Помните, сколько времени та бумага шла от нас в городской совет? Ха-ха! Три горгульи сменилось на этом посту! Да, нас голыми руками не возьмешь. Лет через десять поинтересуемся, как там у этой бумаги дела. Не погрызли ли ее мыши, – хихикнул он и, величественно взмахнув рукавом, распустил собрание. И сунул обратно Кервину Квирту скопившиеся у него пробирки.
* * *
В начале февраля всех решительно поразила эпидемия игры в три эпохи: загадывается понятие, показывается в виде трех театрализованных сценок, относящихся к трем разным временам, и желающим предлагается угадать, что это было. Игра эта, впрочем, процветала в школе и раньше, и не только не была запрещена педсоветом, но говорили даже, что Гвин-ап-Нудд изобретателю этой игры на старших курсах проставил зачет по этнографии, ни о чем не спрашивая.
Одна группа загадала что-то и теперь показывала, вторая пыталась угадать.
– Племена Великих равнин, начало XIX века.
Крейри вышла, откинув полог из шкур, и остановилась у порога. Мальчики выстроились в очередь на почтительном расстоянии. Дилан подошел, накинул на голову себе и Крейри покрывало и беседовал с ней под покрывалом минут пять. Потом его место занял Лливарх, тоже с покрывалом. Затем то же самое бодро проделал Клиддно. Если кто-нибудь особо задерживался возле Крейри, ему давали пинка.
– Южная Америка, Х век нашей эры.
Лливарх, довольно-таки вооруженный, долгое время лежал, затаившись, на горном склоне чуть пониже того места, где проходила тропа. Наконец по тропе пошла Энид с кувшином за водой. Лливарх начал бросать в нее из своего укрытия мелкие камешки, метя по ногам и явно стремясь привлечь к себе внимание. Энид на секунду задержалась, почесала одну ногу об другую и прошла мимо.
– Аббасидский халифат, средние века.
По пустынной улице, никуда особо не глядя, шел Дилан в арабской одежде, то есть закутанный с ног до головы, видны одни глаза. Когда он проходил мимо очередного дома, высоко вверху приоткрылось окошко, так что между глухими ставнями образовалась щелка шириной с мизинец. Дилан искоса бросил взгляд на это окошко и тут же, не останавливаясь, прошел мимо.
Посмотрев на все это, вторая группа начала обсуждение. По двору дефилировал Мерлин, косясь на интересную игру, и время от времени высказывал свои предположения, обычно не лезущие ни в какие ворота.
– Это все – какая-то воровская шайка, бандиты, – сказал Афарви. – Хотя разговоры под одеялом похожи на исповедь.
– Может, тайная политическая организация? – без малейшего запала предположил Эльвин. – Заговорщики?
– Да таких заговорщиков… – сплюнул Фингалл с презрением, – голыми руками можно брать.
– Бандформирование, – уверенно сказал Мерлин. – Хотя не исключено, что бордель.
– Швыряние камней из засады не похоже на исповедь, – робко заметила Гвенллиан. – Это гадание. Очередь к гадалке и… еще два гадания.
– Да! Любит – не любит, плюнет – недоплюнет!.. Я изнемогаю, слушая вас, – сказал Ллевелис. – Это же флирт! Способы флирта!
– Ну и флирт, – с достоинством повторил Мерлин. – Зачем так орать?
Услышав слово «флирт», первая группа играющих перестала покатываться со смеху и подталкивать друг друга локтями в бок и со вздохами передала Ллевелису пальму первенства. Роль пальмы первенства традиционно играл тот самый шарф Мерлина, который он дал Ллевелису с собой на Авалон и так и не получил обратно. Среди студентов ходил даже слушок, что Мерлин потому так крутится вокруг, что хочет как-нибудь заполучить назад свой шарф.
– Ну ничего, – воскликнул Эльвин. – Мы вас сейчас тоже подловим!
Афарви, сильно смущаясь, все же предложил в качестве понятия переизбрание кабинета министров .
– Назначение кабинета министров в Древнем Китае выглядело как запуск воздушных змеев, – горячо зашептал он. – Устраивался такой праздник, император садился на лужайке, и все сановники по очереди запускали воздушных змеев собственного изготовления. В змее ценилось изящество, фантазия и красота. Император назначал министров на должности сообразно проявленному вкусу.
– Афарви, я никогда не стану играть в эту игру, если ты будешь в команде противника, – от души сказала Гвенллиан.
Афарви отвесил четверть поклона. Фингалл подумал немного над этими словами и медленно засопел носом.
