Увидимся позже.
Элизабет заметила, что каждая собака привязана в тени дерева.
— Похоже, им тут нравится. Но разве цепная жизнь не делает их злыми?
— Я ещё раз тебя спрашиваю: разве они не выглядят злыми? Темперамент собаки не настолько податлив. Нормальная собака остаётся нормальной даже в плохих условиях, почти как человек. Не надо винить цепь в дурном характере собаки. Посмотри на своего пса: он прошёл через чёртову преисподнюю и обратно, и с ним до сих пор все в порядке. И если б ты была собакой — разве не лучше быть в такой день на улице, даже на привязи, чем сидеть в переносной клетке, в каком-нибудь доме, или в гараже, или в тесном закутке на холодном цементном полу? По мне, так приятней валяться на травке и наблюдать, что творится вокруг.
Когда они вернулись в дом, Барбара сразу уехала встречать Билла. Элизабет сидела рядом с Дамианом, ждала и боялась, что пёс действительно может умереть. Его десны почти совсем побелели, он не мог или не хотел поднимать голову. Лежал, уставясь в одну точку, и ждал, казалось, совсем как Элизабет. А ей в глазах собаки мерещился непривычный страх. Сознаёт ли пёс, что он в опасности и может умереть? Понимает ли, что такое смерть? Ей не нужно было говорить с Дамианом — она И так видела, что пёс обеспокоен своим состоянием. Он смотрел на неё единственным глазом, желая найти ответ на вопрос, который не мог задать.
— Дамиан, — сказала она, поглаживая его по голове, — с тобой все будет хорошо. Билл уже едет. Он вылечит тебя, сделает все даже лучше, чем было. Он будет с минуты на минуту. Может приехать прямо сейчас.
Дамиан тяжело дышал. Элизабет смотрела, как вздымаются при каждом вдохе его бока, как часто и поверхностно его дыхание, и понимала, что время истекает.
За окном заурчал мотор, следом — ещё один. Элизабет выскочила из комнаты и побежала к двери. И замерла как вкопанная. По дорожке к дому шли Билл и Дэйв. Её отец озирался с непроницаемой физиономией. О господи! Дэйв. Господи, помоги мне. Она глубоко вздохнула и вышла их встретить. Хорошо хоть, что Барбара предусмотрительно заперла таксу.
— Привет.
Что он сейчас скажет? Можно ожидать чего угодно.
— Элизабет. — Голос Дэйва звучал не слишком обнадёживающе. Как, ради всего святого, Билл уговорил его приехать сюда помогать ей? Дэйв рисковал всей своей карьерой, помогая украденной собаке. Почему же он пришёл?
Билл и Барбара вытащили инструменты из машины, Элизабет помогла отнести сумки в дом. Она взглянула на Барбару и заметила досаду на лице австралийки. За Билла-то можно поручиться, но отец? Она не знала, что и подумать. Входя в дом сквозь волны напряжённого молчания, Элизабет чувствовала себя неловко — её отец и Дамиан существовали в абсолютно противоположных мирах. А теперь вдруг оказались вместе…
Билл ушёл готовить кухню под операционную. Элизабет знала, что дед частенько критиковал отцовские способности Дэйва. По правде говоря, Билл всегда был ей больше отцом, чем Дэйв. С трепетом она думала о разговоре, который, должно быть, состоялся утром между мужчинами. Что бы там ни произошло, случилось чудо — отец приехал и, возможно, поможет сделать операцию. Она была ему за это благодарна — Дэйв виртуозный хирург, и вдвоём они сделают работу в два раза быстрее. Она знала, что Билл волновался, выдержит ли слабеющий пёс далеко не идеальный наркоз во время двух процедур.
— Пора начинать, — внезапно сказал Дэйв, оглядывая кухню и потирая рукой подбородок. Здесь было хорошее освещение, а кухонный стол подходил по высоте. По крайней мере, с облегчением поняла Элизабет, сейчас не будет никаких разговоров, объяснений и обвинений в том, что она поставила Дэйва в затруднительное положение.
Билл кивнул.
— Дамы, приготовьте стол, постелите простыню или что-нибудь ещё, как можно более чистое. Будет много крови, поэтому застелите пол газетами. Дэйв, я начну, как только разложу инструменты. Осмотри пока собаку — потом скажешь, что думаешь.
— Собака здесь… доктор, — сказала Барбара, чуть помедлив с обращением. Они втроём вошли в гостиную и замерли. Собаки на диване не было.
— Дамиан! — Элизабет рванулась вперёд, беспорядочно оглядывая комнату. — О нет, он… Вот черт, я же сказала ему, что скоро кто-то придёт. Должно быть, он решил, что его снова заберут. Мог он убежать на улицу?
— Нет, — ответила Барбара, — наверное, в коридоре. Они нашли его на полу, на полпути в прихожую. Пёс пытался сбежать, когда услышал мужские шаги. Когда-то гордый, теперь он поджал хвост и трясся от страха. Запах мужчин и их инструментов подтверждал все опасения — это люди Севилла, и они пришли за ним. Ужас его был совершенно бездонным.
