Затем она позволила
своему взгляду переместиться к разрушенному храму и поверженной статуе
{(Бога)}
у подножия холма. К предметам, на которые глядит женщина в тоге.
"Откуда ты знаешь, что она смотрит именно на них? Как ты можешь
знать? Она же стоит к тебе спиной! Ты ведь не видишь ее лица!"
Да, все верно... но ведь ей больше не на что глядеть, разве не
так?
- Нет, - медленно проговорила Рози. - Я купила ее не потому, что
она показалась мне красивой. Я купила ее потому, что она показалась
мне сильной. Она остановила меня на пути; значит, она действительно
обладает какой-то силой. Разве для того, чтобы считаться хорошей,
картина обязательно должна быть красивой, как вы полагаете?
- Нет, - ответила Консуэло. - Вспомни Джексона Поллока. Его
произведения никто не мог назвать красивыми, но энергии в них, хоть
отбавляй. Или Диана Арбус, например.
- Это еще кто такая? - поинтересовалась Синтия.
- Знаменитый фотограф. И знаменитой она стала благодаря снимкам
женщин с бородой и портретам карликов с сигаретами в зубах.
- Ух ты. - Синтия задумалась над услышанным, и ее лицо внезапно
вспыхнуло светом пойманного воспоминания. - Точно! Я уже видела
однажды эту картину на одной званой вечеринке с коктейлями. В
художественной галерее. Галерея принадлежала парню по имени Эпплторп,
Роберт Эпплторп, и представляете, что потом оказалось? Что он
развлекается с другим парнем! Серьезно! И по-настоящему, не понарошку,
как те, что на обложках журналов для педерастов. Он {старался},
прилагал все усилия, работал не на страх, а на совесть. Вы даже не
представляете, что мужик может иметь такую ручку от швабры между...
- Мэпплторп, - сухо произнесла Анна.
- Что?
- Мэпплторп, а не Эпплторп.
- Возможно. Я не помню точно.
- Он умер.
- Да? - нахмурилась Синтия. - От чего же?
- От СПИДа. - Анна не сводила глаз с картины Рози и говорила
рассеянным тоном. - Известного в некоторых кварталах как болезнь
гомосексуалистов.
- Ты говоришь, что уже видела эту картину, - пророкотала Герт. -
Где ты ее видела, кротка? В той же художественной галерее?
- Нет. - Пока речь шла о Мэпплторпе, на лице Синтии читалась
явная заинтересованность, теперь же ее щеки порозовели, а уголки рта
изогнулись в слабой защитной улыбке. - И вообще, это была не {та} же
самая картина, знаете, но...
- Давай, рассказывай, - сказала Рози.
- Отец мой был священником методистской церкви в Бейкерсфилде, -
начала Синтия. - В маленьком городке Бейкерсфилд в штате Калифорния, я
оттуда родом. Мы жили в пасторате, и в маленьком зале для встреч на
первом этаже висело несколько старых картин. Портреты президентов,
пейзажи, натюрморты с цветами, собаки. Ну да они, впрочем, не важны.
Их попросту вешали, чтобы стены не казались слишком голыми.
Рози кивнула, вспоминая картины, которые окружали ее в пыльном
ломбарде "Либерти-Сити" - изображавшие гондолы в Венеции, фрукты в
вазе, собак и лис. Точно, эти предметы вешают на стены, чтобы те не
выглядели слишком голыми. Рты без языков.
- Но там была одна... которая называлась... - Она нахмурилась,
сосредоточенно копаясь в памяти. - Если не ошибаюсь, она называлась
"Де Сото смотрит на запад". На ней был изображен мужчины в шляпе,
похожей на тарелку, окруженный группой индейцев. Он стоял на скале и
смотрел через вытянувшийся на многие мили лес на огромную реку.
Миссисипи, наверное. Только дело в том... понимаете...
Она окинула их растерянным взглядом. Ее щеки порозовели еще
сильнее, улыбка исчезла. Неуклюжая повязка над ухом казалась очень
белой, бросалась в глаза, словно необычное устройство, и Рози успела
удивленно подумать - далеко не в первый раз со дня своего появления в
"Дочерях и сестрах", - что мужчины почему-то бывают очень жестокими.
Почему так происходит? Что с ними? Им чего-то не хватает или же в них
с рождения есть нечто неправильное, выходящее из строя, как
некачественная плата в компьютере?
- Продолжайте, Синтия, - сказала Анна. - Мы не будем смеяться.
Правда же?
Женщины согласно закивали головами. Синтия соединила руки за
спиной, как школьница, которую вызвали к доске прочитать перед всем
классом выученное наизусть стихотворение.
