Напротив, с присущей ей мудростью, Инга часто рассказывала Тамаре разные случаи из жизни Сенды, каждый раз расцвечивая их новыми подробностями. Сенде удалось покорить русскую сцену, и Тамара была как никогда полна решимости добиться того же в Нью-Йорке.
Однако ее попытки стать театральной актрисой в Нью-Йорке, на что она со всем пылом молодости возлагала горячие надежды, оказались пустой тратой времени. Но постоянные неудачи не могли ослабить ее страстного желания стать актрисой. Оно лишь сильнее продолжало бурлить в ее крови. Спустя какое-то время даже Инга стала поддерживать Тамару, прилагая все усилия, чтобы превратить ее мечту в реальность. Более того, Инга с радостью встретила решение Тамары сменить Нью-Йорк на менее исхоженные и, хотелось бы надеяться, более благодатные просторы Голливуда.
Тамара была так глубоко погружена в свои мысли, что не замечала прикосновений одевающих ее рук. И лишь сейчас, когда вот уже несколько минут никто больше не прикасался к ней, она очнулась и поняла, что женщины, очевидно, закончили работу.
Костюмерша сделала шаг назад и задумчиво потерла подбородок.
– Ну вот и все, – категорически заявила она. – Как раз то, что нужно. Сандерс?
Ассистентка несколько раз качнула своей пышной головкой.
– Да, Макбэйн, – согласилась она.
Тамара скосила глаза в сторону и увидела свое отражение в зеркале. У нее вырвался вздох.
– Ну как? – спросила костюмерша. – Что скажете?
– Если вас интересует мое мнение, я… я выгляжу совершенно сказочно, ведь правда? – осмелев, проговорила Тамара.
– Вот именно. – Костюмерша окинула ее довольным взглядом. – «Вздорная маленькая штучка», подумала она. Затем в первый раз за все время усмехнулась и, подняв вверх большой палец, совершенно искренне сказала: – Желаю вам удачи.
– Чтобы не сглазить, – добавила ассистентка.
Прежде чем Тамара успела поблагодарить их, женщины удалились, оставив ее наедине с Перл. Как только дверь за ними закрылась, усыпанная бесчисленными блестками и драгоценностями Тамара почувствовала, что ноги у нее становятся ватными. Неужели все это происходит на самом деле? Шатаясь, она добралась до стула, крепко зажмурилась и с такой силой вцепилась в спинку, что у нее побелели пальцы.
– Что с тобой, детка? – подойдя к ней, обеспокоенно спросила Перл.
– Просто… я хочу сказать… я в самом деле готова! – Тамара широко раскрытыми глазами смотрела на незнакомку в зеркале. – Но теперь, после того как я столько ждала этой минуты, столько занималась, я… я не могу вспомнить ни строчки. – Прикусив губу, она медленно обернулась к Перл, с ужасом глядя на нее. – Ни единой строчки! – Она говорила каким-то странным свистящим шепотом.
– Как только тебя вытолкнут на площадку, ты вспомнишь каждое слово, – рассмеялась Перл своим скрипучим смехом.
– Может быть, у меня страх перед сценой?
– Ну, ну. – Перл притянула к себе Тамару, заставив ее выпустить из рук спинку стула. Тамара посмотрела в лицо старшей подруге.
Та с улыбкой взяла ее за руки.
– У тебя все прекрасно получится, – успокаивающе проговорила она.
– Да! Должно получиться!
– Присядь и отдохни минутку. – Перл подвела Тамару к дивану. Он оказался жестким и очень неудобным. – А сейчас вздохни поглубже.
Тамара несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
– Просто расслабься, малышка. Перл позаботится о тебе.
Она встала за диваном и, немного поколебавшись, принялась через красиво расшитые блестками серебристо-белый шелк и шифон массировать плечи Тамары.
– Просто закрой глаза и ни о чем не думай. И ты все вспомнишь.
Тамара послушно кивнула, и Перл продолжала растирать ее напряженные мышцы, спуская руки все ниже, пока они не оказались совсем близко от пышной груди девушки. Тамара, хотя и не была совсем невинной и простодушной, несмотря на то что в некоторых вещах ее опыт сводился к нулю, позволила прикосновениям этой женщины успокоить себя. Перл в самом деле помогала ей. Ее пальцы были такими нежными, такими легкими, такими… ласковыми.
Неожиданный стук в дверь заставил женщин вздрогнуть. Перл отдернула руки.
– Мисс Боралеви, пора! – послышался голос ассистента. – Мистер Зиолко будет на площадке с минуты на минуту.
