Паулина улыбнулась дружески Филиппу.
– Никогда не видела тебя в шортах. Какие красивые у тебя ноги. Неудивительно, что Камилла сходит по тебе с ума.
– Паулина! – сказала Камилла, краснея и смеясь. Паулина удивила Филиппа, так как ее дружелюбный тон противоречил их последнему прощанию, после которого они, казалось, больше никогда не должны встречаться.
– Я попрошу принести тебе чай, – сказала Камилла.
– Нет, нет, заканчивайте сет, я посмотрю.
Камилле было странно видеть Паулину, без дела проводившую это время дня, лениво сидевшую в шезлонге и наблюдавшую игру в теннис. Обычно она была безумно занята то в саду, то корреспонденцией, то благотворительными делами, то составлением списка гостей, то аранжировкой цветов. Но сейчас она сидела в шезлонге Камиллы, полностью расслабившись, и наблюдала за окончанием сета очень внимательно, временами делая замечания по поводу хорошей подачи или «свечи», или «бекхэнда».
Окончив игру, они прошли в дом и больше часа проговорили в общем-то ни о чем, что при других обстоятельствах Паулина посчитала бы пустой тратой времени.
– Мне уйти? – спросил Филипп, думая, что из-за его присутствия Паулина откладывает разговор об истинной причине своего визита. – Может быть, дамы предпочитают поговорить наедине?
– Нет, нет! – воскликнула Паулина. – Расскажи мне, что ты сейчас пишешь? Надеюсь, ты больше не связан с Каспером Стиглицем? Разве забудешь тот вечер? Разве это был не кошмар?
– Филипп возвращается в Нью-Йорк, – сказала Камилла.
– Когда?
– На следующей неделе.
– На следующей неделе? Почему, Филипп?
– Мои дела здесь завершены. Я приехал на несколько месяцев, а пробыл почти год. Пора возвращаться.
Паулина посмотрела на Камиллу, которая, казалось, была огорчена его решением.
– А я мешаю вам проводить один из последних дней, что вы вместе, – сказала Паулина, собираясь уходить.
Пока они стояли на подъездной дорожке, наблюдая, как «бентли» выезжает на Копа-де-Оро, Камилла, прижавшись к Филиппу, обнимавшему ее за талию, заметила, что не видела Паулину в таком веселом настроении давно, разве что до болезни Жюля.
Когда на следующее утро Филипп прочел в «Трибьюнэл», что миссис Мендельсон не было дома в момент смерти Сирила Рэтбоуна, он все понял.
* * *
– Пропал мой заработок по четвергам, – сказал Лонни Эдж, отбрасывая в сторону «Трибьюнэл».
Фло Марч была еще достаточно молода, чтобы читать в газетах страничку с некрологами. Если она и читала некрологи, то только те, что в особых случаях заслуживали упоминания на первой странице, когда речь шла о смерти знаменитостей, таких, как Рок Хадсон или Люсилль Болл. А потому она не знала, что Сирил Рэтбоун умер, пока ее квартирант случайно не упомянул об этом за чашкой утреннего кофе.
– Сирил Рэтбоун умер? – спросила пораженная Фло. – Отчего?
– Оса ужалила в язык. Минуту Фло размышляла.
– Не так уж неправдоподобно.
– Что ты хочешь сказать?
– У парня язык был как у змеи. Где это случилось?
– В доме Паулины Мендельсон.
– У Паулины Мендельсон? Ты, верно, шутишь?
– Так написано в газете.
– Дай-ка посмотреть, – сказала Фло. Она взяла газету и прочла заметку. – Интересно, что он делал у Паулины?
Лонни покачал головой.
– Он ненавидел Паулину. И Паулине он не нравился. Жюль часто говорил об этом. Клянусь, я знаю, что он делал в «Облаках».
– Он был мой постоянный клиент. Каждый четверг в четыре по-полудни. В дождь или солнечную погоду. Ни одного раза не пропустил. И всегда приносил ореховые пирожные.
– Ты от этих пирожных раздобрел, Лонни. Жирком обрастаешь.
– Эй, не думал, что ты обращаешь на меня внимание, Фло.
– Брось свои идеи. Лонни рассмеялся.
– Он был большой модник. Всегда носил костюмы из полосатой материи и розовый галстук. Не в моем вкусе. Слишком по-английски. Мне будет не хватать парня.
– А мне нет.
– Нет? Почему?
– Он хотел, чтобы я выпрыгнула из окна с пятнадцатого этажа.
Лонни уставился на нее.
– У тебя есть сигареты? Мои кончились.
* * *
Джо-Джо докладывал Арни Цвиллману, что ему не удалось разыскать Сирила Рэтбоуна ни в редакции «Малхоллэнда», ни в его квартире в районе Уилшира.
– Ты меня разочаровываешь, Джо-Джо, – сказал Арни по телефону из парной.
Когда Арни на следующее утро прочел о смерти Сирила в «Трибьюнэл», он все понял и позвонил немедленно Джо-Джо.
– Это значит, что кассеты у этой бабенки. Либо она держит их в сейфе в банке, либо у себя дома.
– Я тоже так считаю, – сказал Джо-Джо.
– Хотел бы я знать, что делал этот сладкоежка в доме Паулины, – сказал Арни.
* * *
Заупокойная служба проходила в маленькой часовне при морге неподалеку от студии «Парамаунт». Посетителей было довольно мало, чего и следовало ожидать, поскольку покойного не любили. По подсчетам Гортензии Мэдден, в часовне было только пятьдесят мест, но заняты оказались не все. Большинство из присутствующих на службе были сотрудники журнала, которых Люсия Борсоди в приказном порядке заставила явиться, включая даже рабочего, обслуживавшего фотокопировальную машину. В задних рядах, рядом с венком из розовых гладиолусов, сидел Лонни Эдж.
Венок из гладиолусов наверняка бы оскорбил Сирила. Что касается присутствия Лонни, то Гортензия Мэдден, обладавшая живым воображением, быстро определила связь между порнозвездой и покойным.
Ни одна из двух дам, чьи жизни за последние несколько месяцев переплелись не без литературного вмешательства Сирила – Паулина Мендельсон и Фло Марч, – не присутствовали на службе. Однако Паулина, пренебрегая пересудами, прислала цветы, поскольку Сирил умер у нее в саду. Но цветы были не из ее сада или оранжереи, что было в ее привычке, и не из модного цветочного магазина Петры фон Кант. Отправить цветы она поручила своей горничной Блонделл, которая, не получив четких указаний от хозяйки, выбрала розовые гладиолусы. Их-то Люсия Борсоди и распорядилась поставить в задние ряды в часовне.
* * *
– Ты был другом моего мужа, Симс – сказала Паулина.
– Да.
– Ты знал его лучше, чем другие.
– Возможно.
– Существуют кассеты, которые записала мисс Марч. Ты знал это?
– Нет.
– Не менее сорока часов записи. Вероятно, они содержат некоторые откровения, если верить тому, что этот ужасный Сирил Рэтбоун рассказал мне, которые могут оказаться нескромными. Деловые откровения. Личные.
– Ты веришь ему? Половина того, что он писал, – вранье. Все говорят так.
– Я верю ему.
– Он еще что-нибудь говорил?
– В тот момент оса влетела ему в рот и ужалила в язык. Они помолчали. Затем Симс спросил:
– Ты плачешь?
– Да, чуть-чуть. Надо что-то делать, Симс. Эти кассеты, если они существуют, следует выкрасть.
– Легко сказать. Я не знаю, как это делается.
– У меня есть идея, – сказала Паулина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135