– И я вовсе не забыла, из-за чего потеряла слух! Вы прекрасно знаете, что виной тому не загадочная болезнь и не невежество врачей! Я оглохла, потому что моя мать била меня по голове, чтобы я не слышала, о чем вы с ней говорите!
Оливер весь как-то подобрался в своем кресле. В глазах его мелькнуло какое-то новое выражение, очень похожее на страх.
– Ничего ты не слышала! – хрипло проговорил он, косясь на входную дверь.
– Я очень многое услышала и запомнила на всю жизнь! – возразила Донна. – И по сей день вынуждена расплачиваться за это!
Оливер поставил стакан на стол.
– Ничего ты не слышала! – повторил он.
Донна не собиралась касаться этой темы в сегодняшнем разговоре с Оливером. Она пришла к нему вовсе не затем, чтобы сводить счеты с прошлым. В голове ее зазвенело. Этот звон преследовал ее с тех пор, как она потеряла слух по вине Маргарет. Он раздавался всякий раз, как воспоминания ее обращались к тому, о чем ей случайно довелось услышать. Она всегда воспринимала его как предостережение и усилием воли направляла свои мысли в какое-нибудь другое, безопасное русло. Но теперь в ней мало что осталось от прежней Донны, покорно подчинявшейся велениям внутреннего голоса. Она не собиралась больше делать вид, что верит словам Оливера. Знание, которым она обладала, было ее оружием.
– Я знаю все о твоих отношениях с Кэти Лав, – сказала она. – И о Хантере. Он – твой сын, твой и Кэти. Маргарет ненавидит его, потому что сама она рожала тебе только дочерей, всю свою жизнь тщетно мечтая о сыне.
– Чушь собачья! – рявкнул Оливер. Но глаза его по-прежнему хранили то странное, столь не свойственное им выражение. На сей раз Донна могла бы поклясться, что он не на шутку испуган.
– Об этом знает весь город.
– Глупости! Никто не поверит подобной клевете!
– Все давно знают об этом. Просто не решаются обсуждать это при тебе.
– И ты не смей! – Он встал с кресла, вытянув вперед подрагивавший указательный палец. – И не вздумай повторить эту чепуху в присутствии матери!
– Это не чепуха! – возмущенно воскликнула Донна. – Это правда!
– Плевать мне, правда это или нет! – взревел Оливер. – Но подобными разговорами ты сведешь ее в могилу! Ты этого хочешь? Однажды ты уже чуть не убила ее тем, что ни с того ни с сего оглохла!
Слова эти так ошеломили Донну, что она секунду молча глядела на Оливера, полуоткрыв рот.
– Да ведь это она лишила меня слуха! – выкрикнула она наконец.
– Если бы ты не совала свой нос куда не следовало, ничего подобного не случилось бы! – назидательно промолвил Оливер. – И то же самое могу повторить тебе касательно ваших отношений с Мэтью. Будь ты хорошей, внимательной женой, он, глядишь, и не стал бы бегать на сторону!
– Но ведь тебе прекрасно известно, что он стал любовником Джоан задолго до того, как женился на мне! – возразила Донна. После кровавого инцидента в доме Фарров друзья рассказали ей о связи Мэтью с Джоан все без утайки.
– Значит, тебе следовало приложить усилия к тому, чтобы удержать его возле себя, – не сдавался Оливер. Снова усевшись в кресло, он с нажимом заговорил: – Делай все что хочешь, веди себя со своим мужем, как тебе угодно, но я требую от тебя лишь одного: не смей огорчать свою мать! Ты не хуже меня знаешь, что у нее слабые нервы. Она тяжело пережила неприятности, постигшие "Плам Гранит". Она нуждается в покое и отдыхе. Не вздумай расстроить ее еще и своими проблемами!
Донна вовсе не собиралась говорить с Маргарет о давней связи Оливера. Она никогда не заговаривала об этом также и с Хантером. Ей нужно было лишь согласие Оливера на ее развод с Мэтью.
Похоже было, однако, что тот не собирался принимать ее сторону. Судя по всему, Оливер склонялся к тому, чтобы поддержать Мэтью. Прежде подобное отношение со стороны родного отца повергло бы Донну в безысходное отчаяние, но теперь она стала совершенно по-иному относиться и к самой себе, и к окружавшим ее людям. Она знала, что те, кого она любит, всегда придут к ней на помощь. Она была твердо уверена, что может рассчитывать на защиту и поддержку со стороны Нолана, Челси и Джадда, что Джози не заслуживает той жизни, на которую она невольно обрекла его, и что Оливер, отмахнувшись от нее, словно от назойливой мухи, поступил жестоко и эгоистично.
