За исключением холла, где горел свет, погруженный в темноту дом спал. Тамара сразу направилась было к винтовой лестнице, ведущей в комнаты, но Луис взял ее за руку и молча повел в гостиную. Отпустив руку жены, он начал, к ее удивлению, зажигать лампы.
Тамара увидела ее сразу, на стене над приставным столиком, купающуюся в круге света от лампы с открытым абажуром. Это была изысканная маленькая картина Матисса, написанная маслом, скорее намек на натюрморт, чем его изображение. Слезы заблестели у нее на глазах, она не могла вымолвить ни слова. Луис снова взял ее за руку и сжал своей теплой ладонью. Они долго стояли и смотрели на картину, не разжимая рук.
Наконец она взглянула на него своими блестящими от слез глазами.
– Тебе нравится? – нежно спросил он.
Тамара приподнялась на цыпочки и потерлась губами о его щеку.
– Очень, – хрипло прошептала она, проводя языком по его губам. – И еще больше мне нравишься ты. Сегодня был второй самый счастливый день в моей жизни.
– А какой был первый? Она улыбнулась.
– День, когда мы поженились.
– У нас еще будет много таких дней, – пообещал Луис.
И они действительно были. Она не знала, что он положил начало семейной традиции. Вторую годовщину свадьбы они отпразднуют в Хрустальном зале – главном зале отеля «Беверли-Хиллз», а потом Луис подарит ей большую картину Тулуз-Лотрека с изображением «Мулен Руж». После их третьей годовщины, которую они отмечали на лужайке перед домом О.Т., где по такому случаю были установлены шатры, Луис подарил ей поразительный, полный жизни пейзаж Ван Гога, который, казалось, светился странным внутренним светом.
Всякий раз при взгляде на эту картину Тамару охватывало чувство, что ее сознание смыкается с прекрасным безумием мастера, и она страстно хотела достичь такой же гениальности в своей профессии, какой Ван Гог достиг в живописи.
Но несмотря на то что каждый год ее коллекция пополнялась все более дорогими картинами, она по-прежнему больше всего любила маленькую картину Матисса – подарок на первую годовщину свадьбы. Она была самой первой, и потому самой дорогой.
«Анна Каренина», Тамара и Майлз Габриель были выдвинуты на соискание наград Академии.
Чтобы отметить ее выдвижение, Луис подарил Тамаре совершенно новенький белый «паккард» с откидным верхом, белыми шинами и красным капотом.
– Всякий раз, когда тебя станут выдвигать на «Оскара», я буду дарить тебе по белому автомобилю, – экспансивно заявил он. – А если ты выиграешь, мы повысим тебя до «роллса».
Но «Анна Каренина» ушла с пустыми руками. Столь тщательно задуманный план Скольника провалился. В тот год на экраны вышло много хороших фильмов, в которых снимались отличные актеры. «Оскара» за лучший фильм года получила картина «Гранд-отель», представленная кинокомпанией «МГМ»; Элен Хейз была названа лучшей актрисой года за свою первую роль в кино в фильме «Грех Мадлон Клод», а Фредрик Марч и Уоллес Бири вошли в историю, впервые поделив между собой звание лучшего актера года, первый за фильм «Доктор Джекиль и мистер Хайд», а второй за фильм «Чемпион». Уолт Дисней был удостоен специального приза за «Микки Мауса».
Оскар Скольник кипел от злости. Майлз страдал. Тамара, счастливая, уже оттого что была названа в числе претенденток, и в душе никогда не верившая, что у нее есть хоть малейший шанс выиграть, восприняла поражение с философским спокойствием. Ей было важно лишь то, что члены Академии сочли ее достойной награды и что «Анна Каренина» имела оглушительный успех как с художественной, так и с финансовой точек зрения. Сборы от нее были намного выше, чем от «Марии Антуанетты», хотя и ниже, чем от «Вертихвостки» – фильма, который по-прежнему твердо удерживал позицию самого кассового фильма современности. Тем не менее она была одной из самых ярких звезд в этом городе, битком набитом знаменитостями, что – по любым меркам – было совсем не мало. Снявшись всего в трех фильмах, Тамара стала одной из самых узнаваемых звезд в кинобизнесе. Ее фотографии печатались на обложках стольких журналов, что она частенько шутила: «Я могу оклеить этими обложками свою гостиную, и у меня еще останется на кабинет». Рекламный отдел «ИА» присылал столько посвященных ей вырезок, начиная от уважительных статей и кончая самым возмутительным вымыслом, что она была просто не в состоянии прочесть их все. Каждую неделю приходило по пять тысяч писем от обожающих ее зрителей. Она находилась на вершине национальной популярности. Платиновый цвет ее волос вошел в моду. Стоило ей изменить прическу, как это сразу становилось событием, и парикмахеры по всей стране были вынуждены копировать ее. В ней не осталось ничего скрытого от публики. «Как странно, – часто с недоумением думала она, – вознесясь на вершину успеха, я совсем не чувствую, что изменилась». Основные перемены в ее жизни были связаны с тем, что другие люди изменили свое отношение к ней, с ее финансовой независимостью, которая ей очень нравилась, и с теми отвратительными неудобствами, которые она так ненавидела. Где бы она ни была – дома или на киностудии, – она чувствовала себя, как какая-то коронованная особа или бесценное сокровище, ограждаемое от публики телохранителями и глухими воротами. Разнаряженная, увешанная драгоценностями сирена, которая одним своим появлением на публике могла вызвать массовую истерию, в силу обстоятельств превращалась в самую настоящую затворницу.
