И ввел налог на слишком громкий кашель… ну, что вчера содрать с меня пытались, – не для того, чтоб хуже всем жилось, а чтоб надстроить городскую стену!..
– Ллевелис! – кричал из зала Мак Кархи. – Ну что опять за импровизация?!..
* * *
В конце того же месяца с Мак Кехтом произошла необъяснимая вещь: он оказался совершенно несостоятелен как врач в случае, рядовом с точки зрения его обычной практики. Рано утром к нему в дверь постучался архивариус. Архивариус Хлодвиг был не тем человеком, которого можно было встретить рано утром, и он отнюдь не являлся завсегдатаем кабинета Мак Кехта, так что сонный Мак Кехт слабо удивился.
– Идите скорее к Рианнон.
– Меня зовет Рианнон? – переспросил Мак Кехт.
– Вас зовем мы. Рианнон нездорова… то есть не стану вас обманывать, она просто-таки больна.
Прибежав к Рианнон, Мак Кехт убедился, что она лежит в постели без сознания; профиль ее как будто истончился от жара и стал просвечивать, как китайский фарфор. Кругом суетился Мерлин.
– Что это, что это, Диан? Какой ужас! – вскричал он, завидев доктора.
Мак Кехт с одного взгляда определил энцефалит. Это была страшная скоротечная болезнь, но Мак Кехт раньше ее лечил.
– Где, когда она подцепила энцефалит? – возопил директор. – Как это может быть?
– В лесах Броселианда, я полагаю. Во всяком случае, это клещевой энцефалит, тяжелая форма.
– Просто не верится: Рианнон не сумела договориться с клещом?!
– Факт налицо.
Вполне полагаясь на Мак Кехта, директор немедленно успокоился и вышел на цыпочках. Мак Кехт же, оставшись наедине с Рианнон, впервые в жизни растерялся до того, что у него просто опустились руки. Он слишком любил Рианнон для того, чтобы сохранять ясность мышления. Великий врач Диан Кехт сидел у постели Рианнон, ужасно паникуя. Так прошло два часа, и за это время он не предпринял ничего.
Через два часа заглянул Мерлин, заметил, что что-то не так, присмотревшись, понял причину прострации, в которой находился Мак Кехт, на всякий случай пропесочил его хорошенько и побежал за другими врачами. Он вернулся со Змейком и смуглым небольшого роста шумерским лекарем, которого Гвидион обычно принимал за араба. Этот консилиум переглянулся.
– Тарквиний… Неужели вы пришли? – сказал Мак Кехт и посмотрел умоляюще.
Змейк воздержался от комментариев, однако взглянул на полевого хирурга и основоположника экстремальной медицины Диана Кехта с неподдельным интересом.
– Она без сознания, – с ужасом сказал Мак Кехт.
– Это одна из самых счастливых реакций на данный вирус, – сказал Змейк. – Вы бы предпочли, чтобы у нее были эпилептиформные припадки?
Змейк сделал Рианнон внутривенную инъекцию и достал набор игл. Его коллега молча стерилизовал эти иглы и подавал ему по одной, и Змейк в минуту повтыкал их Рианнон в строго определенные точки вдоль позвоночника. Мак Кехт наблюдал за их действиями, медленно выходя из столбняка.
– Потрудитесь взглянуть: доктору Мак Кехту там не требуется медицинская помощь? – кивнул в его сторону Змейк, готовя вторую инъекцию.
Через пять минут доктора вытащили иглы, убедились, что жар спал, и вышли. За дверью их поджидала толпа изнывающих от беспокойства преподавателей.
– Ну что там? Что там такое? – спросили взволнованным шепотом Курои, Финтан и Нахтфогель. – Что вы сделали?
– Мы-то? Да ничего такого. Пришли, привели Мак Кехта в чувство и ушли, – пожали плечами лекари.
…Мерлин долго еще говорил, что он лично найдет того клеща, но потом это постепенно забылось за делами.
* * *
Морвидд и Керидвен с распущенными волосами, приплясывая вокруг котла, развивали диалог ведьм:
– Сестра, мы все исполнили на совесть, но оба тана, хорошо поддав, не очень-то поверили виденью: я видела, как поутру Макбех с своим кузеном Артуром МакБрайдом шли вдоль прибоя возле скал Кеннтрайг, валясь в припадке смеха друг на друга, и, кланяясь, друг друга величали один ковдорским таном, а другой – отцом каких-то будущих династий. И оба ржали, словно жеребцы, – говорила Морвидд, потрясая кулачком. – Так в душу мне закралось подозренье: уж не сочли ли славные мужи пророчество своим же пьяным бредом?.. Нам хорошо бы им явиться вновь, чтоб закрепить внушенное им знанье, и ясно и раздельно повторить все прорицанье современной прозой.
– Притом являться надо не в дыму, – наставительно сказала Керидвен, уставив палец в нос товарке.
– И лучше днем, – деловито подхватила Морвидд, и обе они хором добавили:
– Покуда трезвы оба.
