Ей тут же пришло в голову, что он поедет к ней на Азалиа Уэй, но ей не хотелось встречаться с ним.
– Послушайте, водитель. Я передумала. Отвезите меня в «Шато Мармон» на Сансет Стрит, – сказала она. – Держитесь каньона Лорель. Там вы можете ехать быстрее.
В «Шато Мармон» жил Филипп Квиннелл.
Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 15.
«В тот день, когда Паулина отправилась в Северо-Восточную гавань навестить своего отца, Жюль пришел ко мне в свое обычное время, около четверти четвертого. Между прочим, он не сказал мне, что она уехала. Я узнала об этом, только прочитав колонку Сирила Рэтбоуна. Мы пару раз сделали, что надо, а потом он лежал в постели, как всегда, разговаривая по телефону и обделывая свои дела, затем мы еще раз занялись любовью. Для мужчины в его годах он мог заниматься этим во много раз больше, чем парни наполовину его моложе.
В тот день ему понадобилась записная книжка, которую он всегда носил с собой, чтобы знать, где и в какое время он должен быть, а еще в ней было записано шестьдесят или семьдесят номеров телефонов, важных для его личной или деловой жизни. Между прочим, мой телефон в ней записан под буквой «р» от слова «рыжеволосая» на тот случай, если Паулина или мисс Мейпл, или кто-то другой заглянут в нее. Итак, в тот день он разговаривал с кем-то важным, я теперь забыла, с кем, может быть, с Майлсом Крокером из госдепартамента, и, не прерывая разговор, он показал мне, чтобы я принесла ему записную книжку из его пиджака.
Так вот, я достала книжечку и, естественно, будучи любопытной, начала перелистывать ее, чтобы узнать, на какие шикарные приемы он собирается пойти на неделе. Тогда-то я и увидела, что у него было несколько встреч с доктором Петри. Доктор Петри, я говорю это на случай, если ты никогда о нем не слышал, считается одним из видных специалистов Лос-Анджелеса по сердечным заболеваниям. Я случайно узнала об этом, потому что Жюль был на торжественном приеме в его честь. Холодок пробежал у меня по спине. Волновала мысль, все ли с ним в порядке, здоров ли он.
Позже я спросила его: «Жюль, с тобой все в порядке?». Он сказал: «О чем ты говоришь?» Я сказала: «Твое сердце?» Он опять сказал: «О чем ты говоришь?» Я сказала: «Я видела в записной книжке, что у тебя было несколько встреч с доктором Петри». Когда Жюль выходит из себя, то лицо его краснеет, и он становится молчаливым. Вот это-то и случилось тогда. Он взбесился. Он сказал, что я не должна подглядывать в его записную книжку, что это плохая манера.
Понимаешь, я всегда думала, что моя красивая жизнь никогда не кончится, что эта карусель будет крутиться и крутиться, но в тот день я начала понимать, что это был сигнал.»
ГЛАВА 16
В тот же день, когда Жюль и Фло обедали вместе в ресторане в Сан-Фернандо Вэлли, произошла еще одна встреча на улице в Беверли-Хиллз, которая тоже чуть не привела к разрыву отношений. Камилла Ибери, богатая молодая вдова, имевшая любовную связь с Филиппом Квиннеллом, начала испытывать к нему чувства, которые никогда не питала к умершему мужу. Хотя она почти ничего не знала о его жизни до встречи с ним на приеме у Мендельсонов, у нее появилась мысль выйти за него замуж. Одно она знала наверняка: он не был охотником за богатством. Филипп, со своей стороны, наслаждался исключительно приятными отношениями и не воспринимал их как нечто постоянное. Он был случайной фигурой в городе, где Камилла имела глубокие корни. У него были твердые намерения вернуться домой в Нью-Йорк после завершения работы над сценарием, который он писал для документального фильма Каспера Стиглица. К тому времени, в чем он был точно уверен, фурор, произведенный его книгой о Резе Балбенкяне, сойдет на нет.
Как и большинство женщин ее положения, большую часть времени Камилла Ибери посвящала благотворительности и культурной деятельности. Она участвовала в работе модных благотворительных обществ города, таких, как Лос-Анджелесская гильдия детей-сирот, «Сослуживцы», «Четыреста трезвенников». Ее имя часто упоминалось в списках комитетов по проведению благотворительных мероприятий. Она считала своей святой обязанностью для людей, родившихся в богатстве, помогать тем, кто был менее удачлив. Она была также превосходной теннисисткой и первоклассным игроком в гольф. В Бель-Эйр, рядом с ее домом, у нее был собственный корт, и часто по утрам она с Филиппом играла в теннис, прежде чем он возвращался в свой номер в «Шато Мармон», где работал над сценарием. Несколько раз в неделю она играла в гольф в «Загородном клубе» на бульваре Уилшир.