Но в одном он был совершенно прав. Здоровье Маргарет и впрямь внушало семье серьезные опасения. При всей ее властной требовательности, при всей неукротимой энергии, с которой она предавалась общественным делам, она была чрезвычайно уязвима. Трудности, с которыми столкнулась "Плам Гранит", самым серьезным образом отразились не ее здоровье. С тех пор, как Челси поселилась в Норвич Нотче, Маргарет заметно сдала. Она осунулась, постарела, и взгляд ее стал тревожным и каким-то затравленным. Развод Донны мог и впрямь окончательно выбить ее из колеи.
Донна не могла начать бракоразводный процесс, не заручившись согласием Оливера, ведь он один способен был смягчить для Маргарет силу этого удара. Донна ни на минуту не забывала о том, что лишилась слуха по вине матери. Но та безграничной преданностью и раскаянием, читавшимся в ее глазах, почти искупила свою вину. Донна не могла решиться поставить под удар шаткое душевное равновесие пожилой женщины. Не могла она и продолжать жить с Мэтью.
Ситуация казалась ей безвыходной.
– Привет, папа! – радостно воскликнула Челси, услыхав, наконец, не бормотание автоответчика, а живой и бодрый голос Кевина, которому она в очередной раз позвонила из Норвич Нотча. Кевин растерянно замолчал, и Челси с тревожно бьющимся сердцем ожидала, ответит ли он ей или в сердцах повесит трубку. Они так ни разу и не общались после той памятной встречи в Ньюпорте.
– Челси? – неуверенно пробормотал он. – Как твои дела?
– У меня все в порядке! – ответила она, несказанно обрадованная его благодушным тоном. – А как ты там?
– Неплохо, – произнес он на сей раз довольно кисло, словно убедившись, что дочери не грозит никакая опасность, счел своим долгом напомнить ей, что по-прежнему не одобряет ее поведения.
– Я очень скучаю по тебе! – горячо воскликнула она. Чувство это значительно обострилось у нее после внезапной смерти Лео. Пережив вместе с Джаддом эту трагедию, она вдруг осознала, как хрупка человеческая жизнь и как бережно следует относиться к семейным узам. – Мы так давно не виделись!
Помолчав, Кевин спросил:
– Ты хорошо отметила День Благодарения?
– И да и нет. А ты?
– Спасибо. Нормально. А как твой ребенок?
В голосе его опять послышалась озабоченность, и Челси, радостно улыбнувшись, заверила его, что беременность ее протекает без всяких осложнений, а потом рассказала ему о смерти Лео.
– Может быть, это и к лучшему, – вздохнув, добавила она. – Ведь надежд на его выздоровление не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Оливер весь как-то подобрался в своем кресле. В глазах его мелькнуло какое-то новое выражение, очень похожее на страх.
– Ничего ты не слышала! – хрипло проговорил он, косясь на входную дверь.
– Я очень многое услышала и запомнила на всю жизнь! – возразила Донна. – И по сей день вынуждена расплачиваться за это!
Оливер поставил стакан на стол.
– Ничего ты не слышала! – повторил он.
Донна не собиралась касаться этой темы в сегодняшнем разговоре с Оливером. Она пришла к нему вовсе не затем, чтобы сводить счеты с прошлым. В голове ее зазвенело. Этот звон преследовал ее с тех пор, как она потеряла слух по вине Маргарет. Он раздавался всякий раз, как воспоминания ее обращались к тому, о чем ей случайно довелось услышать. Она всегда воспринимала его как предостережение и усилием воли направляла свои мысли в какое-нибудь другое, безопасное русло. Но теперь в ней мало что осталось от прежней Донны, покорно подчинявшейся велениям внутреннего голоса. Она не собиралась больше делать вид, что верит словам Оливера. Знание, которым она обладала, было ее оружием.
– Я знаю все о твоих отношениях с Кэти Лав, – сказала она. – И о Хантере. Он – твой сын, твой и Кэти. Маргарет ненавидит его, потому что сама она рожала тебе только дочерей, всю свою жизнь тщетно мечтая о сыне.
– Чушь собачья! – рявкнул Оливер. Но глаза его по-прежнему хранили то странное, столь не свойственное им выражение. На сей раз Донна могла бы поклясться, что он не на шутку испуган.
– Об этом знает весь город.
– Глупости! Никто не поверит подобной клевете!
– Все давно знают об этом. Просто не решаются обсуждать это при тебе.
– И ты не смей! – Он встал с кресла, вытянув вперед подрагивавший указательный палец. – И не вздумай повторить эту чепуху в присутствии матери!
– Это не чепуха! – возмущенно воскликнула Донна. – Это правда!
– Плевать мне, правда это или нет! – взревел Оливер. – Но подобными разговорами ты сведешь ее в могилу! Ты этого хочешь? Однажды ты уже чуть не убила ее тем, что ни с того ни с сего оглохла!
