Та открылась, впуская Нолана. Лихорадочное возбуждение, которым была охвачена Донна, не укрылось от его цепкого взгляда. Он плотно закрыл за собой дверь и подошел к столу.
Дотронувшись до ее щеки, он сочувственно произнес:
– Вам больно? Не говорите лучше ничего. Мне и так ясно, что он вас ударил!
Донну всегда удивляло, что мужчины бывают такими разными. Одни добры и участливы, другие же – грубы и жестоки, словно дикие звери. Одни честны и прямодушны, другие ради собственной выгоды готовы вывернуть наизнанку любое слово, исказить любую истину. Господи, почему Нолан не приехал в их город несколькими годами раньше?! Она вышла бы за него, а не за Мэтью. Какое это, должно быть, счастье, просыпаясь, видеть возле себя улыбающееся лицо любимого человека! Как радостно начинать день с нежного поцелуя!
– Донна! – произнес Нолан, взяв ее лицо в свои большие ладони и с мольбой глядя ей в глаза. – Как вы можете терпеть такое? Разве вы заслуживаете подобной участи? – Слегка прикоснувшись губами к ее лбу, затем – к кончику носа, он отстранился от нее. Взгляд его говорил о том, чего он не решался высказать вслух. – Вы не должны с этим мириться! Я прежде не раз говорил вам это и повторяю снова: у нас достаточно улик, чтобы обвинить его в жестоком обращении с вами и обратиться в суд. Но если вы против этого, то, стоит вам пригрозить ему разводом, и он, побоявшись огласки, не посмеет больше поднять на вас руку!
Донна помотала головой, давая понять, что навряд ли это остановит Мэтью.
– Мы можем добиться постановления суда о раздельном проживании, – не сдавался Нолан. – Он будет вынужден подчиниться и оставит в покое вас и Джози! – Он с удивлением взглянул на верхнюю часть ее блузки, под тонкой тканью которой отчетливо вырисовывались контуры пистолета. Донна молча вынула оружие и показала его Нолану.
– Где вы его взяли?
Она кивнула головой в сторону письменного стола, верхний ящик которого не успела задвинуть.
– Неужели вы собирались им воспользоваться?! – И Нолан, взяв у нее пистолет, собрался было засунуть его в свой карман. Донна схватила его за запястье и шепотом произнесла:
– Нет!
– Он принадлежит Мэтью? Это не имеет значения! Здесь для него не место! – возразил Нолан.
– Он придет в ярость, если увидит, что пистолета нет на месте! – сказала Донна, от души надеясь, что голос ее прозвучал достаточно тихо и что Мэтью не услышал их разговора. Не отпуская руки Нолана, она затравленно оглянулась в сторону двери.
Нолан, пожав плечами, положил оружие на его прежнее место и задвинул ящик. Взяв руки Донны в свои, он привлек ее к себе.
– Обещайте мне, – сказал он, – что воспользуетесь им лишь в случае, если Мэтью нападет на вас и станет избивать. Если же дело ограничится пинками и тумаками, как было прежде, обращайтесь за помощью ко мне. Уж я найду на него управу. Договорились?
Донне не хотелось давать Нолану подобное обещание. Временами ярость настолько переполняла ее душу, что ей с трудом удавалось подавить желание навсегда покончить с Мэтью. А иногда ее захлестывало такое отчаяние, что самоубийство казалось единственным возможным выходом. От этого шага ее останавливали мысли о Джози. И о Нолане. А с недавних пор, чувствуя себя тоскливо и одиноко, она находила утешение в том, что думала о Челси. Вот уж та никому не позволила бы запугать себя, а тем более довести до самоубийства! Она стала бы бороться с обстоятельствами и непременно сумела бы преодолеть их.
Донна внушала себе, что должна брать с нее пример. И чувствовала, что силы и решимость ее растут день ото дня.
Нолан поцеловал ее и нежно дотронулся тыльной стороной ладони до ее груди. Донна вспыхнула и потупилась. Впервые за все время их знакомства он позволил себе столь интимную ласку.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Донна вздохнула, и лицо ее осветила счастливая улыбка. Как восхитительно она себя чувствовала в объятиях Нолана! Какую огромную радость доставляли ей его поцелуи и прикосновения! Лишь находясь рядом с ним, она чувствовала всю полноту и радость жизни. И ощущала себя привлекательной, бесконечно женственной и желанной! Она тоже любила его.
Он осторожно прикоснулся к ее подбородку, и, когда она снова взглянула на него, сказал, отчетливо выговаривая слова:
– Придет тот день, когда ты станешь моей. Я готов ждать его сколько угодно, но обещаю тебе, что рано или поздно он настанет! Мы созданы друг для друга, Донна! И мы будем вместе! Я обещаю это тебе! О, как ей хотелось поверить ему!
