Дэниелс, похоже, ничего не замечал. Он уставился в небо над
спортивной площадкой, погруженный в мир своих мыслей.
- Как ты думаешь, я позволю им таскать тебя по кабинетам, чтобы и
другие могли посмеяться? - спросил он. - Чтобы они могли повеселиться
не только в полицейском управлении, но и в зале суда? Нет, я этого не
допущу.
Повернувшись, он заглянул в глаза Рамону. Он улыбался. От вида
его улыбки Рамону захотелось кричать.
- Вот и настало время для главного вопроса, - сказал полицейский.
- И если ты соврешь, я оторву объект твоей гордости и скормлю его тебе
же.
Дэниелс снова сжал яички Сандерса, и в этот раз перед глазами
парня поплыли темные круги. Рамон отчаянно пытался сохранить ясность
рассудка. Если он потеряет сознание, коп, скорее всего, разозлится и
убьет его на месте.
- Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Да! - произнес Рамон сквозь душившие его рыдания. - Я понимаю!
Я понимаю!
- Ты был на автовокзале, ты видел, как она сунула кредитную
карточку в мусорную корзину. Это мне известно. Теперь я хотел бы
знать, куда она отправилась потом.
Рамон едва не расплакался от облегчения, ибо случилось так, что,
вне всякого ожидания, он знал ответ. Он проводил тогда взглядом
женщину, проверяя, не оглянется ли она... а потом, пятью минутами
позже, после того как, обрадованный неожиданной находкой, сунул
пластиковую карточку в бумажник, снова заметил ее. На нее трудно было
не обратить внимания - красный шарфик, яркий, как свежевыкрашенная
стена одинокого амбара в поле, бросался в глаза.
- Она пошла к билетным кассам! - закричал Рамон из сгущавшейся
вокруг него темноты, - Она пошла к кассам!
Его усилия были вознаграждены очередным безжалостным сжатием
руки. Рамону казалось, что кто-то расстегнул ему брюки, облил яички
керосином и поднес к ним спичку.
- {Я знаю}, что она пошла к билетным кассам! - не то прокричал,
не то просмеялся ему в лицо Дэниелс. - Какого черта она отправилась бы
в Портсайд, если не собиралась уехать на автобусе? Чтобы провести
социологические исследования среди таких придурков, как ты? {К какой}
кассе, вот что мне надо знать - к какой кассе, твою мать, и в какое
время?
И - о, хвала Господу, хвала Иисусу Христу и матери Божьей - он
случайно знал ответы на оба вопроса.
- "Континентал экспресс"! - воскликнул он, отдаленный от своего
голоса, казалось, на многие мили. - Я видел, как она пошла к окошку
кассы "Континентал экспресс", в половине одиннадцатого или без
четверти одиннадцать!
- "Континентал"? Ты не врешь?
Рамон не ответил. Он боком завалился на скамейку Одна рука с
растопыренными пальцами свесилась до самой земли. Его лицо приобрело
мертвенно-серый оттенок, лишь высоко на скулах оставались два ярких
розовых пятна. Молодые мужчина и женщина прошли мимо, глядя на
упавшего на скамейку человека, потом вопросительно посмотрели на
Дэниелса, который к этому времени убрал руку с промежности Рамона.
- Не волнуйтесь, - успокоил их Дэниелс, широко улыбаясь. - Он
эпилептик. - Он сделал паузу, улыбка стала еще шире. - Я позабочусь о
нем. Я - полицейский.
Они прибавили шаг и ушли, не оглядываясь. Дэниелс положил руку на
плечо Рамона. Прятавшиеся под кожей кости показались ему хрупкими, как
птичье крыло.
- Вставай-ка, великан, - произнес он, приводя упавшего в сидячее
положение. Голова Рамона безвольно болталась, как цветок на сломанном
стебельке. Его тело снова начало заваливаться на бок, из горла
вырывалось густое булькающее хрюканье. Дэниелс опять усадил его, и в
этот раз Рамону удалось сохранить вертикальное положение.
Дэниелс сидел рядом с ним, наблюдая за немецкой овчаркой,
которая, резвясь в свое удовольствие, бегала за пластмассовой летающей
тарелочкой. Он завидовал собакам, искренне завидовал. Им не нужно ни
за что отвечать, им не нужно работать - по крайней мере, в этой
стране, - их кормят, им предоставляют место для сна, им даже не надо
волноваться о том, что ждет их в конце пути, рай или ад. Однажды в
Обрейвилле он спросил об этом отца О'Брайена, и священник сказал ему,
что у животных нет души - умирая, они просто гаснут, как искры
фейерверка четвертого июля, и исчезают с лица земли. Правда, овчарку,
наверное, кастрировали месяцев через пять или шесть после ее рождения,
но...