— О господи, Дамиан! — воскликнула Элизабет. — Ты напугал меня до смерти. Я же сказала, что все будет в порядке. Это хорошие врачи, помнишь?
Пёс оглянулся, посмотрел на Дэйва и по его поведению и движениям женщин немедленно понял, что он чужой. Это очень Плохо.
— Плох, — сказал он, — туда.
Глаза Дэйва округлились, и он фыркнул:
— Так это правда? Я думал, твой дедушка сошёл с ума. — Он покачал головой и невесело засмеялся. — Иисусе, так вот в чем дело. Неудивительно, что Севилл хочет его вернуть. Надо же.
Элизабет опустилась перед собакой и посмотрела на Барбару.
— Давай перенесём его в комнату.
Барбара кивнула, они вдвоём подняли пса и отнесли в гостиную. Когда они положили его на застеленный диван, Барбара отступила и села на край кушетки. Элизабет устроилась рядом с псом, поглаживая ему голову и шею и удерживая его на месте.
— Все в порядке, все хорошо, — успокаивала его она. — Ладно, Дэйв, можно начинать.
— Я не буду ничего делать, пока он без намордника. Именно так я сберёг за все эти годы свои руки. Я хочу, чтобы на нем был намордник.
Элизабет открыла было рот, но Барбара быстро встала — лицо её оставалось подчёркнуто бесстрастным.
— У меня есть намордник, он не причинит собаке никаких неудобств и даст твоему отцу возможность сосредоточиться на работе, — сказала она. Вышла на минутку и вернулась с намордником. — Спокойнее, мальчик, вот так. — Австралийка надела намордник и снова села на край кушетки. Когда пса ограничили в движениях, появился Дэйв.
— Поставьте его на ноги.
Элизабет попыталась, но пёс был попросту слишком слаб, и ей пришлось поддерживать его с боков.
— Ничего, — нетерпеливо сказал Дэйв и присел на корточки рядом с собакой. Затем натянул на руки стерильные перчатки. Дамиан следил здоровым глазом за его движениями и слушал шорох тонкой резины: уже давно он научился ассоциировать этот звук с болью. Взяв собачью голову в руки, Дэйв осмотрел глаз. Затем быстро оглядел все тело, нашёл маленькое отверстие в боку, под коркой засохшей крови — там, куда воткнули ручку. Отковырнув струп, прощупал пальцем глубину и направление отверстия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Элизабет заметила, что каждая собака привязана в тени дерева.
— Похоже, им тут нравится. Но разве цепная жизнь не делает их злыми?
— Я ещё раз тебя спрашиваю: разве они не выглядят злыми? Темперамент собаки не настолько податлив. Нормальная собака остаётся нормальной даже в плохих условиях, почти как человек. Не надо винить цепь в дурном характере собаки. Посмотри на своего пса: он прошёл через чёртову преисподнюю и обратно, и с ним до сих пор все в порядке. И если б ты была собакой — разве не лучше быть в такой день на улице, даже на привязи, чем сидеть в переносной клетке, в каком-нибудь доме, или в гараже, или в тесном закутке на холодном цементном полу? По мне, так приятней валяться на травке и наблюдать, что творится вокруг.
Когда они вернулись в дом, Барбара сразу уехала встречать Билла. Элизабет сидела рядом с Дамианом, ждала и боялась, что пёс действительно может умереть. Его десны почти совсем побелели, он не мог или не хотел поднимать голову. Лежал, уставясь в одну точку, и ждал, казалось, совсем как Элизабет. А ей в глазах собаки мерещился непривычный страх. Сознаёт ли пёс, что он в опасности и может умереть? Понимает ли, что такое смерть? Ей не нужно было говорить с Дамианом — она И так видела, что пёс обеспокоен своим состоянием. Он смотрел на неё единственным глазом, желая найти ответ на вопрос, который не мог задать.
— Дамиан, — сказала она, поглаживая его по голове, — с тобой все будет хорошо. Билл уже едет. Он вылечит тебя, сделает все даже лучше, чем было. Он будет с минуты на минуту. Может приехать прямо сейчас.
Дамиан тяжело дышал. Элизабет смотрела, как вздымаются при каждом вдохе его бока, как часто и поверхностно его дыхание, и понимала, что время истекает.
За окном заурчал мотор, следом — ещё один. Элизабет выскочила из комнаты и побежала к двери. И замерла как вкопанная. По дорожке к дому шли Билл и Дэйв. Её отец озирался с непроницаемой физиономией. О господи! Дэйв. Господи, помоги мне. Она глубоко вздохнула и вышла их встретить. Хорошо хоть, что Барбара предусмотрительно заперла таксу.
— Привет.
Что он сейчас скажет? Можно ожидать чего угодно.
— Элизабет. — Голос Дэйва звучал не слишком обнадёживающе. Как, ради всего святого, Билл уговорил его приехать сюда помогать ей? Дэйв рисковал всей своей карьерой, помогая украденной собаке. Почему же он пришёл?
