Но известно, что она любит преувеличивать. Что еще хотите узнать?
– Прекрасно поданная информация, – ответил Филипп. – Вы могли бы заниматься моей профессией.
– А что у вас за профессия? – спросила она.
– Я прилетел только сегодня, чтобы писать сценарий для документального фильма. Честно признаться, я удивлен, что меня сюда пригласили.
– Паулина коллекционирует людей, – сказала Камилла Ибери.
Она была красива той неброской красотой, которую поначалу Филипп не разглядел в ней. Светлые волосы были разделены на прямой пробор и заколоты сзади двумя золотыми заколками. Этот стиль прически ассоциировался у Филиппа с дебютантками, которых он наблюдал на танцевальных балах, когда жил в Принстоне. Позже Филипп узнал, что она недавно овдовела, хотя была только на год или два старше его.
Как у Паулины и всех ее близких друзей, у Камиллы предметы разговора были намного возвышеннее, чем у Филиппа.
– Ни за что не умирайте в другой стране, если не говорите на их языке, – сказала она, рассказывая о внезапной кончине мужа на улице в Барселоне. – Это был какой-то кошмар. Посольство было бессильно. Благодарю Бога за помощь Жюля Мендельсона. Он сделал несколько звонков и все уладил. Тогда я смогла перевезти на корабле бедного Орина домой.
Заметив, что Филипп слушает ее внимательно, она взяла его карточку и прочитала имя, хотя он уже дважды его называл.
– Филипп Квиннелл. Почему вы приехали сюда, на Золотой Запад? – спросила она.
– Спасаюсь от преследования, – сказал он.
– Преследования? От кого?
– Я кое-что написал, что обидело некоторых очень влиятельных людей, и я подумал, что будет лучше, если я покину на какое-то время Нью-Йорк.
– О, Боже! Не вы ли написали книгу, которая разозлила весь Нью-Йорк? – спросила она.
– Да, это был я.
– Тогда неудивительно, что Паулина пригласила вас, – сказала Камилла улыбаясь. – Такого рода вещи она обожает.
Когда она улыбнулась, ямочки появились на ее щеках, и в глазах загорелся огонек. Они посмотрели друг на друга с большим интересом.
– Кто-то побил вас, не так ли? Мне кажется, я читала об этом.
Он действительно написал книгу об особой системе финансовых махинаций, которая вызвала возмущение нескольких влиятельных «шишек» в деловом мире Нью-Йорка. Один из хорошо известных на Уолл-стрит воротил пригрозил, что переломает ему ноги, и Филипп знал, что его угроза – не пустые слова. Такого же мнения был его адвокат, тем более что этот деятель был известен своими связями. Поэтому, когда Каспер Стиглиц, голливудский продюсер, связался с ним через своего агента, чтобы узнать, не заинтересуется ли он работой над сценарием для документального фильма о проблеме наркотиков в киноиндустрии, Филипп воспользовался этой возможностью, хотя абсолютно ничего не знал ни о киноиндустрии, ни о распространении наркотиков. Он принял предложение Стиглица, потому что считал, что четырех-пятимесячное оплаченное проживание в Северной Калифорнии – как раз то, что ему необходимо в данной ситуации.
– Шикарная вечеринка, – сказал Филипп, оглядывая комнату.
Камилла, поймав его взгляд, кивнула в знак согласия.
– У Паулины всегда шикарно, – сказала она.
– Вероятно, для такого вечера есть особенный повод? Какой-нибудь важный гость, день рождения, юбилей, или что-нибудь в этом роде? Или люди вашего круга ежедневно устраивают приемы на шестьдесят персон с редкими винами и с приглашением оркестра?
Камилла рассмеялась.
– Вы правы. Этот вечер особый. Не могу сказать, что я воспринимаю все это как должное, но я столько лет хожу на подобные вечера, что, видимо, утратила остроту восприятия.
– Не годится вам терять остроту восприятия, миссис Ибери, – сказал Филипп. – Глаза и уши должны быть начеку, иначе вы можете упустить что-то важное.
Камилла с интересом посмотрела на Филиппа.
– Камилла, – сказала она.
– А я – Филипп, – ответил он.
– Я знаю.
– Кто эти люди, я имею в виду тех, что сидят рядом с бывшим президентом и кинозвездой? – спросил Филипп, указывая на другой конец стола.
– А, эти? Их можно назвать ядром компании. Мой папа обычно говорил о них как о людях, способных скрывать кое-что от газетчиков, – сказала Камилла.
– Что именно?
– Разное.
– Вы имеете в виду лес, полный тайн? Она засмеялась.
– Вот-вот, что-то в этом роде. Филипп снова оглядел комнату.
– Все это в какой-то мере очаровывает. По крайней мере, меня.