- В некотором смысле это тоже большое преимущество, - пробормотал
Дэниелс. Он похлопал ладонью по трюкам Рамона, под которыми пенис едва
ощущался, зато яички распухли до невероятных размеров. - Все в
порядке, гигант?
Рамон издал глубокий гортанный звук, похожий на стон человека,
который видит кошмарный сон.
"Как бы там ни было, - подумал Дэниелс, - от того, что
предписано, все равно не уйти, так что радуйся тому, что имеешь".
Может, в следующей жизни ему повезет больше, и он родится овчаркой,
псом, не обремененным никакими заботами, с удовольствием догоняющим
летающие тарелочки, высовывающим массивную голову через заднее стекло
автомобиля по дороге домой, где его ждет вкусный и обильный ужин из
собачьего корма "Пурина дог чоу", но в этой жизни он родился мужчиной,
и в том-то и заключается вся беда.
И все же он {мужчина}, чего нельзя сказать о соседе по скамейке.
"Континентал экспресс". Рамон видел ее у окошка автобусной
компании "Континентал экспресс" в десять тридцать или без четверти
одиннадцать, и она не стала бы ждать чересчур долго - она слишком
боялась его, чтобы ждать долго, он готов поклясться в этом собственной
жизнью. Значит, ему нужно проверить автобусы, которые покинули
Портсайд, скажем, между одиннадцатью утра и часом дня. Вероятнее
всего, автобусы, уходящие в большие города, где она, как ей кажется,
смогла бы легко затеряться.
- Только от меня ты не уйдешь, - проговорил Дэниелс. Он увидел,
как овчарка высоко подпрыгнула и схватила парящую в воздухе тарелочку,
впившись в нее острыми белыми зубами. Нет, он найдет ее. Она {думает},
что может скрыться в большом городе, но ошибается. Поначалу ему
придется распутывать клубок большей частью по выходным, пользуясь, в
основном, телефоном. Да, пожалуй, другого выхода и нет, он должен
закончить расследование дела, связанного с ограблением склада большой
компании; это будет настоящая сенсация (если повезет, {его} сенсация).
Но ничего страшного. Скоро он разделается с ограблением и вплотную
займется поиском своей жены, уделит Роуз все свое внимание, и она
пожалеет о том, что совершила. Да. Она будет жалеть о своем
опрометчивом поступке на протяжении всей оставшейся жизни - периода,
который вряд ли окажется продолжительным, но он постарается сделать
его крайне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
спортивной площадкой, погруженный в мир своих мыслей.
- Как ты думаешь, я позволю им таскать тебя по кабинетам, чтобы и
другие могли посмеяться? - спросил он. - Чтобы они могли повеселиться
не только в полицейском управлении, но и в зале суда? Нет, я этого не
допущу.
Повернувшись, он заглянул в глаза Рамону. Он улыбался. От вида
его улыбки Рамону захотелось кричать.
- Вот и настало время для главного вопроса, - сказал полицейский.
- И если ты соврешь, я оторву объект твоей гордости и скормлю его тебе
же.
Дэниелс снова сжал яички Сандерса, и в этот раз перед глазами
парня поплыли темные круги. Рамон отчаянно пытался сохранить ясность
рассудка. Если он потеряет сознание, коп, скорее всего, разозлится и
убьет его на месте.
- Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Да! - произнес Рамон сквозь душившие его рыдания. - Я понимаю!
Я понимаю!
- Ты был на автовокзале, ты видел, как она сунула кредитную
карточку в мусорную корзину. Это мне известно. Теперь я хотел бы
знать, куда она отправилась потом.
Рамон едва не расплакался от облегчения, ибо случилось так, что,
вне всякого ожидания, он знал ответ. Он проводил тогда взглядом
женщину, проверяя, не оглянется ли она... а потом, пятью минутами
позже, после того как, обрадованный неожиданной находкой, сунул
пластиковую карточку в бумажник, снова заметил ее. На нее трудно было
не обратить внимания - красный шарфик, яркий, как свежевыкрашенная
стена одинокого амбара в поле, бросался в глаза.
- Она пошла к билетным кассам! - закричал Рамон из сгущавшейся
вокруг него темноты, - Она пошла к кассам!
Его усилия были вознаграждены очередным безжалостным сжатием
руки. Рамону казалось, что кто-то расстегнул ему брюки, облил яички
керосином и поднес к ним спичку.
- {Я знаю}, что она пошла к билетным кассам! - не то прокричал,
не то просмеялся ему в лицо Дэниелс. - Какого черта она отправилась бы
в Портсайд, если не собиралась уехать на автобусе? Чтобы провести
социологические исследования среди таких придурков, как ты? {К какой}
кассе, вот что мне надо знать - к какой кассе, твою мать, и в какое
время?