В одежде или без нее Луис Фредерик Зиолко был слишком внушительной личностью, чтобы затеряться в толпе. С одной стороны, этому способствовали его огромный рост, вьющиеся от природы черные волосы, царственный нос, чувственные надменные губы и проницательный взгляд черных глаз. С другой – его телу с развитой мускулатурой, которое он всегда поддерживал в хорошей форме, позавидовал бы любой атлет. Будучи одним из столпов Голливуда, Луис Зиолко выглядел как мечта любого агента по подбору актеров, как самый настоящий плейбой. Он и был им, как только ему выпадала такая возможность.
Для людей, не имеющих отношения к миру кино, съемки фильмов представляются беспечным времяпрепровождением, состоящим на сорок пять процентов из блеска, еще на сорок пять процентов из вечеринок и лишь изредка – на десять процентов – из работы спустя рукава, в то время как в действительности экзальтированные граждане этого феодального кинокоролевства занимали первое место по продолжительности рабочего дня и последнее по свободному времени, уступая лишь рабам. Производство фильма было изнурительным делом, занимающим шесть дней в неделю, причем нечеловеческий труд начинался с восходом солнца и заканчивался намного позже его захода, поэтому эти безжалостно эксплуатируемые трудоголики обычно живо пользовались своим честно заработанным выходным – воскресеньем. По воскресеньям проходили бесконечные вечеринки у бассейна, теннисные матчи и другие общественные мероприятия, ставшие легендой. Они проходили на Голливудских холмах – самым известным из которых был Лукаут Маунтен, – и начинались обычно в субботу вечером, когда звезды с коктейлями в руках переходили из одного дома в другой. Дорога Эппиен Уэй на Лукаут Маунтен получила название Золотого Берега, а если там становилось скучно, разодетые в пух и прах звезды снимались с насиженных мест и отправлялись обедать и танцевать к Чиро или в «Трокадеро». Во многих отношениях эти знаменитые вечеринки были продолжением работы. Никто не осмеливался отклонить высочайшее приглашение главы студии, даже если было известно, что он хотел усеять лужайки перед своим домом звездами, начинающими актрисами, режиссерами и писателями только для того, чтобы их фотографии украсили страницы ненасытных газет и журналов или вошли в кинохронику самой студии, превращая забавы знаменитостей в значительные события светской жизни. Поэтому не было ничего удивительного в том, что голливудские вечера вошли в легенду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Однако ее попытки стать театральной актрисой в Нью-Йорке, на что она со всем пылом молодости возлагала горячие надежды, оказались пустой тратой времени. Но постоянные неудачи не могли ослабить ее страстного желания стать актрисой. Оно лишь сильнее продолжало бурлить в ее крови. Спустя какое-то время даже Инга стала поддерживать Тамару, прилагая все усилия, чтобы превратить ее мечту в реальность. Более того, Инга с радостью встретила решение Тамары сменить Нью-Йорк на менее исхоженные и, хотелось бы надеяться, более благодатные просторы Голливуда.
Тамара была так глубоко погружена в свои мысли, что не замечала прикосновений одевающих ее рук. И лишь сейчас, когда вот уже несколько минут никто больше не прикасался к ней, она очнулась и поняла, что женщины, очевидно, закончили работу.
Костюмерша сделала шаг назад и задумчиво потерла подбородок.
– Ну вот и все, – категорически заявила она. – Как раз то, что нужно. Сандерс?
Ассистентка несколько раз качнула своей пышной головкой.
– Да, Макбэйн, – согласилась она.
Тамара скосила глаза в сторону и увидела свое отражение в зеркале. У нее вырвался вздох.
– Ну как? – спросила костюмерша. – Что скажете?
– Если вас интересует мое мнение, я… я выгляжу совершенно сказочно, ведь правда? – осмелев, проговорила Тамара.
– Вот именно. – Костюмерша окинула ее довольным взглядом. – «Вздорная маленькая штучка», подумала она. Затем в первый раз за все время усмехнулась и, подняв вверх большой палец, совершенно искренне сказала: – Желаю вам удачи.
– Чтобы не сглазить, – добавила ассистентка.
Прежде чем Тамара успела поблагодарить их, женщины удалились, оставив ее наедине с Перл. Как только дверь за ними закрылась, усыпанная бесчисленными блестками и драгоценностями Тамара почувствовала, что ноги у нее становятся ватными. Неужели все это происходит на самом деле? Шатаясь, она добралась до стула, крепко зажмурилась и с такой силой вцепилась в спинку, что у нее побелели пальцы.