– Возможно, таких, как вы, которые поживут здесь несколько дней или недель и уедут. Но если бы вы прожили здесь подольше, то поняли, что все вечеринки – вариации на одну и ту же тему. За исключением Мендельсонов, чьи вечера всегда несколько экстравагантны. Но учтите: Мендельсоны – не совсем анджелесцы, в том смысле, что они, в отличие от нас, не родились и не выросли здесь. Нас всего две или три сотни, кто постоянно собираются на такие вечера, правда, в различных комбинациях. Мы редко расширяем свой круг, и вы редко можете прочесть о нас в газетах.
Она улыбнулась, как бы извиняясь, сопровождая улыбку жестом беспомощности.
– Продолжайте, продолжайте, я заинтригован, – сказал Филипп.
– Ну, что ж. Мы никогда не смешиваемся с толпой людей кино, только иногда с людьми из Пасадены, за исключением официальных приемом или благотворительных акций, таких, как в музеях или в Музыкальном центре. Не скажу, что это правильно, но это так, и так было всегда. Хотите знать правду? Мне хотелось бы познакомиться с некоторыми кинозвездами.
Филипп рассмеялся. Камилла посмотрела на Филиппа и отметила, что он все свое внимание сосредоточил на ней. Она пододвинулась поближе и прошептала тихо:
– Уж коли вы обратили на это внимание, то могу сказать: действительно, есть особая причина для этого вечера. Мы все думаем, что сегодня будет объявлено, что Жюль направляется президентом в качестве главы американской делегации на государственные переговоры в Европе. А это значит, что он пробудет там весь 1993 год, и Паулина чрезвычайно заинтересована в этом. Она прекрасно говорит по-французски и, как мне кажется, иногда скучает здесь.
– А может быть, этого не произойдет? – спросил Филипп.
– О, нет, это произойдет, но пока не объявили. Филипп кивнул.
– Вкусный суп, – сказал он.
– Изумительный.
* * *
Прием у Мендельсонов – даже для посвященного, – был большим событием. Еду готовил их личный шеф-повар, известная фигура в гастрономических кругах; вина из личного погребка Жюля Мендельсона были великолепны. Повсюду можно было видеть орхидеи, предметы антиквариата. Бесценные произведения искусства были развешаны по стенам каждой комнаты. В библиотеке, которой Мендельсоны обычно пользовались как гостиной, когда оставались одни, на стенах висели все большие картины французских художников, стояла английская мебель, кресла и диваны были покрыты чехлами из шелкового ситца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
– Прекрасно поданная информация, – ответил Филипп. – Вы могли бы заниматься моей профессией.
– А что у вас за профессия? – спросила она.
– Я прилетел только сегодня, чтобы писать сценарий для документального фильма. Честно признаться, я удивлен, что меня сюда пригласили.
– Паулина коллекционирует людей, – сказала Камилла Ибери.
Она была красива той неброской красотой, которую поначалу Филипп не разглядел в ней. Светлые волосы были разделены на прямой пробор и заколоты сзади двумя золотыми заколками. Этот стиль прически ассоциировался у Филиппа с дебютантками, которых он наблюдал на танцевальных балах, когда жил в Принстоне. Позже Филипп узнал, что она недавно овдовела, хотя была только на год или два старше его.
Как у Паулины и всех ее близких друзей, у Камиллы предметы разговора были намного возвышеннее, чем у Филиппа.
– Ни за что не умирайте в другой стране, если не говорите на их языке, – сказала она, рассказывая о внезапной кончине мужа на улице в Барселоне. – Это был какой-то кошмар. Посольство было бессильно. Благодарю Бога за помощь Жюля Мендельсона. Он сделал несколько звонков и все уладил. Тогда я смогла перевезти на корабле бедного Орина домой.
Заметив, что Филипп слушает ее внимательно, она взяла его карточку и прочитала имя, хотя он уже дважды его называл.
– Филипп Квиннелл. Почему вы приехали сюда, на Золотой Запад? – спросила она.
– Спасаюсь от преследования, – сказал он.
– Преследования? От кого?
– Я кое-что написал, что обидело некоторых очень влиятельных людей, и я подумал, что будет лучше, если я покину на какое-то время Нью-Йорк.
– О, Боже! Не вы ли написали книгу, которая разозлила весь Нью-Йорк? – спросила она.
– Да, это был я.
– Тогда неудивительно, что Паулина пригласила вас, – сказала Камилла улыбаясь. – Такого рода вещи она обожает.
Когда она улыбнулась, ямочки появились на ее щеках, и в глазах загорелся огонек. Они посмотрели друг на друга с большим интересом.
– Кто-то побил вас, не так ли? Мне кажется, я читала об этом.