– Теперь получше. Даже все прекрасно, – сказал Мак Кархи из зала.
– Мне только вот не нравится котел, – сообщила Морвидд. – Зачем же обязательно варить все это? И нельзя ли жар уменьшить? Я так уже бекон напоминаю. И может, змей не надо расчленять и наполнять котел барсучьим жиром? Учтите, что во время постановки все это будет очень плохо пахнуть. Включая нас.
– Все это потому, что этот вот вонючий гриб не надо туда бросать. Вы нюхали его? – обернулась к Мак Кархи Керидвен. – Тогда понюхайте, могу вам дать кусочек. Весь дом ваш будет пахнуть двадцать лет. И весь ваш род от мала до велика, – добавила она.
– Благодарю, не надо. Я согласен. Бросать мы будем бутафорских змей, и жабу я найду из пенопласта, – сказал Мак Кархи.
* * *
Фингалл МакКольм был не робкого десятка: он решил, что он поговорит с профессором Финтаном, и он поговорил с ним. МакКольм пришел к Финтану на закате, нашел тот из семи входов, к которому была в тот момент приставлена дверь, и постучался. К остальным проемам дверь не была приставлена, поэтому постучаться там не удалось бы, а Фингалл хотел, чтобы все было честь по чести.
Финтан выгребал из печи уголек для своей трубки.
– Да? – сказал он, разгибаясь.
– Здравствуйте, – сказал Фингалл вместо обычного «Ха!». Каким-то третьим чутьем он почувствовал, что его обычное приветствие сюда не идет. – Я вот что, – Фингалл стащил с головы свой шотландский берет с пришпиленным к нему чертополохом. – Почему вы не хотите взять меня в ученики?
Финтан глубоко затянулся.
– А я разве высказывался на эту тему?
– Вы же сами сказали, что у меня, вроде того, редкий дар говорить с камнями. Неужели вы не видите, что у меня здорово получается? Вы же на днях видели меня в деле. Я умею разговаривать с камнями!.. Почему вы отворачиваетесь от меня? Что вам еще нужно? Чтобы я приполз на коленях со всеми этими валлийскими штучками, поклонами, «дорогой учитель», туда-сюда…?
– Ошибаетесь, – медленно сказал Финтан. – Это не вы умеете разговаривать с камнями, это камни умеют разговаривать с вами. Видите ли, камни, из которых сложено здание школы, – это отесанные камни. Они давно сосуществуют с человеком. Вам не показалось странным, что они говорят с вами о моде, о погоде, о людских делах, о недавних событиях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
– Ллевелис! – кричал из зала Мак Кархи. – Ну что опять за импровизация?!..
* * *
В конце того же месяца с Мак Кехтом произошла необъяснимая вещь: он оказался совершенно несостоятелен как врач в случае, рядовом с точки зрения его обычной практики. Рано утром к нему в дверь постучался архивариус. Архивариус Хлодвиг был не тем человеком, которого можно было встретить рано утром, и он отнюдь не являлся завсегдатаем кабинета Мак Кехта, так что сонный Мак Кехт слабо удивился.
– Идите скорее к Рианнон.
– Меня зовет Рианнон? – переспросил Мак Кехт.
– Вас зовем мы. Рианнон нездорова… то есть не стану вас обманывать, она просто-таки больна.
Прибежав к Рианнон, Мак Кехт убедился, что она лежит в постели без сознания; профиль ее как будто истончился от жара и стал просвечивать, как китайский фарфор. Кругом суетился Мерлин.
– Что это, что это, Диан? Какой ужас! – вскричал он, завидев доктора.
Мак Кехт с одного взгляда определил энцефалит. Это была страшная скоротечная болезнь, но Мак Кехт раньше ее лечил.
– Где, когда она подцепила энцефалит? – возопил директор. – Как это может быть?
– В лесах Броселианда, я полагаю. Во всяком случае, это клещевой энцефалит, тяжелая форма.
– Просто не верится: Рианнон не сумела договориться с клещом?!
– Факт налицо.
Вполне полагаясь на Мак Кехта, директор немедленно успокоился и вышел на цыпочках. Мак Кехт же, оставшись наедине с Рианнон, впервые в жизни растерялся до того, что у него просто опустились руки. Он слишком любил Рианнон для того, чтобы сохранять ясность мышления. Великий врач Диан Кехт сидел у постели Рианнон, ужасно паникуя. Так прошло два часа, и за это время он не предпринял ничего.
Через два часа заглянул Мерлин, заметил, что что-то не так, присмотревшись, понял причину прострации, в которой находился Мак Кехт, на всякий случай пропесочил его хорошенько и побежал за другими врачами. Он вернулся со Змейком и смуглым небольшого роста шумерским лекарем, которого Гвидион обычно принимал за араба. Этот консилиум переглянулся.
– Тарквиний… Неужели вы пришли? – сказал Мак Кехт и посмотрел умоляюще.
