Внезапно среди толпившихся гостей она увидела Филиппа Квиннелла, с которым не встречалась со времени ленча в «Облаках» после похорон Гектора Парадизо, когда он так разозлил Жюля, что стало причиной падения статуэтки балерины Дега с настоящей розовой лентой в волосах.
– Восхищаетесь живописью? – спросил, подходя к ней, Филипп.
Жюль, стоявший рядом с Паулиной, приветствовал Филиппа кивком головы, но руку не протянул.
– Я ненавижу подобное искусство, эти огромные белые полотна с голубыми точками в середине. А вы? – спросила Паулина.
– Да, ничего общего с «Белыми розами» Ван Гога, – ответил Филипп.
Паулина улыбнулась.
– Мы скучали без вас, – сказала она.
– Не думаю, что Жюль скучал обо мне, – сказал Филипп.
– Но я скучала.
– Вы кажетесь сегодня какой-то другой, – сказал Филипп.
– Какой же?
– Печальнее, – сказал Филипп, немного подумав. Паулина улыбнулась, глядя на него с симпатией.
– Знаете, Филипп, если бы я была из тех, кто не соблюдает супружескую клятву, и если бы Камилла Ибери, не была моей лучшей подругой, я бы вам устроила сейчас такую сцену, несмотря на то, что я на пятнадцать, а может быть, на шестнадцать лет старше вас.
Филипп, смущенный, покраснел.
– Не припомню, когда чувствовал себя таким польщенным.
– Довольно неподходящее место для встречи, – сказала Паулина, указывая на комнату, заполненную гостями.
– Да, действительно. Я не мог поверить, когда услышал, что вы собираетесь придти.
– Мне тоже не верилось, – сказала она.
– Как поживает балерина Дега? – спросил Филипп.
– Отбыла в Париж на реставрацию. Жюль отправил ее туда на нашем самолете. В Лувре есть замечательный реставратор, о котором нам рассказал Пьер Розенберг. – Она прижала сумочку к груди и оглянулась вокруг, – Скажите, Филипп, мистер Стиглиц женат?
– С недавнего времени он живет один после целой серии скандалов, – сказал Филипп, – но на презентации они до сих пор появляются вместе. Об этом мне рассказал дворецкий Каспера Уиллер.
Паулина рассмеялась.
– Расскажите, кто эти люди? Я немного знаю Перл Силвер, а Сильвия Лески и я являемся сопредседателями благотворительного общества Седар-Синай. Но другие, кто они? Вы знакомы с ними?
– Нет, но кое-кого я знаю, – сказал Филипп. – Я не знаком с Амосом Свэнком, но он известный телеведущий.
– О, конечно, – сказала Паулина.
– И с Домом Бельканто я не знаком.
– А я знаю, кто такой Дом Бельканто. Он выступал на одном из благотворительных концертов. Но кто же остальные? – спросила Паулина. – Например, эта девица с выступающими зубами?
– Гортензия Мэдлен, литературный критик из «Малхоллэнд».
– А эта леди, говорящая с Марти Лески о кинобизнесе со скоростью сто слов в минуту?
– Мона Берг, известный киноагент, а рядом с ней Джоэль Циркон, тоже агент.
Если для Мендельсонов и Лески данный прием был не чем иным, как тяжелой обязанностью, то для Джоэля Циркона – ступенькой вверх по социальной лестнице. Его пригласили в последнюю минуту в качестве эскорта Моны Берг, которая не пожелала являться одна. Джоэль никогда не слышал о Жюле Мендельсоне, но был в полном восторге оттого, что находился в одной комнате с Марти Лески, Домом Бельканто и Амосом Свэнком. Его, кажется, даже не смущало, что они не заговорили с ним, когда он подошел к их группе. Заметив Уилларда, дворецкого Каспера Стиглица, с которым часто выпивал и проводил время в «Мисс Гарбо», Джоэль сделал вид, ради приличия, что знать его не знает.
– А который из них Арни Цвиллман? – спросила Паулина. – Он из тех людей, о которых все наслышаны, но представления не имеют, как они выглядят.
– Вот тот, очень загорелый, что разговаривает с Домом и Пеппер Бельканто, – ответил Филипп.
Паулина обернулась, чтобы рассмотреть его. Арни Цвиллман никогда не разрешал фотографировать себя. Поэтому когда «Лос-Анджелес Трибьюнэл» несколько лет назад опубликовала специальную статью о проникновении мафии в бизнес Лас-Вегаса, то раздел, посвященный Арни Цвиллману, не смогли проиллюстрировать хорошей фотографией, а воспользовались снимком, сделанным лет пятнадцать назад в одном из ночных клубов Лондона, где Арни проводил время, крутя роман с певичкой.
– Кто, черт возьми, этот Арни Цвиллман? – спросила Паулина. – Можете вы объяснить мне?
– Он тот человек, что поджег «Вегас Серальо» ради страховки.