– Я не бросаю слов на ветер, – продолжал Нолан, глядя на нее с восхищением и страстью. – Мы будем принадлежать друг другу!
Нолан ушел, а через некоторое время Донна появилась в торговом зале. Она продолжала как ни в чем не бывало обслуживать посетителей, никто из которых не догадывался, что она была только что чудовищно унижена одним мужчиной и поднята на недосягаемую высоту другим.
Хантер Лав жил на западной окраине города, неподалеку от Картерс Корнера.
Челси четыре вечера подряд приезжала к его маленькому домику и, обнаружив, что свет внутри не горит, поворачивала назад. И лишь на пятый раз ей повезло. Проехав по пыльной дорожке мимо «кавасаки», она остановила машину и, выйдя из нее, постучала в дверь. Ждать ей пришлось долго. Наконец на пороге появился Хантер. Настороженно глядя на нее, он пробормотал:
– Привет! Как дела? – и, увидев припаркованный у крыльца «патфайндер», обвел глазами двор, словно чего-то искал. Удостоверившись, что она приехала одна, он помрачнел. – Зачем ты приехала?
– Мне надо с тобой поговорить.
– О чем?
– Ну, во-первых, о работе. Ты вынужден работать гораздо больше, пока Джадд болен, и дела в карьере идут отлично. Спасибо тебе за это!
– Он знает, что ты здесь?
– Кто, Джадд? Нет.
– Я был уверен, что ты теперь от него ни на шаг не отходишь.
Челси покачала головой.
– В этом нет необходимости. Он уверяет, что чувствует себя гораздо лучше. – В действительности же не было дня, чтобы Челси не заглянула к Джадду. Иногда она даже не виделась с ним, а говорила лишь с Сарой и Гретхен. – Но делать все то, что прежде, он еще не в состоянии. Его раненая рука все еще болит, она очень ограничена в движениях… но Джадд ни в коем случае не согласился бы признать это.
За эти дни она сама провела в карьере гораздо больше времени, чем могла себе позволить при своей всегдашней занятости. С высоты нескольких лестничных пролетов она наблюдала за ходом работ, за тем, как ведет себя Джадд.
– Ведь если он видит какие-либо неполадки, то сам бросается устранять их. Спасибо тебе, что ты знаешь это и добиваешься небывалой четкости и слаженности всех работ. Тебе удается предвидеть возможные сбои и заблаговременно предотвратить их. Я знаю, как это нелегко!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Дотронувшись до ее щеки, он сочувственно произнес:
– Вам больно? Не говорите лучше ничего. Мне и так ясно, что он вас ударил!
Донну всегда удивляло, что мужчины бывают такими разными. Одни добры и участливы, другие же – грубы и жестоки, словно дикие звери. Одни честны и прямодушны, другие ради собственной выгоды готовы вывернуть наизнанку любое слово, исказить любую истину. Господи, почему Нолан не приехал в их город несколькими годами раньше?! Она вышла бы за него, а не за Мэтью. Какое это, должно быть, счастье, просыпаясь, видеть возле себя улыбающееся лицо любимого человека! Как радостно начинать день с нежного поцелуя!
– Донна! – произнес Нолан, взяв ее лицо в свои большие ладони и с мольбой глядя ей в глаза. – Как вы можете терпеть такое? Разве вы заслуживаете подобной участи? – Слегка прикоснувшись губами к ее лбу, затем – к кончику носа, он отстранился от нее. Взгляд его говорил о том, чего он не решался высказать вслух. – Вы не должны с этим мириться! Я прежде не раз говорил вам это и повторяю снова: у нас достаточно улик, чтобы обвинить его в жестоком обращении с вами и обратиться в суд. Но если вы против этого, то, стоит вам пригрозить ему разводом, и он, побоявшись огласки, не посмеет больше поднять на вас руку!
Донна помотала головой, давая понять, что навряд ли это остановит Мэтью.
– Мы можем добиться постановления суда о раздельном проживании, – не сдавался Нолан. – Он будет вынужден подчиниться и оставит в покое вас и Джози! – Он с удивлением взглянул на верхнюю часть ее блузки, под тонкой тканью которой отчетливо вырисовывались контуры пистолета. Донна молча вынула оружие и показала его Нолану.
– Где вы его взяли?
Она кивнула головой в сторону письменного стола, верхний ящик которого не успела задвинуть.
– Неужели вы собирались им воспользоваться?! – И Нолан, взяв у нее пистолет, собрался было засунуть его в свой карман. Донна схватила его за запястье и шепотом произнесла:
– Нет!
– Он принадлежит Мэтью? Это не имеет значения! Здесь для него не место! – возразил Нолан.
