Они приказали встревоженному подрядчику вогнать сваи в мягкий грунт холма, чтобы дом стал похож на надстройку океанского лайнера, выброшенного гигантской тихоокеанской волной прямо на круто поднимавшийся берег.
Год спустя супруга магната воспылала страстью ко всему латиноамериканскому и переехала в испанскую оштукатуренную гасиенду в Бэль Эйр, обзаведясь, новым мужем – плейбоем-кубинцем, чьи сексуальные талант и выносливость вошли в легенду.
Когда Зиолко прослышал о том, что дом выставлен на продажу, он сразу же купил его, пристроил к дальнему концу дома бассейн, взорвав для этого часть горы, небрежно расставил по комнатам покрытую шпоном мебель в стиле арт-деко и, очень довольный собой, поселился в нем, посмеиваясь над злопыхателями, которые, в свою очередь, смеялись над ним и осуждали моду строить дома в каньоне.
Теперь настал его черед проклинать дом, все пять вертикальных акров земли со скудной растительностью, шестнадцать огромных комнат, гараж на четыре машины и выложенный гранитными плитками внутренний двор с бассейном. Одним словом, он проклинал все и вся и со злостью наблюдал, как его обожаемый дом аккуратно треснул пополам и одна его половина постепенно сползает вниз по крутому склону, в то время как другая продолжает непрочно держаться на горе. Зиолко долго и печально смотрел на свое жилище, и ему казалось, что он видит кукольный домик – три этажа открытых взгляду комнат: крутая монументальная лестница, столовая и спальня, через которую продолжала катиться грязь, коричневым водопадом обрываясь на дно каньона с высоты трехсот футов.
– Будь прокляты ублюдки, которые продали мне этот чертов дом! – бушевал он. – Я их засужу!
– Мои часы! – тихо всхлипывала девушка. – Моя одежда. – Она стояла, с патетическим видом пытаясь прикрыть голую грудь и светлый треугольник внизу живота. – Все мои самые лучшие вещи остались в этой спальне! – выла она, трясясь всем телом и стуча от холода зубами.
– Пошла к черту, дешевая шлюха-воровка! – заревел Зиолко. – Меня волнует мой дом, будь он проклят!
Стоя вместе с девушкой рядом с «крайслером», он в ужасе наблюдал за тем, как оставшаяся часть дома с оглушительным грохотом в духе эффектов Сесиля Б. Де Милля развалилась на четыре огромные части и они друг за другом заскользили, кувыркаясь, по мокрому от дождя склону. За ними плавно, подобно неспешной реке, перекатывались тонны жидкой грязи, чтобы навеки похоронить их под собой.
Луис Зиолко медленно поднял мокрое от слез и дождя лицо и, откинув назад голову, неожиданно разразился громким хохотом, не обращая внимания ни на хлеставший его по лицу дождь, ни на девушку, решившую, что этому психу место в сумасшедшем доме.
Какой фарс!
После минутного размышления он пришел к выводу, что – черт возьми! – его дела совсем не так плохи! По крайней мере, ему удалось все же купить этот огромный дом, его положению лучшего режиссера в городе можно было позавидовать, и, следовательно, он пользовался огромным влиянием и властью, что стоило бы огромных усилий любому, не говоря о Луисе Зиолко из Вилльямсбурга, Бруклина. Слава Богу, это ему удалось. Это было не просто, но чутье его никогда не подводило. Это касалось и вождения автомобиля, и бизнеса, и искусства, и кино. Его чутье не было врожденным, он просто развил его.
– Мой сын – деляга, – любила пренебрежительно повторять мать Луиса Зельда всем подряд. – Он слишком хитер, чтобы это было хорошо для него. Он плохо кончит. Я знаю. Ничего хорошего из него не выйдет.
Но до сих пор, включая настоящий момент, его качества служили ему хорошую службу. Иначе, подписывая документы о покупке дома, он никогда бы не застраховал его на немыслимо огромную сумму. Страховка намного превышала стоимость самого сооружения.
Черт возьми, он еще и подзаработает на всем этом!
С каждой минутой дела казались все лучше и лучше. Кто бы мог поверить? Если бы ему были нужны деньги и он попытался бы продать эти хоромы, ему пришлось бы ждать долгие годы, пока нашелся бы идиот, который клюнул бы на такое предложение. И вот теперь он выиграл. Страховая компания может кусать локти и рвать на себе волосы, но выбора у нее не будет: придется выплатить ему страховку.
И в том, что касается кинобизнеса, его положение никогда еще не было таким прочным. Благодаря экономической депрессии народ валом повалил в кинотеатры, стремясь отвлечься от своих проблем. Его босс Оскар Тенни Скольник, которого все называли О.Т., легендарный вундеркинд «Интернэшнл артисте» – такой же, каким был Ирвинг Тальберг для «МГМ», – собирался задействовать его в течение следующих восемнадцати месяцев для съемки еще трех фильмов для «ИА». А это еще девяносто тысяч долларов.