Если только ее присутствие не было совершенно необходимо, Тамара предпочитала держаться подальше от людей. Она должна была дважды подумать, прежде чем выйти из дома. Охотники за автографами, фотографы и почитатели подстерегали ее на каждом шагу. Даже ее дом не был пощажен: толпы любопытных, вытаращив глаза в надежде хоть мельком увидеть ее, беспрестанно сновали перед ним взад и вперед. Поклонники даже звонили в дверь, предлагая бесплатные услуги по дому – они готовы были делать что угодно, лишь бы быть поближе к своей любимой звезде. Слежка за Тамарой превратилась в национальное времяпрепровождение. Она стала суперзвездой прежде, чем появилось такое слово.
И все же было несколько простых удовольствий, которыми ей не пришлось жертвовать, и ничто не могло доставить ей большего наслаждения, чем проводить время в полной праздности. Она ревностно охраняла те немногие свободные часы, которые выпадали ей, и старалась проводить их либо в саду, либо у бассейна. Здесь она чувствовала себя в безопасности от протянутых к ней рук, вопящих ртов и любопытных глаз. Благодаря десятифутовой стене и двенадцатифутовой живой изгороди живописный сад дарил ей и уединение, и чувство защищенности. Она полюбила и свой большой беспорядочный дом, и просторную территорию вокруг него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Тамара увидела ее сразу, на стене над приставным столиком, купающуюся в круге света от лампы с открытым абажуром. Это была изысканная маленькая картина Матисса, написанная маслом, скорее намек на натюрморт, чем его изображение. Слезы заблестели у нее на глазах, она не могла вымолвить ни слова. Луис снова взял ее за руку и сжал своей теплой ладонью. Они долго стояли и смотрели на картину, не разжимая рук.
Наконец она взглянула на него своими блестящими от слез глазами.
– Тебе нравится? – нежно спросил он.
Тамара приподнялась на цыпочки и потерлась губами о его щеку.
– Очень, – хрипло прошептала она, проводя языком по его губам. – И еще больше мне нравишься ты. Сегодня был второй самый счастливый день в моей жизни.
– А какой был первый? Она улыбнулась.
– День, когда мы поженились.
– У нас еще будет много таких дней, – пообещал Луис.
И они действительно были. Она не знала, что он положил начало семейной традиции. Вторую годовщину свадьбы они отпразднуют в Хрустальном зале – главном зале отеля «Беверли-Хиллз», а потом Луис подарит ей большую картину Тулуз-Лотрека с изображением «Мулен Руж». После их третьей годовщины, которую они отмечали на лужайке перед домом О.Т., где по такому случаю были установлены шатры, Луис подарил ей поразительный, полный жизни пейзаж Ван Гога, который, казалось, светился странным внутренним светом.
Всякий раз при взгляде на эту картину Тамару охватывало чувство, что ее сознание смыкается с прекрасным безумием мастера, и она страстно хотела достичь такой же гениальности в своей профессии, какой Ван Гог достиг в живописи.
Но несмотря на то что каждый год ее коллекция пополнялась все более дорогими картинами, она по-прежнему больше всего любила маленькую картину Матисса – подарок на первую годовщину свадьбы. Она была самой первой, и потому самой дорогой.
«Анна Каренина», Тамара и Майлз Габриель были выдвинуты на соискание наград Академии.
Чтобы отметить ее выдвижение, Луис подарил Тамаре совершенно новенький белый «паккард» с откидным верхом, белыми шинами и красным капотом.