Билл и Барбара вытащили инструменты из машины, Элизабет помогла отнести сумки в дом. Она взглянула на Барбару и заметила досаду на лице австралийки. За Билла-то можно поручиться, но отец? Она не знала, что и подумать. Входя в дом сквозь волны напряжённого молчания, Элизабет чувствовала себя неловко — её отец и Дамиан существовали в абсолютно противоположных мирах. А теперь вдруг оказались вместе…
Билл ушёл готовить кухню под операционную. Элизабет знала, что дед частенько критиковал отцовские способности Дэйва. По правде говоря, Билл всегда был ей больше отцом, чем Дэйв. С трепетом она думала о разговоре, который, должно быть, состоялся утром между мужчинами. Что бы там ни произошло, случилось чудо — отец приехал и, возможно, поможет сделать операцию. Она была ему за это благодарна — Дэйв виртуозный хирург, и вдвоём они сделают работу в два раза быстрее. Она знала, что Билл волновался, выдержит ли слабеющий пёс далеко не идеальный наркоз во время двух процедур.
— Пора начинать, — внезапно сказал Дэйв, оглядывая кухню и потирая рукой подбородок. Здесь было хорошее освещение, а кухонный стол подходил по высоте. По крайней мере, с облегчением поняла Элизабет, сейчас не будет никаких разговоров, объяснений и обвинений в том, что она поставила Дэйва в затруднительное положение.
Билл кивнул.
— Дамы, приготовьте стол, постелите простыню или что-нибудь ещё, как можно более чистое. Будет много крови, поэтому застелите пол газетами. Дэйв, я начну, как только разложу инструменты. Осмотри пока собаку — потом скажешь, что думаешь.
— Собака здесь… доктор, — сказала Барбара, чуть помедлив с обращением. Они втроём вошли в гостиную и замерли. Собаки на диване не было.
— Дамиан! — Элизабет рванулась вперёд, беспорядочно оглядывая комнату. — О нет, он… Вот черт, я же сказала ему, что скоро кто-то придёт. Должно быть, он решил, что его снова заберут. Мог он убежать на улицу?
— Нет, — ответила Барбара, — наверное, в коридоре. Они нашли его на полу, на полпути в прихожую. Пёс пытался сбежать, когда услышал мужские шаги. Когда-то гордый, теперь он поджал хвост и трясся от страха. Запах мужчин и их инструментов подтверждал все опасения — это люди Севилла, и они пришли за ним. Ужас его был совершенно бездонным.
— О господи, Дамиан! — воскликнула Элизабет. — Ты напугал меня до смерти. Я же сказала, что все будет в порядке. Это хорошие врачи, помнишь?
Пёс оглянулся, посмотрел на Дэйва и по его поведению и движениям женщин немедленно понял, что он чужой. Это очень Плохо.
— Плох, — сказал он, — туда.
Глаза Дэйва округлились, и он фыркнул:
— Так это правда? Я думал, твой дедушка сошёл с ума. — Он покачал головой и невесело засмеялся. — Иисусе, так вот в чем дело. Неудивительно, что Севилл хочет его вернуть. Надо же.
Элизабет опустилась перед собакой и посмотрела на Барбару.
— Давай перенесём его в комнату.
Барбара кивнула, они вдвоём подняли пса и отнесли в гостиную. Когда они положили его на застеленный диван, Барбара отступила и села на край кушетки. Элизабет устроилась рядом с псом, поглаживая ему голову и шею и удерживая его на месте.
— Все в порядке, все хорошо, — успокаивала его она. — Ладно, Дэйв, можно начинать.
— Я не буду ничего делать, пока он без намордника. Именно так я сберёг за все эти годы свои руки. Я хочу, чтобы на нем был намордник.
Элизабет открыла было рот, но Барбара быстро встала — лицо её оставалось подчёркнуто бесстрастным.
— У меня есть намордник, он не причинит собаке никаких неудобств и даст твоему отцу возможность сосредоточиться на работе, — сказала она. Вышла на минутку и вернулась с намордником. — Спокойнее, мальчик, вот так. — Австралийка надела намордник и снова села на край кушетки. Когда пса ограничили в движениях, появился Дэйв.
— Поставьте его на ноги.
Элизабет попыталась, но пёс был попросту слишком слаб, и ей пришлось поддерживать его с боков.
— Ничего, — нетерпеливо сказал Дэйв и присел на корточки рядом с собакой. Затем натянул на руки стерильные перчатки. Дамиан следил здоровым глазом за его движениями и слушал шорох тонкой резины: уже давно он научился ассоциировать этот звук с болью. Взяв собачью голову в руки, Дэйв осмотрел глаз. Затем быстро оглядел все тело, нашёл маленькое отверстие в боку, под коркой засохшей крови — там, куда воткнули ручку. Отковырнув струп, прощупал пальцем глубину и направление отверстия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113