В самом деле, Калифорнию не зря называли золотым штатом!
– Что мы будем делать? – жалобно заскулила девушка, внезапно возвращая Луиса Зиолко к суровой действительности, в насквозь промокшую грозную реальность холодного лос-анджелесского склона.
– Выбираться из этой проклятой дыры, пока вся гора не рухнула и не погребла нас к чертовой матери, – рявкнул Луис. – Вот что мы будем делать. – Он распахнул дверцу своего темно-синего «крайслера» и залез внутрь, благодаря Бога за то, что ключ оказался на месте. Его голые ягодицы прилипли к ледяному кожаному сиденью, но он почти не заметил этого неудобства. Перегнувшись через сиденье, открыл девушке противоположную дверцу. Она глупо стояла на месте, не зная, что делать.
– Давай, залезай! – отрывисто приказал Зиолко. Девушка неуверенно поглядела по сторонам, как бы в поисках какого-нибудь другого выхода, затем неуклюже уселась на соседнее сиденье.
– У меня нет никакой одежды, – угрюмо пожаловалась она, не сводя глаз с залитого дождем ветрового стекла.
– Ты ее получишь. – Зиолко повернул ключ и нажал на педаль газа. Мотор поколебался, зафыркал и внезапно заглох. Чертыхнувшись, Зиолко вновь осторожно, чтобы не посадить аккумулятор, повернул ключ в замке зажигания. Чихнув еще несколько раз, мотор в конце концов все же заработал. Луис с облегчением вздохнул. – Проклятый дождь, – пробормотал он и ворчливо добавил: – Интересно, почему в Нью-Йорке ни разу не было такого дождя?
– Потому что в Нью-Йорке идет снег, – угрюмо процедила сквозь зубы девушка.
Не обращая на нее никакого внимания, Зиолко включил «дворники». Они медленно заскрипели по стеклу, едва справляясь с потоками воды, которые небо, казалось, целыми ведрами опрокидывало на него. В конце концов им удалось расчистить мутный дугообразный участок лобового стекла. Зиолко дернул рычаг переключения скоростей, поставил передачу заднего хода и вывернул шею назад, тщетно пытаясь разглядеть конец подъездной дорожки через заливаемое потоками воды стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Год спустя супруга магната воспылала страстью ко всему латиноамериканскому и переехала в испанскую оштукатуренную гасиенду в Бэль Эйр, обзаведясь, новым мужем – плейбоем-кубинцем, чьи сексуальные талант и выносливость вошли в легенду.
Когда Зиолко прослышал о том, что дом выставлен на продажу, он сразу же купил его, пристроил к дальнему концу дома бассейн, взорвав для этого часть горы, небрежно расставил по комнатам покрытую шпоном мебель в стиле арт-деко и, очень довольный собой, поселился в нем, посмеиваясь над злопыхателями, которые, в свою очередь, смеялись над ним и осуждали моду строить дома в каньоне.
Теперь настал его черед проклинать дом, все пять вертикальных акров земли со скудной растительностью, шестнадцать огромных комнат, гараж на четыре машины и выложенный гранитными плитками внутренний двор с бассейном. Одним словом, он проклинал все и вся и со злостью наблюдал, как его обожаемый дом аккуратно треснул пополам и одна его половина постепенно сползает вниз по крутому склону, в то время как другая продолжает непрочно держаться на горе. Зиолко долго и печально смотрел на свое жилище, и ему казалось, что он видит кукольный домик – три этажа открытых взгляду комнат: крутая монументальная лестница, столовая и спальня, через которую продолжала катиться грязь, коричневым водопадом обрываясь на дно каньона с высоты трехсот футов.
– Будь прокляты ублюдки, которые продали мне этот чертов дом! – бушевал он. – Я их засужу!
– Мои часы! – тихо всхлипывала девушка. – Моя одежда. – Она стояла, с патетическим видом пытаясь прикрыть голую грудь и светлый треугольник внизу живота. – Все мои самые лучшие вещи остались в этой спальне! – выла она, трясясь всем телом и стуча от холода зубами.
– Пошла к черту, дешевая шлюха-воровка! – заревел Зиолко. – Меня волнует мой дом, будь он проклят!
Стоя вместе с девушкой рядом с «крайслером», он в ужасе наблюдал за тем, как оставшаяся часть дома с оглушительным грохотом в духе эффектов Сесиля Б. Де Милля развалилась на четыре огромные части и они друг за другом заскользили, кувыркаясь, по мокрому от дождя склону. За ними плавно, подобно неспешной реке, перекатывались тонны жидкой грязи, чтобы навеки похоронить их под собой.
