Она наполнила большой хромированный кофейник и закрыла его крышкой. Затем вытерла пролитые капли и бросила взгляд сначала на раздаточное окошко, потом на толпящихся у стойки клиентов. Два заказа, которые она передала Хосе, еще не были готовы; посетители занимались едой. Убедившись в том, что у нее выдалась свободная минутка, Тамара медленно подошла к телефону.
– Лапочка! – прошипела Джуэл. – Что с тобой, черт возьми? Я умру от любопытства! – Она протянула ей телефонную трубку и, сжав кулаки, снова заплясала от нетерпения.
Тамара поднесла к уху трубку и дрожащим голосом спросила:
– Мистер Зиолко?
С минуту она не слышала ничего, кроме какого-то потрескивания и посторонних звуков.
– Луи, – наконец сказал он. – Я думал, мы договорились, что ты будешь звать меня Луи.
– Луи. – Голос ее звучал так же далеко, как и его голос в телефонной трубке.
Джуэл делала ей отчаянные знаки.
– Что он говорит? – одними губами спросила она.
Тамара повернулась к ней спиной и крепче сжала трубку.
– Плохие новости, да? – спросила она.
Ну вот. Она произнесла вслух то, чего так боялась. Страх ядовитой змеей повис в воздухе.
– Плохие новости? – переспросил Зиолко. – О чем это ты?
Ей хотелось придушить его. Почему он так играет с ней?
– О кинопробе, – услышала она свой голос. – О чем же еще?
Он казался удивленным.
– С чего ты это взяла?
Сердце ее колотилось бам… бам… БАМ, подобно кузнечному молоту, равномерно опускающемуся на наковальню. Ей казалось, она видит летящие искры.
– Тогда… как они получились?
– Сама увидишь. Послезавтра в семь ты свободна?
– Утром?
– Вечером. В семь вечера. Мы приглашены на ужин к О.Т.
– К О.Т.? Ты хочешь сказать… к Оскару… Скольнику? – Тамара не верила своим ушам. – Главе «ИА»?
– Другого я не знаю. – Зиолко весело рассмеялся. – Значит, договорились.
– А как же все-таки кинопроба? – с мукой в голосе воскликнула она.
– В доме у О.Т. есть кинозал. Там ты ее и посмотришь. А после мы поговорим.
– Но мы же уже разговариваем!
– Послушай, нет смысла обсуждать это по телефону. – Он помолчал. – Это немного сложно.
Сложно! Господи, она уже видела, как весь ее мир рушится.
– Куда мне за тобой заехать?
Голос ее звучал подавленно:
– К моргу Патерсона.
Он рассмеялся.
– К моргу Патерсона?
– Именно это я и сказала.
– Ладно, только постарайся пока не умереть. Ты нужна нам живой, а не мертвой.
В ее сердце зародилась надежда. Следовало ли понимать его слова как знак того, что она все же нужна им? Она умирала от желания задать этот вопрос, но вместо этого промямлила:
– Я там живу.
– Хорошо. – В его голосе не было удивления. – Я заеду за тобой в половине седьмого.
И с этими словами он повесил трубку.
– Новое платье? – спросила Инга за ужином. – Ну что же, ja, думаю, мы можем себе это позволить. Почему нет? Не каждый день мою актрису приглашают домой к студийному Монголу.
– Моголу, – беззлобно поправила ее Тамара. Инга сама просила, чтобы ее поправляли всякий раз, как она употребляла неправильные английские слова. – Монгол – это житель Монголии.
Инга беззаботно махнула ложкой.
– Могол, Монгол – какая разница. Завтра отправимся в Гудвил.
У Тамары вытянулось лицо.
– Инга, мне не хотелось бы показаться неблагодарной, – умоляюще проговорила она. – Но нельзя ли мне купить что-нибудь новое? Один только раз?
Замолчав, Инга задумчиво смотрела на свою бульонную чашку, где в желтом от жира курином бульоне плавала одна большая белая клецка. Потом выдавила из себя улыбку.
– Почему бы и нет? Мы подыщем тебе какое-нибудь милое платье для твоего Монгола.
У Тамары загорелись глаза.
– Это должно быть что-то интеллигентное, – медленно проговорила она.
– Интеллигентное? – переспросила Инга. Она подозрительно моргнула. – Как это платье может быть интеллигентным? Оно что, умеет думать, а?
– Это просто такое выражение. Оно означает шикарное, элегантное, классное.
Инга покачала головой.
– Глассная одежда. Интеллигентная. Что они еще придумают?