Слова эти так ошеломили Донну, что она секунду молча глядела на Оливера, полуоткрыв рот.
– Да ведь это она лишила меня слуха! – выкрикнула она наконец.
– Если бы ты не совала свой нос куда не следовало, ничего подобного не случилось бы! – назидательно промолвил Оливер. – И то же самое могу повторить тебе касательно ваших отношений с Мэтью. Будь ты хорошей, внимательной женой, он, глядишь, и не стал бы бегать на сторону!
– Но ведь тебе прекрасно известно, что он стал любовником Джоан задолго до того, как женился на мне! – возразила Донна. После кровавого инцидента в доме Фарров друзья рассказали ей о связи Мэтью с Джоан все без утайки.
– Значит, тебе следовало приложить усилия к тому, чтобы удержать его возле себя, – не сдавался Оливер. Снова усевшись в кресло, он с нажимом заговорил: – Делай все что хочешь, веди себя со своим мужем, как тебе угодно, но я требую от тебя лишь одного: не смей огорчать свою мать! Ты не хуже меня знаешь, что у нее слабые нервы. Она тяжело пережила неприятности, постигшие "Плам Гранит". Она нуждается в покое и отдыхе. Не вздумай расстроить ее еще и своими проблемами!
Донна вовсе не собиралась говорить с Маргарет о давней связи Оливера. Она никогда не заговаривала об этом также и с Хантером. Ей нужно было лишь согласие Оливера на ее развод с Мэтью.
Похоже было, однако, что тот не собирался принимать ее сторону. Судя по всему, Оливер склонялся к тому, чтобы поддержать Мэтью. Прежде подобное отношение со стороны родного отца повергло бы Донну в безысходное отчаяние, но теперь она стала совершенно по-иному относиться и к самой себе, и к окружавшим ее людям. Она знала, что те, кого она любит, всегда придут к ней на помощь. Она была твердо уверена, что может рассчитывать на защиту и поддержку со стороны Нолана, Челси и Джадда, что Джози не заслуживает той жизни, на которую она невольно обрекла его, и что Оливер, отмахнувшись от нее, словно от назойливой мухи, поступил жестоко и эгоистично.
Но в одном он был совершенно прав. Здоровье Маргарет и впрямь внушало семье серьезные опасения. При всей ее властной требовательности, при всей неукротимой энергии, с которой она предавалась общественным делам, она была чрезвычайно уязвима. Трудности, с которыми столкнулась "Плам Гранит", самым серьезным образом отразились не ее здоровье. С тех пор, как Челси поселилась в Норвич Нотче, Маргарет заметно сдала. Она осунулась, постарела, и взгляд ее стал тревожным и каким-то затравленным. Развод Донны мог и впрямь окончательно выбить ее из колеи.
Донна не могла начать бракоразводный процесс, не заручившись согласием Оливера, ведь он один способен был смягчить для Маргарет силу этого удара. Донна ни на минуту не забывала о том, что лишилась слуха по вине матери. Но та безграничной преданностью и раскаянием, читавшимся в ее глазах, почти искупила свою вину. Донна не могла решиться поставить под удар шаткое душевное равновесие пожилой женщины. Не могла она и продолжать жить с Мэтью.
Ситуация казалась ей безвыходной.
– Привет, папа! – радостно воскликнула Челси, услыхав, наконец, не бормотание автоответчика, а живой и бодрый голос Кевина, которому она в очередной раз позвонила из Норвич Нотча. Кевин растерянно замолчал, и Челси с тревожно бьющимся сердцем ожидала, ответит ли он ей или в сердцах повесит трубку. Они так ни разу и не общались после той памятной встречи в Ньюпорте.
– Челси? – неуверенно пробормотал он. – Как твои дела?
– У меня все в порядке! – ответила она, несказанно обрадованная его благодушным тоном. – А как ты там?
– Неплохо, – произнес он на сей раз довольно кисло, словно убедившись, что дочери не грозит никакая опасность, счел своим долгом напомнить ей, что по-прежнему не одобряет ее поведения.
– Я очень скучаю по тебе! – горячо воскликнула она. Чувство это значительно обострилось у нее после внезапной смерти Лео. Пережив вместе с Джаддом эту трагедию, она вдруг осознала, как хрупка человеческая жизнь и как бережно следует относиться к семейным узам. – Мы так давно не виделись!
Помолчав, Кевин спросил:
– Ты хорошо отметила День Благодарения?
– И да и нет. А ты?
– Спасибо. Нормально. А как твой ребенок?
В голосе его опять послышалась озабоченность, и Челси, радостно улыбнувшись, заверила его, что беременность ее протекает без всяких осложнений, а потом рассказала ему о смерти Лео.
– Может быть, это и к лучшему, – вздохнув, добавила она. – Ведь надежд на его выздоровление не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145