Луис Зиолко медленно поднял мокрое от слез и дождя лицо и, откинув назад голову, неожиданно разразился громким хохотом, не обращая внимания ни на хлеставший его по лицу дождь, ни на девушку, решившую, что этому психу место в сумасшедшем доме.
Какой фарс!
После минутного размышления он пришел к выводу, что – черт возьми! – его дела совсем не так плохи! По крайней мере, ему удалось все же купить этот огромный дом, его положению лучшего режиссера в городе можно было позавидовать, и, следовательно, он пользовался огромным влиянием и властью, что стоило бы огромных усилий любому, не говоря о Луисе Зиолко из Вилльямсбурга, Бруклина. Слава Богу, это ему удалось. Это было не просто, но чутье его никогда не подводило. Это касалось и вождения автомобиля, и бизнеса, и искусства, и кино. Его чутье не было врожденным, он просто развил его.
– Мой сын – деляга, – любила пренебрежительно повторять мать Луиса Зельда всем подряд. – Он слишком хитер, чтобы это было хорошо для него. Он плохо кончит. Я знаю. Ничего хорошего из него не выйдет.
Но до сих пор, включая настоящий момент, его качества служили ему хорошую службу. Иначе, подписывая документы о покупке дома, он никогда бы не застраховал его на немыслимо огромную сумму. Страховка намного превышала стоимость самого сооружения.
Черт возьми, он еще и подзаработает на всем этом!
С каждой минутой дела казались все лучше и лучше. Кто бы мог поверить? Если бы ему были нужны деньги и он попытался бы продать эти хоромы, ему пришлось бы ждать долгие годы, пока нашелся бы идиот, который клюнул бы на такое предложение. И вот теперь он выиграл. Страховая компания может кусать локти и рвать на себе волосы, но выбора у нее не будет: придется выплатить ему страховку.
И в том, что касается кинобизнеса, его положение никогда еще не было таким прочным. Благодаря экономической депрессии народ валом повалил в кинотеатры, стремясь отвлечься от своих проблем. Его босс Оскар Тенни Скольник, которого все называли О.Т., легендарный вундеркинд «Интернэшнл артисте» – такой же, каким был Ирвинг Тальберг для «МГМ», – собирался задействовать его в течение следующих восемнадцати месяцев для съемки еще трех фильмов для «ИА». А это еще девяносто тысяч долларов.
В самом деле, Калифорнию не зря называли золотым штатом!
– Что мы будем делать? – жалобно заскулила девушка, внезапно возвращая Луиса Зиолко к суровой действительности, в насквозь промокшую грозную реальность холодного лос-анджелесского склона.
– Выбираться из этой проклятой дыры, пока вся гора не рухнула и не погребла нас к чертовой матери, – рявкнул Луис. – Вот что мы будем делать. – Он распахнул дверцу своего темно-синего «крайслера» и залез внутрь, благодаря Бога за то, что ключ оказался на месте. Его голые ягодицы прилипли к ледяному кожаному сиденью, но он почти не заметил этого неудобства. Перегнувшись через сиденье, открыл девушке противоположную дверцу. Она глупо стояла на месте, не зная, что делать.
– Давай, залезай! – отрывисто приказал Зиолко. Девушка неуверенно поглядела по сторонам, как бы в поисках какого-нибудь другого выхода, затем неуклюже уселась на соседнее сиденье.
– У меня нет никакой одежды, – угрюмо пожаловалась она, не сводя глаз с залитого дождем ветрового стекла.
– Ты ее получишь. – Зиолко повернул ключ и нажал на педаль газа. Мотор поколебался, зафыркал и внезапно заглох. Чертыхнувшись, Зиолко вновь осторожно, чтобы не посадить аккумулятор, повернул ключ в замке зажигания. Чихнув еще несколько раз, мотор в конце концов все же заработал. Луис с облегчением вздохнул. – Проклятый дождь, – пробормотал он и ворчливо добавил: – Интересно, почему в Нью-Йорке ни разу не было такого дождя?
– Потому что в Нью-Йорке идет снег, – угрюмо процедила сквозь зубы девушка.
Не обращая на нее никакого внимания, Зиолко включил «дворники». Они медленно заскрипели по стеклу, едва справляясь с потоками воды, которые небо, казалось, целыми ведрами опрокидывало на него. В конце концов им удалось расчистить мутный дугообразный участок лобового стекла. Зиолко дернул рычаг переключения скоростей, поставил передачу заднего хода и вывернул шею назад, тщетно пытаясь разглядеть конец подъездной дорожки через заливаемое потоками воды стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146