С моста возле библиотеки они свернули в хранилище манускриптов и какое-то время шли между шкафов и подставок с нестандартного формата – то есть чудовищного размера – фолиантами. Откуда-то вынырнул заспанный архивариус, спросил: «Вы в леса?» «В какие леса?» – угрюмо сказал Зигфрид. Архивариус исчез, бормоча, что если в леса, то он хотел только попросить еще кедрового масла, а если не в леса, то и нечего кидаться на людей. Гвидион не знал, что из хранилища есть еще два выхода. Тем более он не знал, куда они ведут.
Зигфрид долго возился с каменной дверцей, вполголоса ей что-то объясняя и проклиная при этом не свою непредусмотрительность, но напротив – свою предусмотрительность. Мак Кехт стоял, низко опустив голову, и что-то себе думал. Наконец, когда Зигфрид вспомнил тринадцатый пароль, они шагнули за дверь, прошли коридор и подошли к терявшейся в высоте готической двери с выпуклыми фигурами людей и зверей. За готической дверью оказалась поразительной красоты страна, раскинувшаяся под летним небом. Вдаль уходили холмы, покрытые звенящим золотистым вереском, от пения пчел, запаха меда и звона тишины Гвидион совершенно потерял дар речи. В небе кувыркался жаворонок. Тропинка уходила в холмы.
Они шли минут двадцать, пока не поднялись на гребень близлежащего холма. Открылись более далекие горизонты.
– Замрите здесь, дальше ходить не надо. Постойте полчаса, я спущусь и разбужу Гензеля, – нервно сказал Зигфрид, машинально опуская правую руку на левое бедро, где отсутствовал меч.
Мак Кехт, Аирмед и Гвидион стояли цепочкой на гребне холма вполне неподвижно. Аирмед взяла обоих своих спутников за руки. Над колыханьем трав, над тихим, упорным звоном пчел взмыл ястреб, и ветер принес откуда-то запах хвои реликтовых красных сосен.
Из пещеры выполз громадный, как грозовая туча, угольно-черный дракон, некоторое время злобно присматривался к ним, после чего перевернулся и улегся на спину, лапами кверху.
– Ну вот, – облегченно вздохнула Аирмед. – Чувствую, что профилактический осмотр туши состоится. А я уже думала, не придется ли брать ноги в руки.
И она, насвистывая и напевая, первая зигзагами сбежала с холма.
– Гвидион, пройдите вдоль хвоста, пожалуйста, – деловито распорядился Мак Кехт. – Проверяйте: острота шипов должна быть такая, чтобы при обычном прикосновении у вас выступала капля крови. Если где-то шип затупился, запомните, какой это по счету позвонок. Хвостовые позвонки нумеруются от копчика. И молоточек возьмите. При простукивании броня должна звенеть, как металл. Если где-то размягчение, обведите мелом, потом мне покажете. Нужно будет лечить.
Сам Мак Кехт тоже взял молоточек и полез в пасть простукивать зубы. Стоя на языке и придерживаясь за один из клыков, он осматривал соседний с ним зуб.
– Отец, – сказала Аирмед, – я очень рада за вас с Рианнон. Доктор Рианнон – чудесная пара для тебя. Она тебя обожает.
Мак Кехт от неожиданности поскользнулся и соскользнул под язык. Там он с трудом выпрямился, закатал рукав и долго шарил в озерце драконьей слюны, чтобы отыскать молоток.
– Займись лучше пальпацией внутренних органов, – пробормотал он смущенно.
– Я серьезно, – сказала Аирмед. – Точно уже нужно отстирывать пятна, пора. Ради Рианнон, я думаю, стоит.
– Многие из моих коллег говорили мне, что эти пятна… навевают меланхолию, – тихо согласился Мак Кехт. – Я подойду к Рианнон, только расставшись с этими печалями прошлого, или не подойду вовсе.
– Решено, – сказала Аирмед, похлопывая дракона по жировой складке на брюхе. – Знаешь, Рианнон тебя любит, и на твоем месте… уж я бы не пожалела стирального порошка.
Гвидион дошел до конца хвоста и вернулся с исколотыми пальцами.
– Совершенно здоров, – сказал он. – Нигде ничего. Хвост как железный.
Через три часа Мак Кехт подозвал Зигфрида.
– Для своего возраста дракон в отличной форме, – сказал он, убирая стетоскоп.
– Диан, – с неожиданным нежным беспокойством погладив идолище по ближайшей лапе, сказал Зигфрид, – он… взлетает с трудом.
Аирмед расхохоталась.
– А вы бы его еще сильнее откармливали, – улыбнулся Мак Кехт.
…По пути назад в школу Гвидион шел рядом с заметно повеселевшим и разговорчивым Вёльсунгом.
– О-о, Гензель старый, подслеповатый, злобный. Никого к себе не подпускает. Никого не признает, кроме тех троих врачей, что лечили его когда-то давно. Вели, так сказать, с детства. Причем поодиночке их он тоже не признает. Ему надо только, чтобы они были все трое вместе. Вот тогда он подставляет свое брюхо для осмотра. Зрительный образ у него должен совпасть, видите ли. Тысячу лет не могли ему организовать осмотр, этому гаду.
Зигфрид, видимо, хотел сказать «рептилии», но перепутал слово.
– Но меня он подпустил, а он меня совершенно не знает, видел впервые, – начал было Гвидион и осекся. Он вдруг понял, о чем говорил Зигфрид. Дракона лечили три врача, и этих трех врачей он признавал – Мак Кехта, Миаха и Аирмед. Гвидион вдруг понял, чье место он занимал сегодня рядом с Мак Кехтом, пусть лишь в сознании, в злобных глазках старого вздорного дракона.
– Он думает, что это одно существо, – сказал он, подумав. – Он воспринимает троих людей как звенья одного дракона.
– Наверное, вы правы, – помолчав, согласился Зигфрид. – Мне это не приходило на ум. И все-таки это не причина для того, чтобы почти откусить голову делающему мне такую любезность Авиценне!..
Назавтра Аирмед весело, привычными движениями, замочила с утра все рубахи и туники Мак Кехта, долго терла их в корыте, хорошенечко взбивая пену, пока не отстирала добела и не вывела начисто все кровавые пятна. Затем она развесила все это на веревке, вытерла руки о передник, переоделась, повисла у Мак Кехта на шее, попрощалась со всеми и уехала. Брызги пены и мыльные пузыри долго еще оседали в воздухе.
…Рано утром на следующий день Мак Кехт спустился с башни, снял с веревки свою высохшую одежду, в раздумье оглядел двор и вновь поднялся к себе. Там он немного постоял, посмотрел за окно, достал с полки плошку с соком костяники, опустил в нее кончики пальцев и начал методично набрызгивать на свою светлую одежду кровавые пятна. Очень тихо, почти ничем нигде не скрипнув, вошла Рианнон. Она немножко постояла за плечом у Мак Кехта, потом тоже опустила пальцы в отставленную им плошку и молча помогла набрызгивать пятна на оставшиеся две рубахи, три туники и лабораторный халат. Когда их пальцы в плошке соприкоснулись, Мак Кехт счел возможным поднять глаза: интересно же посмотреть на человека, который вполне тебя понял.
* * *
Светловолосая Лютгарда в пушистой кофте собственной вязки подвинула ближе к классу свой массивный сосновый стул с ножками из целых стволов сосен, собираясь проверять сокровенное знание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115