Благодаря Пеллинору, Катбаду, а теперь и чародею я, похоже, стала женщиной, за которую поручались чаще всех в стране, хотя этого ни разу не делал мой родной отец.
Стоя в облаке христианского ладана, со слезящимися глазами и подергивающимся носом, я жалела, что он не может здесь быть. Я не представляла, что он подумал бы обо всем этом, но кривую ухмылку Кети видела так отчетливо, будто она была рядом со мной, а не за сотни миль отсюда.
Иногда во время церемонии я слышала, как хлюпает носом Винни, а один раз поймала взгляд огромных темных глаз Нимю и поняла, что здесь присутствует богиня. Через боковую дверь вошел Пеллинор, пристегивая ремень, и чуть не наступил на Грифлета с собаками.
Когда архиепископ попросил кольцо, наступило секундное замешательство. Святой отец повернулся к Бедиверу, тот сначала удивился, потом расстроился и наконец покачал головой. Артур отпустил мою руку, осторожно снял кольцо с драконом с пальца и отдал его священнику. Какая-то женщина, возможно, Игрейна, ахнула, но кольцо было освящено, и Артур надел его на мой большой палец и бережно сомкнул свои пальцы поверх моей руки.
Я испуганно подняла на него взгляд – его лицо светилось восторгом, удовлетворением и чем-то похожим на любовь. Архиепископ объявил нас мужем и женой, я оказалась в крепких объятиях Артура, и мы утонули в поцелуе, сопровождаемом смехом и всеобщей радостью. Это событие можно считать событием государственной важности, можно называть по-иному, оно было поспешным, беспорядочным, полным суетливого волнения, но мы принесли наши брачные клятвы перед народом страны и должным образом и навечно были обвенчаны: Артур и Гвиневера, верховный король и королева Британии.
Когда мы повернулись лицом к пастве, часовня была озарена сиянием музыки, свечей и лиц наших подданных. Я увидела саксонку, стоящую рядом с Грифлетом, ее улыбка была серьезной и уважительной. Огромный мужчина, руки и плечи которого выдавали в нем кузнеца, оглядел меня с головы до ног и понимающе подмигнул Артуру. Торговка хлебом и ее дети стояли сбоку, наслаждаясь возможностью принять участие в таком важном событии. А сапожник, обычно с плотно сжатыми губами, наградил нас широкой зубастой улыбкой и ни разу не посмотрел на наши ноги.
Люди, с которыми мы были едва знакомы, случайные прохожие смешались с близкими, уже любимыми мною людьми: Винни, вытирающей глаза, Бедивером, как обычно спокойно державшимся в сторонке, Игрейной с ее изящными манерами и ласковой улыбкой, и конечно, Бригит. Она осенила себя крестом и улыбнулась мне понимающей, веселой и ободряющей улыбкой, с которой встречала меня после стольких неприятных переделок. Мои глаза наполнились слезами, и хотелось обнять их всех, даже Мерлина.
Мы прошли по проходу, окруженные друзьями и незнакомцами, и собаки возбужденно залаяли, когда Грифлет побежал, догоняя нас.
Шумные толпы людей устремились на площадь, все они спешили к церкви, из которой мы только что вышли, и началось столпотворение.
– Неужели мы опоздали? – кричал кто-то, и ему отвечали:
– Нет, они только что вышли, разве не видишь?
Тс, кто были снаружи, бросились к лестнице, а тс, которые находились внутри, пытались выбраться, и мы оказались островом спокойствия посреди бушующего моря восторженных подданных.
– В дом нам идти нельзя, – прошептал Артур, осматривая толпу. – Там сейчас военный штаб, и вдвоем побыть не удастся.
– Может быть, пойдем ко мне? – предложила я, глядя на бушующую толпу и гадая, сумеем ли мы вообще выбраться отсюда.
Внизу образовался небольшой людской водоворот, и сквозь толпу к нам протиснулся Гавейн с измятым букетиком полевых цветов в руке. Его румяное лицо было покрыто потом.
– Я не успел на венчание, но хотел подарить тебе вот это, – сказал он запыхавшись и подавая букет так, будто он был драгоценностью из королевской сокровищницы. Некоторые цветы были вырваны с корнем, но в этот момент они были дорогим для меня подарком, и я торжественно приняла их и зарылась в них лицом.
Толпа начала выкрикивать приветствия, и Артур, обняв меня одной рукой, весело махал другой нашим подданным. Потом он без предупреждения подхватил меня на руки и пошел вниз по лестнице.
Пораженные горожане расступились перед нами, охая и ахая всю дорогу до моего дома, пока мы не оказались в безопасности комнат. Дверь за нами захлопнулась, а толпа снаружи пела и плясала.
Артур поставил меня на ноги, и мы молча смотрели друг на друга.