– Что с тобой, детка? – подойдя к ней, обеспокоенно спросила Перл.
– Просто… я хочу сказать… я в самом деле готова! – Тамара широко раскрытыми глазами смотрела на незнакомку в зеркале. – Но теперь, после того как я столько ждала этой минуты, столько занималась, я… я не могу вспомнить ни строчки. – Прикусив губу, она медленно обернулась к Перл, с ужасом глядя на нее. – Ни единой строчки! – Она говорила каким-то странным свистящим шепотом.
– Как только тебя вытолкнут на площадку, ты вспомнишь каждое слово, – рассмеялась Перл своим скрипучим смехом.
– Может быть, у меня страх перед сценой?
– Ну, ну. – Перл притянула к себе Тамару, заставив ее выпустить из рук спинку стула. Тамара посмотрела в лицо старшей подруге.
Та с улыбкой взяла ее за руки.
– У тебя все прекрасно получится, – успокаивающе проговорила она.
– Да! Должно получиться!
– Присядь и отдохни минутку. – Перл подвела Тамару к дивану. Он оказался жестким и очень неудобным. – А сейчас вздохни поглубже.
Тамара несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
– Просто расслабься, малышка. Перл позаботится о тебе.
Она встала за диваном и, немного поколебавшись, принялась через красиво расшитые блестками серебристо-белый шелк и шифон массировать плечи Тамары.
– Просто закрой глаза и ни о чем не думай. И ты все вспомнишь.
Тамара послушно кивнула, и Перл продолжала растирать ее напряженные мышцы, спуская руки все ниже, пока они не оказались совсем близко от пышной груди девушки. Тамара, хотя и не была совсем невинной и простодушной, несмотря на то что в некоторых вещах ее опыт сводился к нулю, позволила прикосновениям этой женщины успокоить себя. Перл в самом деле помогала ей. Ее пальцы были такими нежными, такими легкими, такими… ласковыми.
Неожиданный стук в дверь заставил женщин вздрогнуть. Перл отдернула руки.
– Мисс Боралеви, пора! – послышался голос ассистента. – Мистер Зиолко будет на площадке с минуты на минуту.
В одежде или без нее Луис Фредерик Зиолко был слишком внушительной личностью, чтобы затеряться в толпе. С одной стороны, этому способствовали его огромный рост, вьющиеся от природы черные волосы, царственный нос, чувственные надменные губы и проницательный взгляд черных глаз. С другой – его телу с развитой мускулатурой, которое он всегда поддерживал в хорошей форме, позавидовал бы любой атлет. Будучи одним из столпов Голливуда, Луис Зиолко выглядел как мечта любого агента по подбору актеров, как самый настоящий плейбой. Он и был им, как только ему выпадала такая возможность.
Для людей, не имеющих отношения к миру кино, съемки фильмов представляются беспечным времяпрепровождением, состоящим на сорок пять процентов из блеска, еще на сорок пять процентов из вечеринок и лишь изредка – на десять процентов – из работы спустя рукава, в то время как в действительности экзальтированные граждане этого феодального кинокоролевства занимали первое место по продолжительности рабочего дня и последнее по свободному времени, уступая лишь рабам. Производство фильма было изнурительным делом, занимающим шесть дней в неделю, причем нечеловеческий труд начинался с восходом солнца и заканчивался намного позже его захода, поэтому эти безжалостно эксплуатируемые трудоголики обычно живо пользовались своим честно заработанным выходным – воскресеньем. По воскресеньям проходили бесконечные вечеринки у бассейна, теннисные матчи и другие общественные мероприятия, ставшие легендой. Они проходили на Голливудских холмах – самым известным из которых был Лукаут Маунтен, – и начинались обычно в субботу вечером, когда звезды с коктейлями в руках переходили из одного дома в другой. Дорога Эппиен Уэй на Лукаут Маунтен получила название Золотого Берега, а если там становилось скучно, разодетые в пух и прах звезды снимались с насиженных мест и отправлялись обедать и танцевать к Чиро или в «Трокадеро». Во многих отношениях эти знаменитые вечеринки были продолжением работы. Никто не осмеливался отклонить высочайшее приглашение главы студии, даже если было известно, что он хотел усеять лужайки перед своим домом звездами, начинающими актрисами, режиссерами и писателями только для того, чтобы их фотографии украсили страницы ненасытных газет и журналов или вошли в кинохронику самой студии, превращая забавы знаменитостей в значительные события светской жизни. Поэтому не было ничего удивительного в том, что голливудские вечера вошли в легенду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146