– Именно, – хладнокровно сказал второй врач.
– Ну это уже, знаете, слишком!..
– Отчего же слишком? – перебил всех долго молчавший тихий голос. – Пусть наш новый лекарь продемонстрирует, о чем он говорит. Лично мне тоже кажется, что этот человек мертв, но я рад буду ошибиться. В конце концов, может быть, Богу не угодно, чтобы этот заключенный умер!..
– Если я преуспею, смогу я рассчитывать на должность вашего личного врача? – с холодным интересом спросил второй медик.
– Тогда мы рассмотрим этот вопрос.
– Если вы преуспеете, я сам откажусь от должности в вашу пользу, – хмыкнул личный врач. – Передам вам всю свою лондонскую практику… и выдам за вас свою дочь впридачу.
– Последние две вещи излишни, – после некоторого обдумывания сказал второй медик. – Принесите мне, пожалуйста, магнезию, беладонну, три унции марганца, мои инструменты, пятипроцентный раствор шеффилдской соли, пчелиный воск, лахезис, травяные экстракты из левого ящика бюро и коробочку из-под мыльного корня, там же.
По коридору прошел слуга. Он бормотал вслух, повторяя весь список, чтобы не забыть.
– Это смехотворно, – говорил тем временем за дверью доктор Гленворт. – Что это за средства? О доброй половине из них я впервые слышу. Что это за шарлатанство?
– Если все, о чем вы не слышали, считать шарлатанством, доктор Гленворт, то девять десятых человечества должны сидеть за мошенничество.
– Мы никогда не вылезем из-за этих бочек, потому что они все время будут ходить туда-сюда, – прошептал Ллевелис. Действительно, по коридору засновали слуги, выполняя новые распоряжения:
– Киноварь не нужно. Виола одората и арсеникум не в той концентрации. Это вообще унесите. Бриония, гидроциан, эквизетум, тринадцатипроцентный раствор. Отойдите, милорд.
– Представляю себе, как вы заинтересованы в моей должности, если готовы кривляться и разыгрывать тут перед нами чудо святого Антония, хотя исход заранее известен!
– Прошу заметить, не я затеял этот спор. Лично мне одинаково противны вы, противен этот пациент и противно здесь находиться. Теллюриум, аурум йод и сангвинария, не смешивая. Физостигма ортика, спигелия, селениум. Что вы мне даете? Я сказал «селениум»? Оговорился. Литиум.
Через какое-то время тот же голос спросил:
– Как его зовут?
– Лорд Чарльз Хьюго Кэмпбелл, – услужливо подсказал палач.
– Милорд Кэмпбелл, как вы себя чувствуете?
– Превосходно, – ответил новый голос. Раздался резкий стук табуретки об пол, шорох и противоречивые возгласы. – Я бы съел чего-нибудь.
– В этой обстановке? – брезгливо удивился исцеливший его. – Она не отбивает у вас аппетит?
– Что это значит? – спросил искаженным голосом доктор Гленворт.
– Это значит, дорогой коллега, что я в таком случае могу провести процедуру асфацелляции тканей, восстановление кровообращения, обычного цикла обмена веществ и работы всех жизненно важных органов, в то время как вы можете констатировать смерть. С чем вас и поздравляю, – отозвался его соперник.
– Слушай, это Змейк! – сказал вдруг Гвидион.
– Где?
– Второй лекарь, не Гленворт, это Змейк. Это его голос.
– Да ты что, не может быть.
Немного погодя из двери вышло трое людей.
– А признайтесь все-таки, – игриво говорил тот, что шел впереди, – как вам это удалось? Может быть, палач небрежно отнесся к своим обязанностям и плохо поработал?..
– Палач поработал превосходно, я лично могу это засвидетельствовать, – брезгливо сказал Тарквиний Змейк, потому что это был он, и он очень мало с тех пор изменился. – Дело не в том, что у вас плохой палач, а в том, что у вас неплохой лекарь.
– Да, должен признать. Что же до палача, то, по-моему, он вовсе не был превосходeн. Откровенно говоря, это отвратительная жестокость, – отозвался его небрежно одетый собеседник. Лицо его, в особенности рядом с правильными чертами лица Змейка, да и Гленворта, могло бы показаться резко непривлекательным, но оно все освещалось внутренним светом: сияющие глаза, казалось, никогда не гасли, отсвет этого блеска ложился на весь его облик; щеки его пылали, и каждый раз, когда он говорил, в голосе его звучала непреодолимая, непоколебимая страсть.
– Но… что теперь делать с Кэмпбеллом? Ведь он все ж таки государственный преступник, враг республики! – сдавленно сказал Гленворт.
– Я понимаю, что вам хотелось бы избавиться от всякого напоминания о том, как вы были посрамлены, – язвительно сказал Змейк. – Один человек тратит уйму времени и сил на сборку сложнейшего механизма, а другой придет и шарахнет по нему кувалдой. А впрочем, делайте, как знаете. Милорд, мне хотелось бы поговорить о моем новом назначении.
– Нет-нет! – воскликнул неопрятно одетый человек с оригинальной внешностью. – Разумеется, не трогать. Вернуть, что было конфисковано, и отпустить. Ведь это было чудо! Это Провидение Божие!
– Да, несомненно, – сказал Змейк. – Давайте скорее покинем это место.
– Слушай! Это Кромвель! – шепотом воскликнул вдруг Гвидион, тыча Ллевелиса в бок.
– Да? – ужаснулся Ллевелис.
– По поводу должности вашего личного врача, милорд, – продолжал Змейк. – Хотелось бы увидеть вашу подпись на указе.
– Вообще я собираюсь ревизовать тюрьмы, потому что там слишком много жестокостей и злоупотреблений, – перебил его Кромвель. – Сама мысль о каком-либо акте насилия для нас нестерпима. Видит Бог, это во сто крат хуже, чем любое сражение, в котором мы когда-либо участвовали. Сейчас у нас слушание в парламенте, – да, и я намерен взять там слово и предложить беспрецедентный акт милосердия… О, я заставлю их меня выслушать… Сегодня сам Господь моими устами… Убирайтесь, Гленворт. Вы нам больше не нужны, – он сделал нетерпеливое движение локтем, и неудачливый врач Гленворт испарился. – Я вручаю вам свое шаткое здоровье, Тарквиний, а вместе с тем и судьбу страны, ибо вы сознаете, что без меня Англия немедля будет ввергнута в пучину бедствий. Отныне мой личный врач вы, и только вы. Обещаю слушать вас беспрекословно и пить все, все, буквально все, что вы пропишете. А впрочем, – топнул ногой Кромвель, – послушайте! Зачем мне врач? Мы зря только тратим деньги, столь нужные нашей бедной республике, на жалованье разным там врачам, звездочетам, дармоедам!.. Мой отец – в смысле, Отец Небесный, – сказал бы мне: очистись духовно – и очищение телесное не замедлит; разгони всю эту свору прихлебателей и шарлатанов, ибо, как говорит Павел в послании к галатам…
– Боюсь, что я вам совершенно необходим, – заметил Змейк.
– Ах, вот как! А я в этом сомневаюсь! – капризно заявил Кромвель, и глаза его засияли как звезды.
– Прекрасно. В таком случае давайте рассмотрим последовательно и трезво обычное ваше поведение, – сурово сказал Змейк.
– Ах, я сейчас в таком блаженном настроении, – ну, зачем вы снова начинаете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115