидно, потерян навсегда — из впадины шёл гнилостный запах.
— Проверьте челюсть, она у него сильно болит, — попросила Барбара.
Билл вздохнул. Замечательно. Теперь ещё и пасть. С глазом он пока ничего не мог сделать. Нужна чистка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113