Тамара пропустила мимо ушей «глассную» одежду. Она думала лишь о своем новом платье и о нитке жемчуга, которая будет мерцать на ее шее. Ей нравился этот жемчуг, и она надевала его при каждом подходящем случае. Конечно, он был всего лишь подделкой, купленной у Вулворта, но какое это имело значение? Важно было лишь то, что она положила на него глаз, после того как увидела фотографию Констанции Беннетт в жемчужном ожерелье. Это все решило. И, надевая купленный у Вулворта жемчуг, она чувствовала себя совсем как Констанция Беннетт.
На следующий день в половине третьего они вошли в салон одежды «Дороти». Инга в своем безвкусном, бесформенном сером пальто, тяжелых прочных коричневых туфлях, с большой потрепанной сумкой в руках и в бесформенной черной шляпке, которую она надевала всякий раз, когда выходила из дома, казалась здесь неуместной и выглядела старше своих тридцати семи лет. Тамара высоко подняла свою красивую голову, не позволяя элегантной обстановке магазина запугать себя – магазина, на который она прежде могла лишь с тоской взирать издали. «Дороти»! – восторженно думала она, вслушиваясь в его приглушенную, почти священную тишину. Какая невероятная роскошь! – Она изумленно оглядывалась по сторонам. – Бог мой, пол покрыт плюшевым ковром!»
– Ох, Инга! Разве тут не восхитительно? – выдохнула она, танцующей походкой проходя по проходу и касаясь кончиками пальцев роскошных платьев, висящих на вешалках по обе стороны от нее. – Умереть можно!
Хотя, по мнению Инги, одежда тут и не стоила того, чтобы ради нее умирать, она вынуждена была признать, что все действительно очень красиво.
К ним подошла аристократического вида продавщица в прекрасно сшитом сером платье и с безукоризненно уложенными серебряными волосами; лишь на мгновение по ее лицу скользнуло выражение неодобрения по поводу поношенного наряда Инги, которое тут же сменилось непроницаемой профессиональной маской.
– Что желаете, мадам? – спросила она с едва заметным презрением.
Инга покачала головой и робко опустила глаза.
– Это не я, благодарю вас. – Взяв Тамару за плечи, она нежно подтолкнула ее вперед и гордо проговорила: – Это она. Ей нужно глассное платье.
Продавщица удивленно подняла брови.
– Глассное платье?
– Она хотела сказать «элегантное», – объяснила Тамара.
Инга кивнула головой и доверительно понизила голос:
– Ее пригласили на обед к Моголу в Беверли-Хиллз! Я хочу, чтобы она была хорошо одета, не хуже других.
– Мы, в нашем салоне, гордимся тем, что помогаем нашим покупателям выглядеть наилучшим образом, – фыркнула продавщица. – В число наших клиентов входят лучшие люди города. А что именно вы бы хотели?
Инга беспомощно пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Лапочка! – прошипела Джуэл. – Что с тобой, черт возьми? Я умру от любопытства! – Она протянула ей телефонную трубку и, сжав кулаки, снова заплясала от нетерпения.
Тамара поднесла к уху трубку и дрожащим голосом спросила:
– Мистер Зиолко?
С минуту она не слышала ничего, кроме какого-то потрескивания и посторонних звуков.
– Луи, – наконец сказал он. – Я думал, мы договорились, что ты будешь звать меня Луи.
– Луи. – Голос ее звучал так же далеко, как и его голос в телефонной трубке.
Джуэл делала ей отчаянные знаки.
– Что он говорит? – одними губами спросила она.
Тамара повернулась к ней спиной и крепче сжала трубку.
– Плохие новости, да? – спросила она.
Ну вот. Она произнесла вслух то, чего так боялась. Страх ядовитой змеей повис в воздухе.
– Плохие новости? – переспросил Зиолко. – О чем это ты?
Ей хотелось придушить его. Почему он так играет с ней?
– О кинопробе, – услышала она свой голос. – О чем же еще?
Он казался удивленным.
– С чего ты это взяла?
Сердце ее колотилось бам… бам… БАМ, подобно кузнечному молоту, равномерно опускающемуся на наковальню. Ей казалось, она видит летящие искры.
– Тогда… как они получились?
– Сама увидишь. Послезавтра в семь ты свободна?
– Утром?
– Вечером. В семь вечера. Мы приглашены на ужин к О.Т.
– К О.Т.? Ты хочешь сказать… к Оскару… Скольнику? – Тамара не верила своим ушам. – Главе «ИА»?
– Другого я не знаю. – Зиолко весело рассмеялся. – Значит, договорились.
– А как же все-таки кинопроба? – с мукой в голосе воскликнула она.
– В доме у О.Т. есть кинозал. Там ты ее и посмотришь. А после мы поговорим.
– Но мы же уже разговариваем!
– Послушай, нет смысла обсуждать это по телефону. – Он помолчал. – Это немного сложно.
Сложно! Господи, она уже видела, как весь ее мир рушится.
– Куда мне за тобой заехать?
Голос ее звучал подавленно:
– К моргу Патерсона.