– Всякий раз, когда тебя станут выдвигать на «Оскара», я буду дарить тебе по белому автомобилю, – экспансивно заявил он. – А если ты выиграешь, мы повысим тебя до «роллса».
Но «Анна Каренина» ушла с пустыми руками. Столь тщательно задуманный план Скольника провалился. В тот год на экраны вышло много хороших фильмов, в которых снимались отличные актеры. «Оскара» за лучший фильм года получила картина «Гранд-отель», представленная кинокомпанией «МГМ»; Элен Хейз была названа лучшей актрисой года за свою первую роль в кино в фильме «Грех Мадлон Клод», а Фредрик Марч и Уоллес Бири вошли в историю, впервые поделив между собой звание лучшего актера года, первый за фильм «Доктор Джекиль и мистер Хайд», а второй за фильм «Чемпион». Уолт Дисней был удостоен специального приза за «Микки Мауса».
Оскар Скольник кипел от злости. Майлз страдал. Тамара, счастливая, уже оттого что была названа в числе претенденток, и в душе никогда не верившая, что у нее есть хоть малейший шанс выиграть, восприняла поражение с философским спокойствием. Ей было важно лишь то, что члены Академии сочли ее достойной награды и что «Анна Каренина» имела оглушительный успех как с художественной, так и с финансовой точек зрения. Сборы от нее были намного выше, чем от «Марии Антуанетты», хотя и ниже, чем от «Вертихвостки» – фильма, который по-прежнему твердо удерживал позицию самого кассового фильма современности. Тем не менее она была одной из самых ярких звезд в этом городе, битком набитом знаменитостями, что – по любым меркам – было совсем не мало. Снявшись всего в трех фильмах, Тамара стала одной из самых узнаваемых звезд в кинобизнесе. Ее фотографии печатались на обложках стольких журналов, что она частенько шутила: «Я могу оклеить этими обложками свою гостиную, и у меня еще останется на кабинет». Рекламный отдел «ИА» присылал столько посвященных ей вырезок, начиная от уважительных статей и кончая самым возмутительным вымыслом, что она была просто не в состоянии прочесть их все. Каждую неделю приходило по пять тысяч писем от обожающих ее зрителей. Она находилась на вершине национальной популярности. Платиновый цвет ее волос вошел в моду. Стоило ей изменить прическу, как это сразу становилось событием, и парикмахеры по всей стране были вынуждены копировать ее. В ней не осталось ничего скрытого от публики. «Как странно, – часто с недоумением думала она, – вознесясь на вершину успеха, я совсем не чувствую, что изменилась». Основные перемены в ее жизни были связаны с тем, что другие люди изменили свое отношение к ней, с ее финансовой независимостью, которая ей очень нравилась, и с теми отвратительными неудобствами, которые она так ненавидела. Где бы она ни была – дома или на киностудии, – она чувствовала себя, как какая-то коронованная особа или бесценное сокровище, ограждаемое от публики телохранителями и глухими воротами. Разнаряженная, увешанная драгоценностями сирена, которая одним своим появлением на публике могла вызвать массовую истерию, в силу обстоятельств превращалась в самую настоящую затворницу.
Если только ее присутствие не было совершенно необходимо, Тамара предпочитала держаться подальше от людей. Она должна была дважды подумать, прежде чем выйти из дома. Охотники за автографами, фотографы и почитатели подстерегали ее на каждом шагу. Даже ее дом не был пощажен: толпы любопытных, вытаращив глаза в надежде хоть мельком увидеть ее, беспрестанно сновали перед ним взад и вперед. Поклонники даже звонили в дверь, предлагая бесплатные услуги по дому – они готовы были делать что угодно, лишь бы быть поближе к своей любимой звезде. Слежка за Тамарой превратилась в национальное времяпрепровождение. Она стала суперзвездой прежде, чем появилось такое слово.
И все же было несколько простых удовольствий, которыми ей не пришлось жертвовать, и ничто не могло доставить ей большего наслаждения, чем проводить время в полной праздности. Она ревностно охраняла те немногие свободные часы, которые выпадали ей, и старалась проводить их либо в саду, либо у бассейна. Здесь она чувствовала себя в безопасности от протянутых к ней рук, вопящих ртов и любопытных глаз. Благодаря десятифутовой стене и двенадцатифутовой живой изгороди живописный сад дарил ей и уединение, и чувство защищенности. Она полюбила и свой большой беспорядочный дом, и просторную территорию вокруг него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146