– В этом клубе все похожи друг на друга, – сказал Филипп в один из воскресных вечеров, когда они сидели в обеденном зале клуба.
Она поняла, что он имел в виду.
– Что ж, мы все хорошо знаем друг друга, – ответила Камилла. Она была членом клуба всю жизнь, как ее отец и муж, и знала имена всех членов клуба и обслуги. Каждое воскресенье она приходила сюда со своей дочерью Банти на ужин а-ля-фуршет, как когда-то, еще ребенком, приходила сюда с отцом. В последнее время их стал сопровождать Филипп.
– Ни одного человека из шоу-бизнеса.
– Да.
– Ни одного представителя другой религии.
– Кроме мистера и миссис Уоткинс.
– Символические фигуры.
– Да, так и есть. Так всегда было, – сказала она, пожав плечами. Ей не нравились подобные разговоры. – У них тоже есть свои клубы, куда мы не вхожи. Не забывай.
Филипп рассмеялся. Уже не раз он слышал от нее это объяснение.
– Даже Мендельсоны не могут стать членами «Загородного клуба», а почему, одному Богу известно. Ведь Паулина Макэдоу принадлежит к добропорядочной семье там у вас, на Востоке, – сказала Камилла.
– Если разобраться в этом, то голову даю на отсечение, причина заключается не в Паулине, а в Жюле, – ответил Филипп.
Камилла промолчала.
– Банти идет сюда. Не говори об этом при ней.
Филипп не играл в гольф, но в тот день Камилла попросила его придти на ленч в грилль-бар клуба, где собрались все, кто участвовал в игре. Ему нравилось, как она выглядела в спортивном наряде: кепке, белых коротких шортах и пастельного цвета майке. Роуз Кливеден тоже пришла. Это был ее первый выход в клуб после того, как она сломала здесь ногу во время ленча, который она устроила после похорон Гектора Парадизо. Роуз была любительницей театральных выходов, а потому появилась в грилль-баре в коляске, которую толкала медсестра, хотя к тому времени могла свободно передвигаться на костылях.
– Я вернулась! – радостно крикнула она, и ее приятели, сидевшие в баре, повскакивали с мест, чтобы приветствовать ее. Для всех она заказала «кровавую Мэри». И, как всегда, где бы Роуз ни находилась, началась пирушка. Из кармана коляски она вынула несколько пакетиков с подарками. Один предназначался для Клинта, бармена, которого Роуз обвинила в том, что он приготовил слишком крепкую смесь для «кровавой Мэри» в тот день, когда она упала, споткнувшись об Астрид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
– Послушайте, водитель. Я передумала. Отвезите меня в «Шато Мармон» на Сансет Стрит, – сказала она. – Держитесь каньона Лорель. Там вы можете ехать быстрее.
В «Шато Мармон» жил Филипп Квиннелл.
Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 15.
«В тот день, когда Паулина отправилась в Северо-Восточную гавань навестить своего отца, Жюль пришел ко мне в свое обычное время, около четверти четвертого. Между прочим, он не сказал мне, что она уехала. Я узнала об этом, только прочитав колонку Сирила Рэтбоуна. Мы пару раз сделали, что надо, а потом он лежал в постели, как всегда, разговаривая по телефону и обделывая свои дела, затем мы еще раз занялись любовью. Для мужчины в его годах он мог заниматься этим во много раз больше, чем парни наполовину его моложе.
В тот день ему понадобилась записная книжка, которую он всегда носил с собой, чтобы знать, где и в какое время он должен быть, а еще в ней было записано шестьдесят или семьдесят номеров телефонов, важных для его личной или деловой жизни. Между прочим, мой телефон в ней записан под буквой «р» от слова «рыжеволосая» на тот случай, если Паулина или мисс Мейпл, или кто-то другой заглянут в нее. Итак, в тот день он разговаривал с кем-то важным, я теперь забыла, с кем, может быть, с Майлсом Крокером из госдепартамента, и, не прерывая разговор, он показал мне, чтобы я принесла ему записную книжку из его пиджака.
Так вот, я достала книжечку и, естественно, будучи любопытной, начала перелистывать ее, чтобы узнать, на какие шикарные приемы он собирается пойти на неделе. Тогда-то я и увидела, что у него было несколько встреч с доктором Петри. Доктор Петри, я говорю это на случай, если ты никогда о нем не слышал, считается одним из видных специалистов Лос-Анджелеса по сердечным заболеваниям. Я случайно узнала об этом, потому что Жюль был на торжественном приеме в его честь. Холодок пробежал у меня по спине. Волновала мысль, все ли с ним в порядке, здоров ли он.
Позже я спросила его: «Жюль, с тобой все в порядке?». Он сказал: «О чем ты говоришь?» Я сказала: «Твое сердце?» Он опять сказал: «О чем ты говоришь?» Я сказала: «Я видела в записной книжке, что у тебя было несколько встреч с доктором Петри». Когда Жюль выходит из себя, то лицо его краснеет, и он становится молчаливым. Вот это-то и случилось тогда. Он взбесился. Он сказал, что я не должна подглядывать в его записную книжку, что это плохая манера.