Он действительно написал книгу об особой системе финансовых махинаций, которая вызвала возмущение нескольких влиятельных «шишек» в деловом мире Нью-Йорка. Один из хорошо известных на Уолл-стрит воротил пригрозил, что переломает ему ноги, и Филипп знал, что его угроза – не пустые слова. Такого же мнения был его адвокат, тем более что этот деятель был известен своими связями. Поэтому, когда Каспер Стиглиц, голливудский продюсер, связался с ним через своего агента, чтобы узнать, не заинтересуется ли он работой над сценарием для документального фильма о проблеме наркотиков в киноиндустрии, Филипп воспользовался этой возможностью, хотя абсолютно ничего не знал ни о киноиндустрии, ни о распространении наркотиков. Он принял предложение Стиглица, потому что считал, что четырех-пятимесячное оплаченное проживание в Северной Калифорнии – как раз то, что ему необходимо в данной ситуации.
– Шикарная вечеринка, – сказал Филипп, оглядывая комнату.
Камилла, поймав его взгляд, кивнула в знак согласия.
– У Паулины всегда шикарно, – сказала она.
– Вероятно, для такого вечера есть особенный повод? Какой-нибудь важный гость, день рождения, юбилей, или что-нибудь в этом роде? Или люди вашего круга ежедневно устраивают приемы на шестьдесят персон с редкими винами и с приглашением оркестра?
Камилла рассмеялась.
– Вы правы. Этот вечер особый. Не могу сказать, что я воспринимаю все это как должное, но я столько лет хожу на подобные вечера, что, видимо, утратила остроту восприятия.
– Не годится вам терять остроту восприятия, миссис Ибери, – сказал Филипп. – Глаза и уши должны быть начеку, иначе вы можете упустить что-то важное.
Камилла с интересом посмотрела на Филиппа.
– Камилла, – сказала она.
– А я – Филипп, – ответил он.
– Я знаю.
– Кто эти люди, я имею в виду тех, что сидят рядом с бывшим президентом и кинозвездой? – спросил Филипп, указывая на другой конец стола.
– А, эти? Их можно назвать ядром компании. Мой папа обычно говорил о них как о людях, способных скрывать кое-что от газетчиков, – сказала Камилла.
– Что именно?
– Разное.
– Вы имеете в виду лес, полный тайн? Она засмеялась.
– Вот-вот, что-то в этом роде. Филипп снова оглядел комнату.
– Все это в какой-то мере очаровывает. По крайней мере, меня.
– Возможно, таких, как вы, которые поживут здесь несколько дней или недель и уедут. Но если бы вы прожили здесь подольше, то поняли, что все вечеринки – вариации на одну и ту же тему. За исключением Мендельсонов, чьи вечера всегда несколько экстравагантны. Но учтите: Мендельсоны – не совсем анджелесцы, в том смысле, что они, в отличие от нас, не родились и не выросли здесь. Нас всего две или три сотни, кто постоянно собираются на такие вечера, правда, в различных комбинациях. Мы редко расширяем свой круг, и вы редко можете прочесть о нас в газетах.
Она улыбнулась, как бы извиняясь, сопровождая улыбку жестом беспомощности.
– Продолжайте, продолжайте, я заинтригован, – сказал Филипп.
– Ну, что ж. Мы никогда не смешиваемся с толпой людей кино, только иногда с людьми из Пасадены, за исключением официальных приемом или благотворительных акций, таких, как в музеях или в Музыкальном центре. Не скажу, что это правильно, но это так, и так было всегда. Хотите знать правду? Мне хотелось бы познакомиться с некоторыми кинозвездами.
Филипп рассмеялся. Камилла посмотрела на Филиппа и отметила, что он все свое внимание сосредоточил на ней. Она пододвинулась поближе и прошептала тихо:
– Уж коли вы обратили на это внимание, то могу сказать: действительно, есть особая причина для этого вечера. Мы все думаем, что сегодня будет объявлено, что Жюль направляется президентом в качестве главы американской делегации на государственные переговоры в Европе. А это значит, что он пробудет там весь 1993 год, и Паулина чрезвычайно заинтересована в этом. Она прекрасно говорит по-французски и, как мне кажется, иногда скучает здесь.
– А может быть, этого не произойдет? – спросил Филипп.
– О, нет, это произойдет, но пока не объявили. Филипп кивнул.
– Вкусный суп, – сказал он.
– Изумительный.
* * *
Прием у Мендельсонов – даже для посвященного, – был большим событием. Еду готовил их личный шеф-повар, известная фигура в гастрономических кругах; вина из личного погребка Жюля Мендельсона были великолепны. Повсюду можно было видеть орхидеи, предметы антиквариата. Бесценные произведения искусства были развешаны по стенам каждой комнаты. В библиотеке, которой Мендельсоны обычно пользовались как гостиной, когда оставались одни, на стенах висели все большие картины французских художников, стояла английская мебель, кресла и диваны были покрыты чехлами из шелкового ситца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135