– Тебе там нравится?
– Я думаю, что нравится. У меня там столько дел, что я не успела по-настоящему оглядеться. Я надеюсь наверстать упущенное в конце недели.
– А как к тебе относятся люди?
– Не всегда дружелюбно.
– Тебя это беспокоит?
– Конечно. У меня всегда было много друзей, а там у меня никого нет. Я часто жалею, что не могу по утрам пробежаться с тобой.
Челси пыталась уговорить Донну заниматься бегом вместе, но безуспешно. Она видела, что Донна и хотела бы согласиться, но что-то ее удерживало.
– Может быть, тебе не стоит туда ездить, – сказала Сидра. – В твоем положении лучше находиться среди знакомых людей. Вдруг с тобой что-нибудь случится, кто тебе поможет?
– Позвоню по 911. Норвич Нотч – не край света. – Она почесала подбородок.
Теперь уже Сидра остановилась и схватила Челси за руку.
– А что за сыпь у тебя такая? – глядя на ее ноги, поинтересовалась Сидра. – Крапивница?
– Ядовитый плющ. У меня там была история – долго рассказывать. Видела бы ты меня на прошлой неделе.
– Слава Богу, не видела. – Сидра наклонилась, чтобы рассмотреть сыпь поближе. Выпрямившись, она покачала головой: – Нехороший знак. Разве ты не чувствуешь?
– Нет, – твердо сказала Челси и побежала вперед. Сидра нагнала ее, и они снова побежали нога в ногу.
– Что-нибудь узнала о серебряном ключике?
– Нет еще.
– А чего ты ждешь? Челси и сама не знала.
– Каждый день я его рассматриваю. Я вглядываюсь в лица местных жителей и даже читаю надписи на могилах за церковью, когда прохожу мимо. Но на большее меня не хватает. Пусть все немножко утрясется, и тогда я начну спрашивать.
Челси бежала и думала о Норвич Нотче и его горожанах.
– Еще неизвестно, удастся ли мне что-нибудь узнать или нет. Жители города имеют свое мнение о понятии лаконичность.
– Они неразговорчивые, да?
– Да. Я новый человек в городе, и они осторожничают. Может быть, когда я поселюсь там в своем доме, все изменится.
Третьего июля Челси переехала в Болдербрук. Спальня и ванная комната были уже готовы. Водопровод и электричество работали. Даже телефон и тот был подключен. Правда, за пределами ее спальни продолжался ремонт, но главное – она выехала из гостиницы в свой собственный дом. Раньше она никогда еще не жила в старом фермерском доме и испытала целую гамму новых ощущений. В доме чувствовалась интимность, и он был целиком ее. Пусть ремонт еще не закончился, пусть дом был ее временным пристанищем, – она любила его.
В спальне мягко сочетались золотистые и коричневые тона стен, ковра на полу и занавесок. Она купила широкую кровать из светлого дуба со спинками в стиле модерн и комплект белья вместе с покрывалом почти такого же цвета, как и весь интерьер, с пурпурной и голубой искрой. У противоположной стены над невысоким, но вместительным столиком висело зеркало. С обеих сторон кровати стояло по торшеру с абажурами орехового цвета, под одним из торшеров находился светящийся будильник-радио, и рядом с ним располагался телефон.
Когда он впервые зазвонил, Челси улыбнулась. Если телефон звонил, значит, в мире все оставалось на своих местах. Довольная собой, своим новым домом и Норвич Нотчем, она сняла трубку:
– Алло?
Наверное, ей звонил Кевин с острова на озере Мичиган.
Она оставила для него свой телефонный номер в автоответчике, зная, что он обязательно захочет с ней связаться.
– Алло?
Без сомнений, ей звонил Кевин, просто попалась плохая линия.
– Папа? Ты слышишь меня?
Не дождавшись ответа, она через минуту положила трубку. Она была уверена, что он свяжется с ней еще раз, только на этот раз через оператора.
Челси ждала у телефона. Прошло несколько минут, но он молчал. Тогда она вернулась к стенному шкафу, чтобы разложить свои вещи. Распаковав один чемодан, она принялась за второй, а затем – за коробки. Последними она разложила фотографии на туалетном столике. Здесь были фотография Кевина и Эбби в день их свадьбы, ее – еще ребенком, фотография, где они все трое стояли перед университетом в день ее выпуска, и та, где трое Кейнов, трое Харперов и еще шестеро самых близких друзей позировали, улыбаясь, на палубе яхты в бухте Наррагансет.
Рассматривая эти старые снимки, Челси задумалась. Телефон прозвонил опять. Через мгновение она уже подняла трубку.
– Алло? – И снова никто не ответил. – Алло? Челси подумала, что, вероятнее всего, у нее неисправен аппарат. Она набрала номер гостиницы. Челси знала наверняка, что сейчас дежурит Сьюзи Блейк, и рассчитывала на ее помощь.
Сьюзи с радостью согласилась. Челси дала ей номер своего телефона и повесила трубку. Телефон зазвонил, голос Сьюзи слышался совершенно отчетливо, и Челси сделала вывод, что если ей звонил Кевин, то неполадки были на его конце линии.
Челси пошла в ванную комнату и стала развешивать новые полотенца кремового цвета, когда телефон снова зазвонил. На этот раз она не торопилась.
– Алло? Тишина.
Чувствуя, как начинает раздражаться – больше из-за того, что ей хотелось кому-нибудь рассказать о своем новом доме, – Челси повторила:
– Алло?
В ответ не раздалось ни звука, и она нервно бросила трубку.
Возможно, ей звонил Карл, чтобы просто услышать ее голос. Если не Карл, то Хантер, которому захотелось попугать ее, но она не боялась привидений. Ее дом был спокойным и тихим местом.
Закончив с вещами, она приняла ванну и легла в постель. Она уже почти заснула, когда еще раз зазвонил телефон. Вырванная из полузабытья, она наощупь подняла трубку и не услышала ничего, кроме отдаленного гула. Отключив телефон, она провалилась в сон.
Только наутро, вспомнив про шум в трубке, она поняла, что это были те самые детские голоса.
ГЛАВА XI
Джадд пропустил оладьи в церкви ради завтрака дома с отцом. Лео Стриттер мог и не заметить присутствие сына, но для Джадда это было не главным.
Когда Джадд вернулся из Питтсбурга, он старался сделать все, чтобы угодить своему отцу. Припоминая, что любил отца, Джадд выжимал сок из свежих апельсинов, поджаривал бифштексы до хрустящей корочки, подравнивал живую изгородь вокруг дома, оставлял дверь в спальне открытой настежь. Он надеялся, что знакомые вещи вокруг Лео укрепят его связь с реальным миром.
Проходили месяцы, годы, но память отца только слабела со временем, удерживая лишь на считанные секунды то немногое, что его окружало. Вряд ли он понимал, что сок был из свежих апельсинов или что это вообще был апельсиновый сок. Он забыл, что любил бифштексы, поджаренные до хрустящей корочки, забыл, что ему нравилась коротко подстриженная живая изгородь или открытая настежь дверь в спальню. Он часто забывал, что у него есть сын, и не узнавал Джадда. Такие моменты были самыми ужасными, необходимость всякий раз заново представляться отцу больно ранила его сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145