Идти по ним было жутко — огромные куски коры отваливались и выскальзывали из-под ног. Элизабет заметила, что Дамиан отстал, оробев и прижав уши. Присутствие Севилла пугало его.
Она по-прежнему не видела нигде машину доктора.
Нельзя оставаться на месте, не зная, где он. Элизабет кралась между двумя большими штабелями, придерживая Дамиана за шкирку, Оглянулась назад — туда, откуда они пришли. Пусто. Но это ничего не значит. Севилл мог запросто оказаться между рядами. Склад огромный, рядов много.
Девушка стала аккуратно отступать. Теперь чуть живее, понимая, что нужно выбираться на материк — чем скорее, тем лучше. Когда она почти дошла до конца следующего ряда, из-за брёвен высунулась рука и вцепилась ей в плечо. От неожиданности Элизабет дёрнулась, потеряла равновесие и упала. Без единого слова Севилл рванулся к ней, перевернул на живот, упёрся коленом в спину и заломил ей руки. Нейлоновым поводком стянул запястья. Она неистово била ногами и вырывалась, но мужчина был гораздо сильнее. Как в кошмаре, её отчаянные усилия ни к чему не приводили. Момент абсолютного ужаса.
Внезапно с тяжёлым глухим стуком Севилл свалился с неё, и она тут же вскочила на ноги. Наверное, что-то подобное чувствует жертва, которой удалось спастись от хищника. Не помня себя от облегчения, Элизабет побежала — не разбирая дороги, просто увеличивая расстояние между собой и опасностью. Потом остановилась.
Дамиан!
Элизабет обернулась. Она не может его оставить. И не оставит.
Дамиан беззвучно перепрыгнул через неё, когда она лежала на земле, вцепился Севиллу в грудь и бешено затряс его. Совершенно не ожидая атаки, Севилл не смог бороться с разъярённым псом: он был сейчас, как тряпка или кукла, опрокинутая на спину. В глазах его застыл ужас.
Элизабет смотрела, не веря себе. Дамиан напал на Севилла. Это её потрясло. Она знала, что Дамиан способен на многое ради неё, — он был сильным зверем, — но теперь, видя, как он молча и целеустремлённо, всерьёз, убивает человека, она окаменела. И не просто человека, а того, перед кем трепетал, как ни перед кем другим. Пёс был предан человеку, который заставлял его работать по принуждению, он терпел от этого человека любое насилие, брань, жестокость, не смея даже оскалить зубы. Но здесь, теперь, питбуль счёл необходимым напасть на Севилла — на своего бога; нашёл в себе мужество свалить его на землю и причинить ему боль. И все ради неё. Ради себя самого Дамиан смиренно ушёл бы с Севиллом. Но он скорее убьёт своего мучителя, чем позволит ему обидеть её.
Зрелище было жуткое. Элизабет затошнило. Пёс сменил захват, раздирая зубами и лапами грудь Севилла, и доктор испустил дикий вопль. Он пытался отпихивать и бить Дамиана по голове, но было очевидно: пёс так просто не остановится. Элизабет перехватила взгляд доктора. Она раньше и представить себе не могла, что лицо человека может выглядеть так.
— Убери его… — Он жутко хрипел и задыхался, а пёс мотал его из стороны в сторону. — Убери.
— Господи, — прошептала она.
Дамиан лапами прижимал Севилла, вонзив когти ему в грудь. Мужчина напал на Единственную, и пёс был готов защитить её ценой своей жизни. Он жаждал исполнить долг и убить этого человека, этого злого духа, который преследовал Единственную. Затем поволок доктора по земле, мотая башкой из стороны в сторону, остановился и вдавил его, беспомощного, в землю. Севилл снова поймал взгляд Элизабет. Его лицо было совершенно белым, как лабораторный халат. Он понимал, что его жизнь и смерть зависят от неё. Он просил о милосердии, которым сам никогда не жаловал существ, зависимых от него.
— Пожалуйста, — прохрипел он.
Девушка подскочила к ним и обхватила собаку за шею изо всех сил. Она не такая, как этот человек, — она не может оставаться равнодушной к мольбам о помощи.
— Дамиан! Нет! Прекрати, хватит, ты его убьёшь! — закричала она. Но если пёс и слышал её, то не подавал вида. Внезапно он снова сменил захват, вцепившись сквозь куртку и рубашку в живот Севилла. От хриплого крика мужчины Элизабет сама ощутила резкую боль в желудке. — Дамиан, фу! Прекрати немедленно! Пожалуйста, прошу тебя, перестань!
Ей ничего не приходило в голову, и теперь все просто зависело от того, насколько Дамиан её любит. Стараясь не смотреть на Севилла, не видеть его лица, она повернулась к Дамиану и просунула ладони с обеих сторон ему в пасть. Если Дамиан сожмёт челюсти на животе Севилла ещё немного, он раздробит ей руки. Бешеный глаз пса скользнул по её лицу.
— Хватит, Дамиан. Перестань, — сказала она очень тихо, сквозь сжатые зубы. Она попробовала разжать руками его челюсти. Пёс перестал трясти головой, и она тут же почувствовала, что хватка ослабла. Севилл подался назад, пытаясь выбраться из-под пса.
— Не двигайтесь! — зашипела она на него. — Лежите и не двигайтесь.
Едва Севилл пошевелился, Дамиан снова вцепился в него, клыки впились глубоко в живот. Когда учёный замер, пёс снова прислушался к тихому голосу девушки, и медленно, с великой неохотой, его челюсти разжались, отпустив ткань и плоть человека. Куртка промокла от крови.
— Не двигайтесь, — выдохнула она.
Пёс смотрел на неё, глаз его бешено сверкал, он дышал тяжело и хрипло.
— Все хорошо, Дамиан, все хорошо. Молодец. Спасибо. Хороший мальчик, хорошая работа. А теперь отойди. Оставь его, я в порядке.
Пёс стоял в нерешительности. Его взгляд метался от Элизабет к Севиллу.
— Со мной все в порядке, — успокаивала она собаку. — Я хочу, чтобы ты оставил его.
Немного погодя пёс неохотно отступил.
— А теперь ляг. Лежать! Дамиан, слушай меня. Лежать. — Она махнула рукой, и Дамиан опустился на грубую кору рядом с кучей брёвен. Его здоровый глаз не отрывался от Севилла, бока тяжело вздымались. — С вами все в порядке? — испуганно обратилась она к доктору.
Элизабет пыталась говорить тихо, чтобы снова не спровоцировать собаку, но сама вся тряслась от страха. Не ответив, Севилл медленно поднялся. Он стоял, согнувшись от боли, одной рукой держась за живот, и не отрываясь следил за псом.
— Пожалуйста, оставьте нас. Мы хотим просто уйти. Дамиан не пойдёт с вами — он не хочет. Позвольте нам уйти. Будем считать, что мы квиты. — Севилл молчал. — Это Том… сказал, где я? — Она должна была знать. Том говорил, ей нужно больше ему доверять.
Скривившись от боли, доктор выпрямился, прижимая руку к порванному животу. По его застывшим серым глазам, как всегда, ничего нельзя было понять.
— Да, — ответил он после небольшой паузы. — Пойми, он беспокоился о тебе и о том, чем все это может кончиться.
— Я вам не верю. — Она очень не хотела в это верить.
— Если это тебя сколько-нибудь утешит, он пытался. Он долго молчал. Его нельзя винить. Он влюбился в тебя, знаешь ли, и потому я смог его убедить, что хотя твоё бегство с собакой сейчас может казаться лучшим и умным выходом, однако в дальнейшем оно приведёт к весьма серьёзным последствиям для вас обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113