Он рассмеялся.
– К моргу Патерсона?
– Именно это я и сказала.
– Ладно, только постарайся пока не умереть. Ты нужна нам живой, а не мертвой.
В ее сердце зародилась надежда. Следовало ли понимать его слова как знак того, что она все же нужна им? Она умирала от желания задать этот вопрос, но вместо этого промямлила:
– Я там живу.
– Хорошо. – В его голосе не было удивления. – Я заеду за тобой в половине седьмого.
И с этими словами он повесил трубку.
– Новое платье? – спросила Инга за ужином. – Ну что же, ja, думаю, мы можем себе это позволить. Почему нет? Не каждый день мою актрису приглашают домой к студийному Монголу.
– Моголу, – беззлобно поправила ее Тамара. Инга сама просила, чтобы ее поправляли всякий раз, как она употребляла неправильные английские слова. – Монгол – это житель Монголии.
Инга беззаботно махнула ложкой.
– Могол, Монгол – какая разница. Завтра отправимся в Гудвил.
У Тамары вытянулось лицо.
– Инга, мне не хотелось бы показаться неблагодарной, – умоляюще проговорила она. – Но нельзя ли мне купить что-нибудь новое? Один только раз?
Замолчав, Инга задумчиво смотрела на свою бульонную чашку, где в желтом от жира курином бульоне плавала одна большая белая клецка. Потом выдавила из себя улыбку.
– Почему бы и нет? Мы подыщем тебе какое-нибудь милое платье для твоего Монгола.
У Тамары загорелись глаза.
– Это должно быть что-то интеллигентное, – медленно проговорила она.
– Интеллигентное? – переспросила Инга. Она подозрительно моргнула. – Как это платье может быть интеллигентным? Оно что, умеет думать, а?
– Это просто такое выражение. Оно означает шикарное, элегантное, классное.
Инга покачала головой.
– Глассная одежда. Интеллигентная. Что они еще придумают?
Тамара пропустила мимо ушей «глассную» одежду. Она думала лишь о своем новом платье и о нитке жемчуга, которая будет мерцать на ее шее. Ей нравился этот жемчуг, и она надевала его при каждом подходящем случае. Конечно, он был всего лишь подделкой, купленной у Вулворта, но какое это имело значение? Важно было лишь то, что она положила на него глаз, после того как увидела фотографию Констанции Беннетт в жемчужном ожерелье. Это все решило. И, надевая купленный у Вулворта жемчуг, она чувствовала себя совсем как Констанция Беннетт.
На следующий день в половине третьего они вошли в салон одежды «Дороти». Инга в своем безвкусном, бесформенном сером пальто, тяжелых прочных коричневых туфлях, с большой потрепанной сумкой в руках и в бесформенной черной шляпке, которую она надевала всякий раз, когда выходила из дома, казалась здесь неуместной и выглядела старше своих тридцати семи лет. Тамара высоко подняла свою красивую голову, не позволяя элегантной обстановке магазина запугать себя – магазина, на который она прежде могла лишь с тоской взирать издали. «Дороти»! – восторженно думала она, вслушиваясь в его приглушенную, почти священную тишину. Какая невероятная роскошь! – Она изумленно оглядывалась по сторонам. – Бог мой, пол покрыт плюшевым ковром!»
– Ох, Инга! Разве тут не восхитительно? – выдохнула она, танцующей походкой проходя по проходу и касаясь кончиками пальцев роскошных платьев, висящих на вешалках по обе стороны от нее. – Умереть можно!
Хотя, по мнению Инги, одежда тут и не стоила того, чтобы ради нее умирать, она вынуждена была признать, что все действительно очень красиво.
К ним подошла аристократического вида продавщица в прекрасно сшитом сером платье и с безукоризненно уложенными серебряными волосами; лишь на мгновение по ее лицу скользнуло выражение неодобрения по поводу поношенного наряда Инги, которое тут же сменилось непроницаемой профессиональной маской.
– Что желаете, мадам? – спросила она с едва заметным презрением.
Инга покачала головой и робко опустила глаза.
– Это не я, благодарю вас. – Взяв Тамару за плечи, она нежно подтолкнула ее вперед и гордо проговорила: – Это она. Ей нужно глассное платье.
Продавщица удивленно подняла брови.
– Глассное платье?
– Она хотела сказать «элегантное», – объяснила Тамара.
Инга кивнула головой и доверительно понизила голос:
– Ее пригласили на обед к Моголу в Беверли-Хиллз! Я хочу, чтобы она была хорошо одета, не хуже других.
– Мы, в нашем салоне, гордимся тем, что помогаем нашим покупателям выглядеть наилучшим образом, – фыркнула продавщица. – В число наших клиентов входят лучшие люди города. А что именно вы бы хотели?
Инга беспомощно пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146