– В глубине души я тоже не верю этому, – сказала она.
– Хорошо. Тогда действуй. До скорого, Камилла. Мой телефон ты знаешь.
– Ты не возьмешь свои вещи? – спросила она, стараясь задержать его.
– Единственное преимущество одноразовых бритв в том, что нечего забирать, когда уходишь от подружки, – сказал он.
Филипп вышел на улицу через парадную дверь и аккуратно закрыл ее за собой.
* * *
Не так-то легко оказалось найти бульвар Кауэнга, дом 7204 1/4, где жил Лонни Эдж. Бетти, секретарь Каспера Стиглица, подумав, что это имеет какое-то отношение к сценарию, который Филипп писал для документального фильма Каспера о распространении наркотиков в среде киноиндустрии, напечатала целую инструкцию о том, как найти это место, на личном бланке Каспера. Филипп проехал по авеню Хайленд около «Голливуд Боул», повернул направо на небольшую улочку Оудин, проехал под эстакадой, ведущей на бульвар Кауэнга, – оживленную улицу, прорытую в свое время сквозь гору. Позади из «Голливуд Боул» было слышно, как репетирует оркестр филармонии, повторял мелодию из фильма «Звездные войны», которую готовили к исполнению на концерте под открытым небом в тот вечер. По обе стороны бульвара Кауэнга были расположены жилые дома в виде бунгало, а также трех или четырехэтажные многоквартирные дома, выкрашенные в бежевые и розовые тона, для людей с небольшим достатком, построенные здесь в шестидесятые годы и стоявшие вплотную к горе. Таблички с номерами домов были сорваны или разбиты, но, к счастью, один номер сохранился, и на нем была стрелка, указывающая, в какую сторону порядок номеров возрастает.
Когда Филипп увидел табличку с номером, превышающим шесть тысяч, нашел стоянку, припарковал машину и пешком отправился искать дом Лонни Эджа. Тротуар был грязный, разбитый, везде валялся всякий мусор: пустые бутылки из-под пива, одноразовые шприцы, презервативы – все, что бездомные обычно выбрасывают из мусорных ящиков в поисках банок из-под содовой, которые сдают за деньги.
От дома с номером 7200 вверх от бульвара Кауэнга вела деревянная расшатанная лестница, настолько узкая, что на ней двум людям невозможно было разойтись. Пятьдесят пять ступенек привели Филиппа во двор, окруженный дюжиной крохотных бунгало в стиле, характерном для Голливуда тридцатых годов. Пурпурные бугенвилии цвели повсюду; одичавшие и разросшиеся, они покрывали крыши большинства бунгало. В центре двора был фонтан, его края потрескались и обвалились, и было видно, что он не действует уже много лет. На краю фонтана лежали недоеденный грейпфрут, пластмассовая ложечка, картонный стаканчик из-под кофе – все это, казалось, кто-то бросил второпях, убегая на звонок телефона.
Дверь дома 7204 1/4 была открыта, но противомоскитная сетчатая дверь заперта. Звуки музыки репетирующего в «Голливуд Боул» оркестра были здесь едва различимы. Сейчас играли вальс Штрауса, но вдруг музыка оборвалась на середине пассажа, опять заиграли, повторяя раз за разом один и тот же пассаж. Филипп поискал кнопку звонка, но она оказалась замазанной краской и не работала.
– Алло! – закричал он, одновременно стуча кулаком по раме сетчатой двери.
– Эй, что-то ты рановато, Сирил, – послышался в ответ голос из глубины дома.
Филипп смутился, но снова постучал.
– Дверь открыта, – произнес тот же голос, – я принимаю душ, ты пришел рано, старик, я ждал тебя не раньше четырех, клянусь Богом.
Теперь Филипп расслышал звук льющейся воды. Он толкнул сетчатую дверь, она поддалась, и он вошел в небольшую гостиную. Комната была обшарпанная, но не грязная. На полу разбросана одежда; черный широкий пояс висел на настенной лампе. Мебель в комнате была типичная для времен, когда бунгало сдавали в наем с готовой обстановкой: удобная, но обветшавшая. Открытая бутылка пива стояла поверх разбросанных в беспорядке на крашеном столе бумаг, оказавшихся при близком рассмотрении рукописью.
– Устраивайся поудобнее, Сирил, – крикнули из ванной комнаты, где все еще шумела вода. – Джин – в кухне, лед в холодильнике.
Филипп, несмотря на то, что его просили устраиваться поудобнее, чувствовал себя неловко, но все же сел на табуретку, стоявшую у крашеного стола. Он пришел, предварительно не позвонив, так как телефона у Лонни Эджа в телефонном справочнике не оказалось, и только войдя в дом, понял, что Лонни ждал кого-то другого. Зазвонил телефон. После первого звонка включился автоответчик.
«Я не могу подойти в данный момент к телефону. Назовите свое имя и номер телефона, даже если знаете, что он у меня есть, и время вашего звонка. Я перезвоню вам при первой возможности. Ждите сигнала».
«Привет, Лонни. Это – Ина Рей. Как делишки, бэби? Слушай, я договорилась о работенке, – развлечение на четверых. В доме моего душечки-папочки в воскресенье вечером, попозже. Большие баксы. С нашей стороны – ты, я и Дарлин. Помнишь Дарлин? Ты встречал ее у меня дома. Светлые волосы, любит крутить обод. Захвати презервативы. Шучу, Лонни. Позвони мне, кукленок. Люблю. А хренов номер телефона ты знаешь. Пока.»
Филипп смотрел на автоответчик, пока Ина Рей наговаривала свое послание. «Сколько девушек имеют имя Ина Рей? – подумал он. – Должно быть, это та самая Ина Рей, что забыла расширитель и носит майку «Внимание! Я визжу, когда занимаюсь любовью». Из открытой бутылки шел сильный запах пива. Филипп взял бутылку и поставил подальше, чтобы не чувствовать этот запах. По привычке он перевернул верхнюю страницу рукописи, с интересом подумав, уже не кропает ли Лонни Эдж – порнозвезда видео – на досуге мемуары. Страница намокла от стоявшей на ней бутылки. На верху страницы было напечатано: «Глава четвертая». Он невольно начал читать. К удивлению, стиль прозы показался ему очень знакомым. Он чувствовал, что знает автора, и, конечно же, Лонни Эдж им не был. До несчастного случая, из-за которого он бросил университет в Принстоне накануне выпускных экзаменов, он написал дипломную работу о творчестве Бэзила Планта, умершего в Лос-Анджелесе несколько лет назад оттого, что принял большую дозу снотворного, будучи пьяным.
Бэзил Плант всегда и всюду заявлял, что его роман «Ленч при свечах», которого долго и с нетерпением ждали, окончен. Однако его завистники, а их было у него предостаточно, говорили, что столь широко разрекламированный роман он положил в долгий ящик из-за пристрастия к выпивке и наркотикам, и что его писательская карьера окончена. Три главы романа «Ленч при свечах» были опубликованы в журнале «Месье» и вызвали скандал, закончившийся тем, что Бэзила подвергли остракизму те самые люди, о которых он писал в романе. Остальная часть романа никогда не публиковалась, хотя Бэзил уверял своего издателя, что книга написана полностью, и он передаст ее в издательство как только закончит кое-какие поправки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135