– Так все о нем говорят. Но это ничего не объясняет.
– Его брата застрелили в собственном бассейне в Лас-Вегасе. Его предыдущая жена несколько раз попадала в больницу «Седар» после его побоев, но никогда против него не возбуждали дел. Он был связан с несколькими убийствами на почве гангстеризма, но умудрился избежать сетей последних шести прокуроров. Это вам что-нибудь объясняет? – спросил Филипп.
Но Паулина уже не слушала. В комнату входил человек, разговаривать с которым она не имела ни малейшего желания.
– О, Боже, ловец знаменитостей, – сказала она.
– Кого вы увидели? – спросил Филипп.
– Мистера Сирила Рэтбоуна, – ответила Паулина.
– Репортер колонки сплетен? – спросил Филипп. Он посмотрел в ту сторону, куда устремила взгляд Паулина, и сразу узнал человека, которого встретил в бунгало Лонни Эджа в тот день, когда приходил к нему, чтобы расспросить о смерти Гектора Парадизо.
– Да, он сводит меня с ума. Он проявляет ко мне нездоровый интерес. Пишет обо мне без конца. Умоляю, не отходите от меня, – попросила Паулина.
Непривычный к роли хозяина приемов, Каспер Стиглиц не встречал вновь прибывших гостей, чтобы провести их по комнате и познакомить с присутствующими, но Сирил Рэтбоун был не из тех гостей, которые ждут, когда хозяин их представит. Увидев в гостиной Паулину Мендельсон, эту знаменитость, он, не дослушав приветствие Пеппер Бельканто, бросился в ее направлении с видом гарцующей лошадки, протягивая к ней руки и восклицая напыщенным голосом, словно они были лучшими друзьями:
– Паулина! Как чудесно!
– Здравствуйте-как-поживаете? – произнесла скороговоркой Паулина. По движению Сирила Рэтбоуна Паулина поняла, что он собирается расцеловать ее в щеки, и если она, не желая неприятностей, вынуждена была пожать протянутую им руку, то уж позволить целовать себя в щеки человеку, которого она недолюбливала, не могла. Сирил уже приблизился к ее лицу, но она внезапно отступила.
– Я простужена, – сказала она, покачав головой. Рэтбоун покраснел, получив такой отпор. Он ненавидел Паулину за ее аристократическое высокомерие в отношении себя, но в то же время как подхалим испытывал чувство гордости от близости к такой знаменитости, как Паулина. Улыбнись она ему лишний раз или пригласи его на один из своих пользующихся славой приемов – и его ненависть испарилась бы, превратив его в самого преданного поклонника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
– Восхищаетесь живописью? – спросил, подходя к ней, Филипп.
Жюль, стоявший рядом с Паулиной, приветствовал Филиппа кивком головы, но руку не протянул.
– Я ненавижу подобное искусство, эти огромные белые полотна с голубыми точками в середине. А вы? – спросила Паулина.
– Да, ничего общего с «Белыми розами» Ван Гога, – ответил Филипп.
Паулина улыбнулась.
– Мы скучали без вас, – сказала она.
– Не думаю, что Жюль скучал обо мне, – сказал Филипп.
– Но я скучала.
– Вы кажетесь сегодня какой-то другой, – сказал Филипп.
– Какой же?
– Печальнее, – сказал Филипп, немного подумав. Паулина улыбнулась, глядя на него с симпатией.
– Знаете, Филипп, если бы я была из тех, кто не соблюдает супружескую клятву, и если бы Камилла Ибери, не была моей лучшей подругой, я бы вам устроила сейчас такую сцену, несмотря на то, что я на пятнадцать, а может быть, на шестнадцать лет старше вас.
Филипп, смущенный, покраснел.
– Не припомню, когда чувствовал себя таким польщенным.
– Довольно неподходящее место для встречи, – сказала Паулина, указывая на комнату, заполненную гостями.
– Да, действительно. Я не мог поверить, когда услышал, что вы собираетесь придти.
– Мне тоже не верилось, – сказала она.
– Как поживает балерина Дега? – спросил Филипп.
– Отбыла в Париж на реставрацию. Жюль отправил ее туда на нашем самолете. В Лувре есть замечательный реставратор, о котором нам рассказал Пьер Розенберг. – Она прижала сумочку к груди и оглянулась вокруг, – Скажите, Филипп, мистер Стиглиц женат?
– С недавнего времени он живет один после целой серии скандалов, – сказал Филипп, – но на презентации они до сих пор появляются вместе. Об этом мне рассказал дворецкий Каспера Уиллер.
Паулина рассмеялась.
– Расскажите, кто эти люди? Я немного знаю Перл Силвер, а Сильвия Лески и я являемся сопредседателями благотворительного общества Седар-Синай. Но другие, кто они? Вы знакомы с ними?
– Нет, но кое-кого я знаю, – сказал Филипп. – Я не знаком с Амосом Свэнком, но он известный телеведущий.