– Еще две эпохи, – торопил Ллевелис. – Ну, одну понятно: Европа, XVI век, – интриги, нежелательных соперников убирают с помощью яда. Из десяти человек на званом обеде девять выпили за процветание и неожиданно сыграли в ящик.
Эльвин выразительно захрипел и скончался, потом воспрял и предложил:
– И еще устроим безобразную драку. Выборы кабинета министров в Италии, ХХ век. Выглядит как простая драка с мордобоем.
– Победа наша, – сказал Ллевелис.
Все побежали тащить реквизит. Через двадцать минут первая команда действительно вынуждена была сдаться. Хотя Мерлин и твердил про последнюю сцену, что это борьба в парламенте, ему никто не поверил.
– Вы бы лучше задумали избрание короля, – посоветовал Мерлин, разобиженный тем, что здесь не считаются с его огромным политическим опытом. – Куда интереснее, чем какие-то министры.
– После того, как я вытащу меч из камня, – нарочито медленно и с явным подтекстом проговорил Ллевелис, – всем станет так скучно и неинтересно, что игра просто угаснет сама собой.
В этот момент его взгляд зацепился за Гвидиона – сосредоточенный на какой-то залитой химикатами тетради, он пробирался по нижней галерее в сторону Пиктской башни со связкой книг под мышкой.
– Ну сколько времени можно проводить за изучением обмена у овцы? – попытался приcтыдить его Ллевелис. – Ну хоть в день святого Валентина-то можно не торчать у Змейка?
– Мне очень интересно все, что мы делаем, – твердо сказал Гвидион. – И он только-только начал доверять мне серьезные процедуры…
– Ага!.. Один неверный шаг – и Змейк отправит тебя в Анды вакцинировать диких лам!
…Эту фразу по стечению обстоятельств услышал спускавшийся по лестнице Мак Кехт. Доктор много дней жил в некотором разладе с собой и искал знаки на небе и на земле. В последнее время Рианнон смотрела на него с величайшей внимательностью и интересом, но явно боялась подойти. Мак Кехт радовался и огорчался. Он чувствовал, что ложку он сделал не зря. Но отчего такая опаска была написана на прекрасном лице Рианнон? Быть может, она прочла что-либо о Туата Де Дананн? В истории его народа были скользкие моменты и не совсем приятные личности, в первую очередь он сам, рассуждал Мак Кехт; но Рианнон, несомненно, знала детали его биографии задолго до того, как пришла к нему; вряд ли это могло явиться для нее новостью; о нет.
– В самом деле не мешает заняться этими ламами, – внезапно сказал себе Мак Кехт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
* * *
В начале февраля всех решительно поразила эпидемия игры в три эпохи: загадывается понятие, показывается в виде трех театрализованных сценок, относящихся к трем разным временам, и желающим предлагается угадать, что это было. Игра эта, впрочем, процветала в школе и раньше, и не только не была запрещена педсоветом, но говорили даже, что Гвин-ап-Нудд изобретателю этой игры на старших курсах проставил зачет по этнографии, ни о чем не спрашивая.
Одна группа загадала что-то и теперь показывала, вторая пыталась угадать.
– Племена Великих равнин, начало XIX века.
Крейри вышла, откинув полог из шкур, и остановилась у порога. Мальчики выстроились в очередь на почтительном расстоянии. Дилан подошел, накинул на голову себе и Крейри покрывало и беседовал с ней под покрывалом минут пять. Потом его место занял Лливарх, тоже с покрывалом. Затем то же самое бодро проделал Клиддно. Если кто-нибудь особо задерживался возле Крейри, ему давали пинка.
– Южная Америка, Х век нашей эры.
Лливарх, довольно-таки вооруженный, долгое время лежал, затаившись, на горном склоне чуть пониже того места, где проходила тропа. Наконец по тропе пошла Энид с кувшином за водой. Лливарх начал бросать в нее из своего укрытия мелкие камешки, метя по ногам и явно стремясь привлечь к себе внимание. Энид на секунду задержалась, почесала одну ногу об другую и прошла мимо.
– Аббасидский халифат, средние века.
По пустынной улице, никуда особо не глядя, шел Дилан в арабской одежде, то есть закутанный с ног до головы, видны одни глаза. Когда он проходил мимо очередного дома, высоко вверху приоткрылось окошко, так что между глухими ставнями образовалась щелка шириной с мизинец. Дилан искоса бросил взгляд на это окошко и тут же, не останавливаясь, прошел мимо.
Посмотрев на все это, вторая группа начала обсуждение. По двору дефилировал Мерлин, косясь на интересную игру, и время от времени высказывал свои предположения, обычно не лезущие ни в какие ворота.