– Ну, – сказал он, неловко поворачиваясь проверить уже запертую дверь, – боюсь, все прошло не совсем по порядку.
– Не совсем, – согласилась я. И робость овладела нами.
– Потом, конечно, будут утверждать, что все было более величественно и чинно. Ты же знаешь, как барды любят преувеличивать.
Я кивнула и посмотрела на полевые цветы, по-прежнему зажатые в руке. Когда-нибудь, несомненно, скажут что я была убрана драгоценностями, и великие короли присутствовали на пышной церемонии в храме. Но меня не проведешь… я-то знала всю правду и считала ее необыкновенно захватывающей.
Я взглянула на Артура. Мне очень хотелось, чтобы он сказал что-нибудь ласковое и нежное, но он не отрываясь смотрел на меня так пристально, что я смущенно отвернулась.
– Хочешь чаю? – глупо спросила я.
Тут он засмеялся, и я поймала его скользящий взгляд искоса, веселый, озорной и совсем не смущенный.
– Ты говоришь, совсем как королева-мать, – поддразнил он меня, хватая за руку и увлекая на чердак. – Мы выпьем чаю позже, если будет время.
Мы свалили в кучу подушки, набросили на них меховые полости, и он с громким смехом увлек меня на них. Я едва успела стащить через голову платье, когда он был уже готов – твердый, прямой и настойчивый. Его опыт и желание заменили мою неопытность. Одним неуловимым движением он опрокинул меня на спину, его бедра настойчиво вжимались между моими, а член искал свою цель и наконец нашел ее.
Растерянная, я старалась поймать его ритм, ожидая, что волны вожделения, которые я испытывала в течение нескольких последних недель, снова затопят меня. Но мне не осталось ни времени, ни возможности дать желанию разгореться и насладиться близостью наших тел. Артур с глухим, долгим стоном достиг пика своей страсти и медленно опустил голову на мое плечо.
Я тихо и растерянно лежала под ним, чувствуя в своем теле незнакомый предмет и удивляясь отсутствию поцелуев и ласк, которых так ждала. Артур же казался удовлетворенным, и я нежно гладила спину моего мужа, пока его дыхание не выровнялось.
Наконец он поднял голову, и я обшарила взглядом его лицо, пытаясь найти ту нежность, с которой он разговаривал с собаками.
– Я ждал этого мгновения с тех пор, как понял, что ты можешь обогнать меня в той скачке, – медленно сказал он, вытаскивая цветочный лепесток из моих волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Стоя в облаке христианского ладана, со слезящимися глазами и подергивающимся носом, я жалела, что он не может здесь быть. Я не представляла, что он подумал бы обо всем этом, но кривую ухмылку Кети видела так отчетливо, будто она была рядом со мной, а не за сотни миль отсюда.
Иногда во время церемонии я слышала, как хлюпает носом Винни, а один раз поймала взгляд огромных темных глаз Нимю и поняла, что здесь присутствует богиня. Через боковую дверь вошел Пеллинор, пристегивая ремень, и чуть не наступил на Грифлета с собаками.
Когда архиепископ попросил кольцо, наступило секундное замешательство. Святой отец повернулся к Бедиверу, тот сначала удивился, потом расстроился и наконец покачал головой. Артур отпустил мою руку, осторожно снял кольцо с драконом с пальца и отдал его священнику. Какая-то женщина, возможно, Игрейна, ахнула, но кольцо было освящено, и Артур надел его на мой большой палец и бережно сомкнул свои пальцы поверх моей руки.
Я испуганно подняла на него взгляд – его лицо светилось восторгом, удовлетворением и чем-то похожим на любовь. Архиепископ объявил нас мужем и женой, я оказалась в крепких объятиях Артура, и мы утонули в поцелуе, сопровождаемом смехом и всеобщей радостью. Это событие можно считать событием государственной важности, можно называть по-иному, оно было поспешным, беспорядочным, полным суетливого волнения, но мы принесли наши брачные клятвы перед народом страны и должным образом и навечно были обвенчаны: Артур и Гвиневера, верховный король и королева Британии.
Когда мы повернулись лицом к пастве, часовня была озарена сиянием музыки, свечей и лиц наших подданных. Я увидела саксонку, стоящую рядом с Грифлетом, ее улыбка была серьезной и уважительной. Огромный мужчина, руки и плечи которого выдавали в нем кузнеца, оглядел меня с головы до ног и понимающе подмигнул Артуру. Торговка хлебом и ее дети стояли сбоку, наслаждаясь возможностью принять участие в таком важном событии. А сапожник, обычно с плотно сжатыми губами, наградил нас широкой зубастой улыбкой и ни разу не посмотрел на наши ноги.