Змейк воздержался от комментариев, однако взглянул на полевого хирурга и основоположника экстремальной медицины Диана Кехта с неподдельным интересом.
– Она без сознания, – с ужасом сказал Мак Кехт.
– Это одна из самых счастливых реакций на данный вирус, – сказал Змейк. – Вы бы предпочли, чтобы у нее были эпилептиформные припадки?
Змейк сделал Рианнон внутривенную инъекцию и достал набор игл. Его коллега молча стерилизовал эти иглы и подавал ему по одной, и Змейк в минуту повтыкал их Рианнон в строго определенные точки вдоль позвоночника. Мак Кехт наблюдал за их действиями, медленно выходя из столбняка.
– Потрудитесь взглянуть: доктору Мак Кехту там не требуется медицинская помощь? – кивнул в его сторону Змейк, готовя вторую инъекцию.
Через пять минут доктора вытащили иглы, убедились, что жар спал, и вышли. За дверью их поджидала толпа изнывающих от беспокойства преподавателей.
– Ну что там? Что там такое? – спросили взволнованным шепотом Курои, Финтан и Нахтфогель. – Что вы сделали?
– Мы-то? Да ничего такого. Пришли, привели Мак Кехта в чувство и ушли, – пожали плечами лекари.
…Мерлин долго еще говорил, что он лично найдет того клеща, но потом это постепенно забылось за делами.
* * *
Морвидд и Керидвен с распущенными волосами, приплясывая вокруг котла, развивали диалог ведьм:
– Сестра, мы все исполнили на совесть, но оба тана, хорошо поддав, не очень-то поверили виденью: я видела, как поутру Макбех с своим кузеном Артуром МакБрайдом шли вдоль прибоя возле скал Кеннтрайг, валясь в припадке смеха друг на друга, и, кланяясь, друг друга величали один ковдорским таном, а другой – отцом каких-то будущих династий. И оба ржали, словно жеребцы, – говорила Морвидд, потрясая кулачком. – Так в душу мне закралось подозренье: уж не сочли ли славные мужи пророчество своим же пьяным бредом?.. Нам хорошо бы им явиться вновь, чтоб закрепить внушенное им знанье, и ясно и раздельно повторить все прорицанье современной прозой.
– Притом являться надо не в дыму, – наставительно сказала Керидвен, уставив палец в нос товарке.
– И лучше днем, – деловито подхватила Морвидд, и обе они хором добавили:
– Покуда трезвы оба.
– Теперь получше. Даже все прекрасно, – сказал Мак Кархи из зала.
– Мне только вот не нравится котел, – сообщила Морвидд. – Зачем же обязательно варить все это? И нельзя ли жар уменьшить? Я так уже бекон напоминаю. И может, змей не надо расчленять и наполнять котел барсучьим жиром? Учтите, что во время постановки все это будет очень плохо пахнуть. Включая нас.
– Все это потому, что этот вот вонючий гриб не надо туда бросать. Вы нюхали его? – обернулась к Мак Кархи Керидвен. – Тогда понюхайте, могу вам дать кусочек. Весь дом ваш будет пахнуть двадцать лет. И весь ваш род от мала до велика, – добавила она.
– Благодарю, не надо. Я согласен. Бросать мы будем бутафорских змей, и жабу я найду из пенопласта, – сказал Мак Кархи.
* * *
Фингалл МакКольм был не робкого десятка: он решил, что он поговорит с профессором Финтаном, и он поговорил с ним. МакКольм пришел к Финтану на закате, нашел тот из семи входов, к которому была в тот момент приставлена дверь, и постучался. К остальным проемам дверь не была приставлена, поэтому постучаться там не удалось бы, а Фингалл хотел, чтобы все было честь по чести.
Финтан выгребал из печи уголек для своей трубки.
– Да? – сказал он, разгибаясь.
– Здравствуйте, – сказал Фингалл вместо обычного «Ха!». Каким-то третьим чутьем он почувствовал, что его обычное приветствие сюда не идет. – Я вот что, – Фингалл стащил с головы свой шотландский берет с пришпиленным к нему чертополохом. – Почему вы не хотите взять меня в ученики?
Финтан глубоко затянулся.
– А я разве высказывался на эту тему?
– Вы же сами сказали, что у меня, вроде того, редкий дар говорить с камнями. Неужели вы не видите, что у меня здорово получается? Вы же на днях видели меня в деле. Я умею разговаривать с камнями!.. Почему вы отворачиваетесь от меня? Что вам еще нужно? Чтобы я приполз на коленях со всеми этими валлийскими штучками, поклонами, «дорогой учитель», туда-сюда…?
– Ошибаетесь, – медленно сказал Финтан. – Это не вы умеете разговаривать с камнями, это камни умеют разговаривать с вами. Видите ли, камни, из которых сложено здание школы, – это отесанные камни. Они давно сосуществуют с человеком. Вам не показалось странным, что они говорят с вами о моде, о погоде, о людских делах, о недавних событиях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115