– О, конечно, – сказала Паулина.
– И с Домом Бельканто я не знаком.
– А я знаю, кто такой Дом Бельканто. Он выступал на одном из благотворительных концертов. Но кто же остальные? – спросила Паулина. – Например, эта девица с выступающими зубами?
– Гортензия Мэдлен, литературный критик из «Малхоллэнд».
– А эта леди, говорящая с Марти Лески о кинобизнесе со скоростью сто слов в минуту?
– Мона Берг, известный киноагент, а рядом с ней Джоэль Циркон, тоже агент.
Если для Мендельсонов и Лески данный прием был не чем иным, как тяжелой обязанностью, то для Джоэля Циркона – ступенькой вверх по социальной лестнице. Его пригласили в последнюю минуту в качестве эскорта Моны Берг, которая не пожелала являться одна. Джоэль никогда не слышал о Жюле Мендельсоне, но был в полном восторге оттого, что находился в одной комнате с Марти Лески, Домом Бельканто и Амосом Свэнком. Его, кажется, даже не смущало, что они не заговорили с ним, когда он подошел к их группе. Заметив Уилларда, дворецкого Каспера Стиглица, с которым часто выпивал и проводил время в «Мисс Гарбо», Джоэль сделал вид, ради приличия, что знать его не знает.
– А который из них Арни Цвиллман? – спросила Паулина. – Он из тех людей, о которых все наслышаны, но представления не имеют, как они выглядят.
– Вот тот, очень загорелый, что разговаривает с Домом и Пеппер Бельканто, – ответил Филипп.
Паулина обернулась, чтобы рассмотреть его. Арни Цвиллман никогда не разрешал фотографировать себя. Поэтому когда «Лос-Анджелес Трибьюнэл» несколько лет назад опубликовала специальную статью о проникновении мафии в бизнес Лас-Вегаса, то раздел, посвященный Арни Цвиллману, не смогли проиллюстрировать хорошей фотографией, а воспользовались снимком, сделанным лет пятнадцать назад в одном из ночных клубов Лондона, где Арни проводил время, крутя роман с певичкой.
– Кто, черт возьми, этот Арни Цвиллман? – спросила Паулина. – Можете вы объяснить мне?
– Он тот человек, что поджег «Вегас Серальо» ради страховки.
– Так все о нем говорят. Но это ничего не объясняет.
– Его брата застрелили в собственном бассейне в Лас-Вегасе. Его предыдущая жена несколько раз попадала в больницу «Седар» после его побоев, но никогда против него не возбуждали дел. Он был связан с несколькими убийствами на почве гангстеризма, но умудрился избежать сетей последних шести прокуроров. Это вам что-нибудь объясняет? – спросил Филипп.
Но Паулина уже не слушала. В комнату входил человек, разговаривать с которым она не имела ни малейшего желания.
– О, Боже, ловец знаменитостей, – сказала она.
– Кого вы увидели? – спросил Филипп.
– Мистера Сирила Рэтбоуна, – ответила Паулина.
– Репортер колонки сплетен? – спросил Филипп. Он посмотрел в ту сторону, куда устремила взгляд Паулина, и сразу узнал человека, которого встретил в бунгало Лонни Эджа в тот день, когда приходил к нему, чтобы расспросить о смерти Гектора Парадизо.
– Да, он сводит меня с ума. Он проявляет ко мне нездоровый интерес. Пишет обо мне без конца. Умоляю, не отходите от меня, – попросила Паулина.
Непривычный к роли хозяина приемов, Каспер Стиглиц не встречал вновь прибывших гостей, чтобы провести их по комнате и познакомить с присутствующими, но Сирил Рэтбоун был не из тех гостей, которые ждут, когда хозяин их представит. Увидев в гостиной Паулину Мендельсон, эту знаменитость, он, не дослушав приветствие Пеппер Бельканто, бросился в ее направлении с видом гарцующей лошадки, протягивая к ней руки и восклицая напыщенным голосом, словно они были лучшими друзьями:
– Паулина! Как чудесно!
– Здравствуйте-как-поживаете? – произнесла скороговоркой Паулина. По движению Сирила Рэтбоуна Паулина поняла, что он собирается расцеловать ее в щеки, и если она, не желая неприятностей, вынуждена была пожать протянутую им руку, то уж позволить целовать себя в щеки человеку, которого она недолюбливала, не могла. Сирил уже приблизился к ее лицу, но она внезапно отступила.
– Я простужена, – сказала она, покачав головой. Рэтбоун покраснел, получив такой отпор. Он ненавидел Паулину за ее аристократическое высокомерие в отношении себя, но в то же время как подхалим испытывал чувство гордости от близости к такой знаменитости, как Паулина. Улыбнись она ему лишний раз или пригласи его на один из своих пользующихся славой приемов – и его ненависть испарилась бы, превратив его в самого преданного поклонника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135