Понимаешь, я всегда думала, что моя красивая жизнь никогда не кончится, что эта карусель будет крутиться и крутиться, но в тот день я начала понимать, что это был сигнал.»
ГЛАВА 16
В тот же день, когда Жюль и Фло обедали вместе в ресторане в Сан-Фернандо Вэлли, произошла еще одна встреча на улице в Беверли-Хиллз, которая тоже чуть не привела к разрыву отношений. Камилла Ибери, богатая молодая вдова, имевшая любовную связь с Филиппом Квиннеллом, начала испытывать к нему чувства, которые никогда не питала к умершему мужу. Хотя она почти ничего не знала о его жизни до встречи с ним на приеме у Мендельсонов, у нее появилась мысль выйти за него замуж. Одно она знала наверняка: он не был охотником за богатством. Филипп, со своей стороны, наслаждался исключительно приятными отношениями и не воспринимал их как нечто постоянное. Он был случайной фигурой в городе, где Камилла имела глубокие корни. У него были твердые намерения вернуться домой в Нью-Йорк после завершения работы над сценарием, который он писал для документального фильма Каспера Стиглица. К тому времени, в чем он был точно уверен, фурор, произведенный его книгой о Резе Балбенкяне, сойдет на нет.
Как и большинство женщин ее положения, большую часть времени Камилла Ибери посвящала благотворительности и культурной деятельности. Она участвовала в работе модных благотворительных обществ города, таких, как Лос-Анджелесская гильдия детей-сирот, «Сослуживцы», «Четыреста трезвенников». Ее имя часто упоминалось в списках комитетов по проведению благотворительных мероприятий. Она считала своей святой обязанностью для людей, родившихся в богатстве, помогать тем, кто был менее удачлив. Она была также превосходной теннисисткой и первоклассным игроком в гольф. В Бель-Эйр, рядом с ее домом, у нее был собственный корт, и часто по утрам она с Филиппом играла в теннис, прежде чем он возвращался в свой номер в «Шато Мармон», где работал над сценарием. Несколько раз в неделю она играла в гольф в «Загородном клубе» на бульваре Уилшир.
– В этом клубе все похожи друг на друга, – сказал Филипп в один из воскресных вечеров, когда они сидели в обеденном зале клуба.
Она поняла, что он имел в виду.
– Что ж, мы все хорошо знаем друг друга, – ответила Камилла. Она была членом клуба всю жизнь, как ее отец и муж, и знала имена всех членов клуба и обслуги. Каждое воскресенье она приходила сюда со своей дочерью Банти на ужин а-ля-фуршет, как когда-то, еще ребенком, приходила сюда с отцом. В последнее время их стал сопровождать Филипп.
– Ни одного человека из шоу-бизнеса.
– Да.
– Ни одного представителя другой религии.
– Кроме мистера и миссис Уоткинс.
– Символические фигуры.
– Да, так и есть. Так всегда было, – сказала она, пожав плечами. Ей не нравились подобные разговоры. – У них тоже есть свои клубы, куда мы не вхожи. Не забывай.
Филипп рассмеялся. Уже не раз он слышал от нее это объяснение.
– Даже Мендельсоны не могут стать членами «Загородного клуба», а почему, одному Богу известно. Ведь Паулина Макэдоу принадлежит к добропорядочной семье там у вас, на Востоке, – сказала Камилла.
– Если разобраться в этом, то голову даю на отсечение, причина заключается не в Паулине, а в Жюле, – ответил Филипп.
Камилла промолчала.
– Банти идет сюда. Не говори об этом при ней.
Филипп не играл в гольф, но в тот день Камилла попросила его придти на ленч в грилль-бар клуба, где собрались все, кто участвовал в игре. Ему нравилось, как она выглядела в спортивном наряде: кепке, белых коротких шортах и пастельного цвета майке. Роуз Кливеден тоже пришла. Это был ее первый выход в клуб после того, как она сломала здесь ногу во время ленча, который она устроила после похорон Гектора Парадизо. Роуз была любительницей театральных выходов, а потому появилась в грилль-баре в коляске, которую толкала медсестра, хотя к тому времени могла свободно передвигаться на костылях.
– Я вернулась! – радостно крикнула она, и ее приятели, сидевшие в баре, повскакивали с мест, чтобы приветствовать ее. Для всех она заказала «кровавую Мэри». И, как всегда, где бы Роуз ни находилась, началась пирушка. Из кармана коляски она вынула несколько пакетиков с подарками. Один предназначался для Клинта, бармена, которого Роуз обвинила в том, что он приготовил слишком крепкую смесь для «кровавой Мэри» в тот день, когда она упала, споткнувшись об Астрид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135