Люди, с которыми мы были едва знакомы, случайные прохожие смешались с близкими, уже любимыми мною людьми: Винни, вытирающей глаза, Бедивером, как обычно спокойно державшимся в сторонке, Игрейной с ее изящными манерами и ласковой улыбкой, и конечно, Бригит. Она осенила себя крестом и улыбнулась мне понимающей, веселой и ободряющей улыбкой, с которой встречала меня после стольких неприятных переделок. Мои глаза наполнились слезами, и хотелось обнять их всех, даже Мерлина.
Мы прошли по проходу, окруженные друзьями и незнакомцами, и собаки возбужденно залаяли, когда Грифлет побежал, догоняя нас.
Шумные толпы людей устремились на площадь, все они спешили к церкви, из которой мы только что вышли, и началось столпотворение.
– Неужели мы опоздали? – кричал кто-то, и ему отвечали:
– Нет, они только что вышли, разве не видишь?
Тс, кто были снаружи, бросились к лестнице, а тс, которые находились внутри, пытались выбраться, и мы оказались островом спокойствия посреди бушующего моря восторженных подданных.
– В дом нам идти нельзя, – прошептал Артур, осматривая толпу. – Там сейчас военный штаб, и вдвоем побыть не удастся.
– Может быть, пойдем ко мне? – предложила я, глядя на бушующую толпу и гадая, сумеем ли мы вообще выбраться отсюда.
Внизу образовался небольшой людской водоворот, и сквозь толпу к нам протиснулся Гавейн с измятым букетиком полевых цветов в руке. Его румяное лицо было покрыто потом.
– Я не успел на венчание, но хотел подарить тебе вот это, – сказал он запыхавшись и подавая букет так, будто он был драгоценностью из королевской сокровищницы. Некоторые цветы были вырваны с корнем, но в этот момент они были дорогим для меня подарком, и я торжественно приняла их и зарылась в них лицом.
Толпа начала выкрикивать приветствия, и Артур, обняв меня одной рукой, весело махал другой нашим подданным. Потом он без предупреждения подхватил меня на руки и пошел вниз по лестнице.
Пораженные горожане расступились перед нами, охая и ахая всю дорогу до моего дома, пока мы не оказались в безопасности комнат. Дверь за нами захлопнулась, а толпа снаружи пела и плясала.
Артур поставил меня на ноги, и мы молча смотрели друг на друга.
– Ну, – сказал он, неловко поворачиваясь проверить уже запертую дверь, – боюсь, все прошло не совсем по порядку.
– Не совсем, – согласилась я. И робость овладела нами.
– Потом, конечно, будут утверждать, что все было более величественно и чинно. Ты же знаешь, как барды любят преувеличивать.
Я кивнула и посмотрела на полевые цветы, по-прежнему зажатые в руке. Когда-нибудь, несомненно, скажут что я была убрана драгоценностями, и великие короли присутствовали на пышной церемонии в храме. Но меня не проведешь… я-то знала всю правду и считала ее необыкновенно захватывающей.
Я взглянула на Артура. Мне очень хотелось, чтобы он сказал что-нибудь ласковое и нежное, но он не отрываясь смотрел на меня так пристально, что я смущенно отвернулась.
– Хочешь чаю? – глупо спросила я.
Тут он засмеялся, и я поймала его скользящий взгляд искоса, веселый, озорной и совсем не смущенный.
– Ты говоришь, совсем как королева-мать, – поддразнил он меня, хватая за руку и увлекая на чердак. – Мы выпьем чаю позже, если будет время.
Мы свалили в кучу подушки, набросили на них меховые полости, и он с громким смехом увлек меня на них. Я едва успела стащить через голову платье, когда он был уже готов – твердый, прямой и настойчивый. Его опыт и желание заменили мою неопытность. Одним неуловимым движением он опрокинул меня на спину, его бедра настойчиво вжимались между моими, а член искал свою цель и наконец нашел ее.
Растерянная, я старалась поймать его ритм, ожидая, что волны вожделения, которые я испытывала в течение нескольких последних недель, снова затопят меня. Но мне не осталось ни времени, ни возможности дать желанию разгореться и насладиться близостью наших тел. Артур с глухим, долгим стоном достиг пика своей страсти и медленно опустил голову на мое плечо.
Я тихо и растерянно лежала под ним, чувствуя в своем теле незнакомый предмет и удивляясь отсутствию поцелуев и ласк, которых так ждала. Артур же казался удовлетворенным, и я нежно гладила спину моего мужа, пока его дыхание не выровнялось.
Наконец он поднял голову, и я обшарила взглядом его лицо, пытаясь найти ту нежность, с которой он разговаривал с собаками.
– Я ждал этого мгновения с тех пор, как понял, что ты можешь обогнать меня в той скачке, – медленно сказал он, вытаскивая цветочный лепесток из моих волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130