– Это все – какая-то воровская шайка, бандиты, – сказал Афарви. – Хотя разговоры под одеялом похожи на исповедь.
– Может, тайная политическая организация? – без малейшего запала предположил Эльвин. – Заговорщики?
– Да таких заговорщиков… – сплюнул Фингалл с презрением, – голыми руками можно брать.
– Бандформирование, – уверенно сказал Мерлин. – Хотя не исключено, что бордель.
– Швыряние камней из засады не похоже на исповедь, – робко заметила Гвенллиан. – Это гадание. Очередь к гадалке и… еще два гадания.
– Да! Любит – не любит, плюнет – недоплюнет!.. Я изнемогаю, слушая вас, – сказал Ллевелис. – Это же флирт! Способы флирта!
– Ну и флирт, – с достоинством повторил Мерлин. – Зачем так орать?
Услышав слово «флирт», первая группа играющих перестала покатываться со смеху и подталкивать друг друга локтями в бок и со вздохами передала Ллевелису пальму первенства. Роль пальмы первенства традиционно играл тот самый шарф Мерлина, который он дал Ллевелису с собой на Авалон и так и не получил обратно. Среди студентов ходил даже слушок, что Мерлин потому так крутится вокруг, что хочет как-нибудь заполучить назад свой шарф.
– Ну ничего, – воскликнул Эльвин. – Мы вас сейчас тоже подловим!
Афарви, сильно смущаясь, все же предложил в качестве понятия переизбрание кабинета министров .
– Назначение кабинета министров в Древнем Китае выглядело как запуск воздушных змеев, – горячо зашептал он. – Устраивался такой праздник, император садился на лужайке, и все сановники по очереди запускали воздушных змеев собственного изготовления. В змее ценилось изящество, фантазия и красота. Император назначал министров на должности сообразно проявленному вкусу.
– Афарви, я никогда не стану играть в эту игру, если ты будешь в команде противника, – от души сказала Гвенллиан.
Афарви отвесил четверть поклона. Фингалл подумал немного над этими словами и медленно засопел носом.
– Еще две эпохи, – торопил Ллевелис. – Ну, одну понятно: Европа, XVI век, – интриги, нежелательных соперников убирают с помощью яда. Из десяти человек на званом обеде девять выпили за процветание и неожиданно сыграли в ящик.
Эльвин выразительно захрипел и скончался, потом воспрял и предложил:
– И еще устроим безобразную драку. Выборы кабинета министров в Италии, ХХ век. Выглядит как простая драка с мордобоем.
– Победа наша, – сказал Ллевелис.
Все побежали тащить реквизит. Через двадцать минут первая команда действительно вынуждена была сдаться. Хотя Мерлин и твердил про последнюю сцену, что это борьба в парламенте, ему никто не поверил.
– Вы бы лучше задумали избрание короля, – посоветовал Мерлин, разобиженный тем, что здесь не считаются с его огромным политическим опытом. – Куда интереснее, чем какие-то министры.
– После того, как я вытащу меч из камня, – нарочито медленно и с явным подтекстом проговорил Ллевелис, – всем станет так скучно и неинтересно, что игра просто угаснет сама собой.
В этот момент его взгляд зацепился за Гвидиона – сосредоточенный на какой-то залитой химикатами тетради, он пробирался по нижней галерее в сторону Пиктской башни со связкой книг под мышкой.
– Ну сколько времени можно проводить за изучением обмена у овцы? – попытался приcтыдить его Ллевелис. – Ну хоть в день святого Валентина-то можно не торчать у Змейка?
– Мне очень интересно все, что мы делаем, – твердо сказал Гвидион. – И он только-только начал доверять мне серьезные процедуры…
– Ага!.. Один неверный шаг – и Змейк отправит тебя в Анды вакцинировать диких лам!
…Эту фразу по стечению обстоятельств услышал спускавшийся по лестнице Мак Кехт. Доктор много дней жил в некотором разладе с собой и искал знаки на небе и на земле. В последнее время Рианнон смотрела на него с величайшей внимательностью и интересом, но явно боялась подойти. Мак Кехт радовался и огорчался. Он чувствовал, что ложку он сделал не зря. Но отчего такая опаска была написана на прекрасном лице Рианнон? Быть может, она прочла что-либо о Туата Де Дананн? В истории его народа были скользкие моменты и не совсем приятные личности, в первую очередь он сам, рассуждал Мак Кехт; но Рианнон, несомненно, знала детали его биографии задолго до того, как пришла к нему; вряд ли это могло явиться для нее новостью; о нет.
– В самом деле не мешает заняться этими ламами, – внезапно сказал себе Мак Кехт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115