И - о, хвала Господу, хвала Иисусу Христу и матери Божьей - он
случайно знал ответы на оба вопроса.
- "Континентал экспресс"! - воскликнул он, отдаленный от своего
голоса, казалось, на многие мили. - Я видел, как она пошла к окошку
кассы "Континентал экспресс", в половине одиннадцатого или без
четверти одиннадцать!
- "Континентал"? Ты не врешь?
Рамон не ответил. Он боком завалился на скамейку Одна рука с
растопыренными пальцами свесилась до самой земли. Его лицо приобрело
мертвенно-серый оттенок, лишь высоко на скулах оставались два ярких
розовых пятна. Молодые мужчина и женщина прошли мимо, глядя на
упавшего на скамейку человека, потом вопросительно посмотрели на
Дэниелса, который к этому времени убрал руку с промежности Рамона.
- Не волнуйтесь, - успокоил их Дэниелс, широко улыбаясь. - Он
эпилептик. - Он сделал паузу, улыбка стала еще шире. - Я позабочусь о
нем. Я - полицейский.
Они прибавили шаг и ушли, не оглядываясь. Дэниелс положил руку на
плечо Рамона. Прятавшиеся под кожей кости показались ему хрупкими, как
птичье крыло.
- Вставай-ка, великан, - произнес он, приводя упавшего в сидячее
положение. Голова Рамона безвольно болталась, как цветок на сломанном
стебельке. Его тело снова начало заваливаться на бок, из горла
вырывалось густое булькающее хрюканье. Дэниелс опять усадил его, и в
этот раз Рамону удалось сохранить вертикальное положение.
Дэниелс сидел рядом с ним, наблюдая за немецкой овчаркой,
которая, резвясь в свое удовольствие, бегала за пластмассовой летающей
тарелочкой. Он завидовал собакам, искренне завидовал. Им не нужно ни
за что отвечать, им не нужно работать - по крайней мере, в этой
стране, - их кормят, им предоставляют место для сна, им даже не надо
волноваться о том, что ждет их в конце пути, рай или ад. Однажды в
Обрейвилле он спросил об этом отца О'Брайена, и священник сказал ему,
что у животных нет души - умирая, они просто гаснут, как искры
фейерверка четвертого июля, и исчезают с лица земли. Правда, овчарку,
наверное, кастрировали месяцев через пять или шесть после ее рождения,
но...
- В некотором смысле это тоже большое преимущество, - пробормотал
Дэниелс. Он похлопал ладонью по трюкам Рамона, под которыми пенис едва
ощущался, зато яички распухли до невероятных размеров. - Все в
порядке, гигант?
Рамон издал глубокий гортанный звук, похожий на стон человека,
который видит кошмарный сон.
"Как бы там ни было, - подумал Дэниелс, - от того, что
предписано, все равно не уйти, так что радуйся тому, что имеешь".
Может, в следующей жизни ему повезет больше, и он родится овчаркой,
псом, не обремененным никакими заботами, с удовольствием догоняющим
летающие тарелочки, высовывающим массивную голову через заднее стекло
автомобиля по дороге домой, где его ждет вкусный и обильный ужин из
собачьего корма "Пурина дог чоу", но в этой жизни он родился мужчиной,
и в том-то и заключается вся беда.
И все же он {мужчина}, чего нельзя сказать о соседе по скамейке.
"Континентал экспресс". Рамон видел ее у окошка автобусной
компании "Континентал экспресс" в десять тридцать или без четверти
одиннадцать, и она не стала бы ждать чересчур долго - она слишком
боялась его, чтобы ждать долго, он готов поклясться в этом собственной
жизнью. Значит, ему нужно проверить автобусы, которые покинули
Портсайд, скажем, между одиннадцатью утра и часом дня. Вероятнее
всего, автобусы, уходящие в большие города, где она, как ей кажется,
смогла бы легко затеряться.
- Только от меня ты не уйдешь, - проговорил Дэниелс. Он увидел,
как овчарка высоко подпрыгнула и схватила парящую в воздухе тарелочку,
впившись в нее острыми белыми зубами. Нет, он найдет ее. Она {думает},
что может скрыться в большом городе, но ошибается. Поначалу ему
придется распутывать клубок большей частью по выходным, пользуясь, в
основном, телефоном. Да, пожалуй, другого выхода и нет, он должен
закончить расследование дела, связанного с ограблением склада большой
компании; это будет настоящая сенсация (если повезет, {его} сенсация).
Но ничего страшного. Скоро он разделается с ограблением и вплотную
займется поиском своей жены, уделит Роуз все свое внимание, и она
пожалеет о том, что совершила. Да. Она будет жалеть о своем
опрометчивом поступке на протяжении всей оставшейся жизни - периода,
который вряд ли окажется продолжительным, но он постарается сделать
его крайне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168