- Значит, так, - заговорила она непривычно тихим голосом. - Мне
казалось, что река {движется}, и я не могла смотреть на картину
спокойно. Картина висела в комнате, где отец проводил вечером по
четвергам библейские чтения для учеников местной школы, и я заходила
туда, иногда садилась напротив картины и глядела на нее. Могла
смотреть не отрываясь час, а то и {больше}, как в телевизор. Смотрела
на реку, которая двигалась, или сидела, ожидая, {когда} она двинется.
Мне было дет восемь или девять. Ага! Я точно помню, что думала: если
река движется, то рано или поздно по ней проплывет плот или лодка, или
каноэ с индейцами, и тогда я узнаю наверняка. А потом я вошла однажды
в комнату, а картины нет. Наверное, мать заглянула ненароком, увидела,
как я сижу, словно мумия, перед картиной, и, знаете...
- ...встревожилась и сняла ее, - подсказала Робин.
- Да. Скорее всего, выкинула ее на свалку, - добавила Синтия. - Я
была тогда совсем маленькой. Но твоя картина, Рози, напомнила мне о
той. Пэм внимательно изучала полотно.
- Да, - произнесла она, - неудивительно. Мне кажется, я вижу, как
женщина дышит.
Они все дружно рассмеялись, и Рози засмеялась вместе с ними.
- Да нет, дело не в {этом}, - сказала Синтия. - Она просто...
немножко старомодная... как картина в школьном актовом зале... и
бледная. Если не считать платья и грозовых туч, все краски бледные,
посмотрите. И на моей картине "Де Сото" все было бледным, кроме реки.
А река яркого серебристого цвета. Когда я смотрела на картину, то в
конце концов переставала замечать все остальное и видела только реку.
- Расскажи нам про работу, - повернулась к Рози Герт. - Кажется,
ты упомянула о работе?
- Выкладывай все, - потребовала Пэм.
- Да, - поддержала ее Анна, - расскажите нам все, а затем я
хотела бы несколько минут поговорить с вами в моем кабинете.
- Это... то, чего я так ждала?
Анна улыбнулась:
- Думаю, что да.
8
- Это одна из лучших комнат, значащихся в нашем списке, и я
надеюсь, вам она понравится не меньше, чем мне, - сказала Анна. На
краю ее письменного стола опасно зависла стопка листовок, объявлявших
о предстоящем летнем пикнике и концерте "Дочерей и сестер",
мероприятии, которое устраивалось в некоторой степени для Сбора
средств, в некоторой для создания благоприятного имиджа организации в
глазах общественности, а вообще-то представляло собой небольшой
праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
своему взгляду переместиться к разрушенному храму и поверженной статуе
{(Бога)}
у подножия холма. К предметам, на которые глядит женщина в тоге.
"Откуда ты знаешь, что она смотрит именно на них? Как ты можешь
знать? Она же стоит к тебе спиной! Ты ведь не видишь ее лица!"
Да, все верно... но ведь ей больше не на что глядеть, разве не
так?
- Нет, - медленно проговорила Рози. - Я купила ее не потому, что
она показалась мне красивой. Я купила ее потому, что она показалась
мне сильной. Она остановила меня на пути; значит, она действительно
обладает какой-то силой. Разве для того, чтобы считаться хорошей,
картина обязательно должна быть красивой, как вы полагаете?
- Нет, - ответила Консуэло. - Вспомни Джексона Поллока. Его
произведения никто не мог назвать красивыми, но энергии в них, хоть
отбавляй. Или Диана Арбус, например.
- Это еще кто такая? - поинтересовалась Синтия.
- Знаменитый фотограф. И знаменитой она стала благодаря снимкам
женщин с бородой и портретам карликов с сигаретами в зубах.
- Ух ты. - Синтия задумалась над услышанным, и ее лицо внезапно
вспыхнуло светом пойманного воспоминания. - Точно! Я уже видела
однажды эту картину на одной званой вечеринке с коктейлями. В
художественной галерее. Галерея принадлежала парню по имени Эпплторп,
Роберт Эпплторп, и представляете, что потом оказалось? Что он
развлекается с другим парнем! Серьезно! И по-настоящему, не понарошку,
как те, что на обложках журналов для педерастов. Он {старался},
прилагал все усилия, работал не на страх, а на совесть. Вы даже не
представляете, что мужик может иметь такую ручку от швабры между...
- Мэпплторп, - сухо произнесла Анна.
- Что?
- Мэпплторп, а не Эпплторп.
- Возможно. Я не помню точно.
- Он умер.
- Да? - нахмурилась Синтия. - От чего же?
- От СПИДа. - Анна не сводила глаз с картины Рози и говорила
рассеянным тоном. - Известного в некоторых кварталах как болезнь
гомосексуалистов.
- Ты говоришь, что уже видела эту картину, - пророкотала Герт. -
Где ты ее видела, кротка? В той же художественной галерее?