– Он придет в ярость, если увидит, что пистолета нет на месте! – сказала Донна, от души надеясь, что голос ее прозвучал достаточно тихо и что Мэтью не услышал их разговора. Не отпуская руки Нолана, она затравленно оглянулась в сторону двери.
Нолан, пожав плечами, положил оружие на его прежнее место и задвинул ящик. Взяв руки Донны в свои, он привлек ее к себе.
– Обещайте мне, – сказал он, – что воспользуетесь им лишь в случае, если Мэтью нападет на вас и станет избивать. Если же дело ограничится пинками и тумаками, как было прежде, обращайтесь за помощью ко мне. Уж я найду на него управу. Договорились?
Донне не хотелось давать Нолану подобное обещание. Временами ярость настолько переполняла ее душу, что ей с трудом удавалось подавить желание навсегда покончить с Мэтью. А иногда ее захлестывало такое отчаяние, что самоубийство казалось единственным возможным выходом. От этого шага ее останавливали мысли о Джози. И о Нолане. А с недавних пор, чувствуя себя тоскливо и одиноко, она находила утешение в том, что думала о Челси. Вот уж та никому не позволила бы запугать себя, а тем более довести до самоубийства! Она стала бы бороться с обстоятельствами и непременно сумела бы преодолеть их.
Донна внушала себе, что должна брать с нее пример. И чувствовала, что силы и решимость ее растут день ото дня.
Нолан поцеловал ее и нежно дотронулся тыльной стороной ладони до ее груди. Донна вспыхнула и потупилась. Впервые за все время их знакомства он позволил себе столь интимную ласку.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Донна вздохнула, и лицо ее осветила счастливая улыбка. Как восхитительно она себя чувствовала в объятиях Нолана! Какую огромную радость доставляли ей его поцелуи и прикосновения! Лишь находясь рядом с ним, она чувствовала всю полноту и радость жизни. И ощущала себя привлекательной, бесконечно женственной и желанной! Она тоже любила его.
Он осторожно прикоснулся к ее подбородку, и, когда она снова взглянула на него, сказал, отчетливо выговаривая слова:
– Придет тот день, когда ты станешь моей. Я готов ждать его сколько угодно, но обещаю тебе, что рано или поздно он настанет! Мы созданы друг для друга, Донна! И мы будем вместе! Я обещаю это тебе! О, как ей хотелось поверить ему!
– Я не бросаю слов на ветер, – продолжал Нолан, глядя на нее с восхищением и страстью. – Мы будем принадлежать друг другу!
Нолан ушел, а через некоторое время Донна появилась в торговом зале. Она продолжала как ни в чем не бывало обслуживать посетителей, никто из которых не догадывался, что она была только что чудовищно унижена одним мужчиной и поднята на недосягаемую высоту другим.
Хантер Лав жил на западной окраине города, неподалеку от Картерс Корнера.
Челси четыре вечера подряд приезжала к его маленькому домику и, обнаружив, что свет внутри не горит, поворачивала назад. И лишь на пятый раз ей повезло. Проехав по пыльной дорожке мимо «кавасаки», она остановила машину и, выйдя из нее, постучала в дверь. Ждать ей пришлось долго. Наконец на пороге появился Хантер. Настороженно глядя на нее, он пробормотал:
– Привет! Как дела? – и, увидев припаркованный у крыльца «патфайндер», обвел глазами двор, словно чего-то искал. Удостоверившись, что она приехала одна, он помрачнел. – Зачем ты приехала?
– Мне надо с тобой поговорить.
– О чем?
– Ну, во-первых, о работе. Ты вынужден работать гораздо больше, пока Джадд болен, и дела в карьере идут отлично. Спасибо тебе за это!
– Он знает, что ты здесь?
– Кто, Джадд? Нет.
– Я был уверен, что ты теперь от него ни на шаг не отходишь.
Челси покачала головой.
– В этом нет необходимости. Он уверяет, что чувствует себя гораздо лучше. – В действительности же не было дня, чтобы Челси не заглянула к Джадду. Иногда она даже не виделась с ним, а говорила лишь с Сарой и Гретхен. – Но делать все то, что прежде, он еще не в состоянии. Его раненая рука все еще болит, она очень ограничена в движениях… но Джадд ни в коем случае не согласился бы признать это.
За эти дни она сама провела в карьере гораздо больше времени, чем могла себе позволить при своей всегдашней занятости. С высоты нескольких лестничных пролетов она наблюдала за ходом работ, за тем, как ведет себя Джадд.
– Ведь если он видит какие-либо неполадки, то сам бросается устранять их. Спасибо тебе, что ты знаешь это и добиваешься небывалой четкости и слаженности всех работ. Тебе удается предвидеть возможные сбои и заблаговременно предотвратить их. Я знаю, как это нелегко!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145