- Нет. - Пока речь шла о Мэпплторпе, на лице Синтии читалась
явная заинтересованность, теперь же ее щеки порозовели, а уголки рта
изогнулись в слабой защитной улыбке. - И вообще, это была не {та} же
самая картина, знаете, но...
- Давай, рассказывай, - сказала Рози.
- Отец мой был священником методистской церкви в Бейкерсфилде, -
начала Синтия. - В маленьком городке Бейкерсфилд в штате Калифорния, я
оттуда родом. Мы жили в пасторате, и в маленьком зале для встреч на
первом этаже висело несколько старых картин. Портреты президентов,
пейзажи, натюрморты с цветами, собаки. Ну да они, впрочем, не важны.
Их попросту вешали, чтобы стены не казались слишком голыми.
Рози кивнула, вспоминая картины, которые окружали ее в пыльном
ломбарде "Либерти-Сити" - изображавшие гондолы в Венеции, фрукты в
вазе, собак и лис. Точно, эти предметы вешают на стены, чтобы те не
выглядели слишком голыми. Рты без языков.
- Но там была одна... которая называлась... - Она нахмурилась,
сосредоточенно копаясь в памяти. - Если не ошибаюсь, она называлась
"Де Сото смотрит на запад". На ней был изображен мужчины в шляпе,
похожей на тарелку, окруженный группой индейцев. Он стоял на скале и
смотрел через вытянувшийся на многие мили лес на огромную реку.
Миссисипи, наверное. Только дело в том... понимаете...
Она окинула их растерянным взглядом. Ее щеки порозовели еще
сильнее, улыбка исчезла. Неуклюжая повязка над ухом казалась очень
белой, бросалась в глаза, словно необычное устройство, и Рози успела
удивленно подумать - далеко не в первый раз со дня своего появления в
"Дочерях и сестрах", - что мужчины почему-то бывают очень жестокими.
Почему так происходит? Что с ними? Им чего-то не хватает или же в них
с рождения есть нечто неправильное, выходящее из строя, как
некачественная плата в компьютере?
- Продолжайте, Синтия, - сказала Анна. - Мы не будем смеяться.
Правда же?
Женщины согласно закивали головами. Синтия соединила руки за
спиной, как школьница, которую вызвали к доске прочитать перед всем
классом выученное наизусть стихотворение.
- Значит, так, - заговорила она непривычно тихим голосом. - Мне
казалось, что река {движется}, и я не могла смотреть на картину
спокойно. Картина висела в комнате, где отец проводил вечером по
четвергам библейские чтения для учеников местной школы, и я заходила
туда, иногда садилась напротив картины и глядела на нее. Могла
смотреть не отрываясь час, а то и {больше}, как в телевизор. Смотрела
на реку, которая двигалась, или сидела, ожидая, {когда} она двинется.
Мне было дет восемь или девять. Ага! Я точно помню, что думала: если
река движется, то рано или поздно по ней проплывет плот или лодка, или
каноэ с индейцами, и тогда я узнаю наверняка. А потом я вошла однажды
в комнату, а картины нет. Наверное, мать заглянула ненароком, увидела,
как я сижу, словно мумия, перед картиной, и, знаете...
- ...встревожилась и сняла ее, - подсказала Робин.
- Да. Скорее всего, выкинула ее на свалку, - добавила Синтия. - Я
была тогда совсем маленькой. Но твоя картина, Рози, напомнила мне о
той. Пэм внимательно изучала полотно.
- Да, - произнесла она, - неудивительно. Мне кажется, я вижу, как
женщина дышит.
Они все дружно рассмеялись, и Рози засмеялась вместе с ними.
- Да нет, дело не в {этом}, - сказала Синтия. - Она просто...
немножко старомодная... как картина в школьном актовом зале... и
бледная. Если не считать платья и грозовых туч, все краски бледные,
посмотрите. И на моей картине "Де Сото" все было бледным, кроме реки.
А река яркого серебристого цвета. Когда я смотрела на картину, то в
конце концов переставала замечать все остальное и видела только реку.
- Расскажи нам про работу, - повернулась к Рози Герт. - Кажется,
ты упомянула о работе?
- Выкладывай все, - потребовала Пэм.
- Да, - поддержала ее Анна, - расскажите нам все, а затем я
хотела бы несколько минут поговорить с вами в моем кабинете.
- Это... то, чего я так ждала?
Анна улыбнулась:
- Думаю, что да.
8
- Это одна из лучших комнат, значащихся в нашем списке, и я
надеюсь, вам она понравится не меньше, чем мне, - сказала Анна. На
краю ее письменного стола опасно зависла стопка листовок, объявлявших
о предстоящем летнем пикнике и концерте "Дочерей и сестер",
мероприятии, которое устраивалось в некоторой степени для Сбора
средств, в некоторой для создания благоприятного имиджа организации в
глазах общественности, а вообще-то представляло собой небольшой
праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168