Ирландец выглядел удивленным, очевидно, не ожидая такого доброжелательного приема.
Глаза отца искрились добродушием, и он продолжил:
– Но о таких подробностях мы позаботимся позже. Сейчас тебе надлежит узнать некоторые вещи, связанные с заложниками.
Он сделал знак, и дети подошли и встали по обе стороны от его стула. Девочка, закутанная в многоцветную шаль, стояла со спокойным достоинством, не отрывая глаз от земли. Но мальчик открыто рассматривал короля и окружавших его людей.
– Передавая своих прямых наследников, ты оказываешь мне особое доверие, – начал отец, и голос его отражал серьезность происходящего. – Пусть это свяжет нас взаимными обязательствами. Ты, со своей стороны, не будешь поднимать мятеж, нарушать мир или составлять заговор с целью измены. Я же, со своей стороны, обещаю рассматривать тебя и твоих родственников как свободных людей этой страны и буду наставлять и защищать твоих детей. Они станут членами моей семьи. С ними будут обращаться как с любыми другими моими подданными, внимательно и заботливо. Не стоит беспокоиться из-за того, – добавил он, обращаясь к их матерям, – что с ними обойдутся дурно или жестоко. Плох тот вождь, который не ценит уважение и честь, оказываемые ему, когда под его опеку отдают детей.
Темнота затянула промежутки между Камнями, и в темнеющем над ними небе звезды начали свой хоровод. Одна из женщин громко засопела, и король снова обратился к предводителю ирландцев.
– Ты согласен с этими условиями?
Мужчина молча кивнул, и мой отец заставил заложников взяться за руки, после чего их родственник положил свою руку поверх их ручонок. Король осторожно обхватил ладонями переплетенные пальцы их рук, произнеся:
– Клянешься ли ты жизнью своих детей, Ангус Из Ольстера, хранить мир в этом королевстве и добровольно признать меня, Лодегранса из Регеда, своим вождем и королем?
Большой рыжеволосый ирландец склонил голову, но ответил твердо:
– Клянусь!
Руки разжались, и отец устроился на стуле поудобней. Среди зрителей пробежал шумок, раздались вздохи, и где-то вдалеке послышалось слабое уханье совы.
Повернувшись к девочке, отец улыбнулся:
– Сколько тебе лет, Бригит-с-волосами-как-пламя?
Она не отрывала глаз от земли в течение всей церемонии, но сейчас подняла голову и ответила так же твердо, как и ее отец:
– На следующий Самхейн мне исполнится тринадцать.
– А сколько лет тебе, Кевин? Мальчик серьезно поклонился.
– Мне исполнилось двенадцать лет этой весной, господин. – Он уже говорил, как бард, и я предположила, что, когда его голос изменится, об искалеченной ноге и болезненном виде будет нетрудно забыть.
– Оба в том возрасте, чтобы подружиться с моей Гвиневерой, и, без сомнения, они поднимут ее настроение, как и мое, – сказал отец, снова оглядывая круг, потом медленно спросил: – Кто-нибудь против этой договоренности?
Возражений не последовало, и мой отец удовлетворенно кивнул.
– Значит, договорились, – проговорил он нараспев, ставя точку в этом деле и кивая ирландцу. – Тебе и твоим женщинам хотелось бы до завтра оставить детей у себя? Трудно расставаться без боли, даже зная, что они находятся в том же месте, что и вы, но уже под крылом другого человека.
Последовал поток признательности, а потом Кевина и Бригит окружили женщины, а отец объявил совет закрытым.
Дойдя до последней молитвы, он помолчал и высказал еще одну мысль:
– Мы благодарим тебя, о Бригита, за напоминание о том, что жизнь продолжается и мы должны пережить время скорби. Нить жизни всех людей изменяется, но продолжает виться, и только самые надменные считают, что заставили судьбу смириться. Эти дети уже достаточно взрослые, чтобы понять: их жизни навсегда переплелись с нашими. Но они не единственные, которых это касается; их присутствие дает новые силы, новый цвет двору Регеда, и мы, конечно, все станем богаче и счастливее благодаря им. Прими доброжелательно эту мысль, великая богиня, и будь благосклонна к нашему соглашению.
Его слова явились приятным завершением торжества, и я легла спать с новой радостью в душе, горя желанием поближе познакомиться с заложниками, несмотря на то, что они ирландцы.
10
БРИГИТ И КЕВИН
На следующее утро мы встали рано, чтобы сняться с лагеря и попрощаться с ирландскими семьями. Выполняя свои обещания, мой отец дал им лошадей и седла, а Ангус в ответ настоял на том, чтобы мы приняли в качестве подарка одну из его больших собак.
– Честно говоря, – грубовато сказал ирландец, мальчик сильно привязан к собаке и очень хорошо справляется с ней. Разлука с семьей будет легче, если у него останется что-то, напоминающее о детстве.
Мы разделились к тому времени, когда солнце залило своим светом устье реки. Ирландцы направились к новому дому, а наш двор двинулся вдоль горной долины на север, к озеру Виндермер и крепости Эмблсайд. Кевин остался сзади с Руфоном и мужчинами, которые двигались медленнее, потому что везли шатры и всякие атрибуты, а Бригит ехала рядом со мной в свите короля.
Утро было прекрасным, пели жаворонки, в вышине плыли кудрявые облака, и дул слабый ветерок.
– Это похоже на твою родину? – спросила я, заметив, что, как только мы тронулись, девочка стала оглядываться по сторонам.
– Не очень, хотя каменный круг напоминает те, что есть у нас в Ирландии. Скажи мне, – спросила она осторожно, – а в королевском дворце есть часовня?
– Во дворце? – удивленно спросила я. Мне и в голову не приходило, что она думает, будто поселится в доме, выстроенном специально для короля.
– В твоем доме, разве непонятно? У вас же есть дом, где живет ваша семья?
– Ну да… на самом деле их несколько, – сказала я, объяснив, что, сопровождая отца, мы можем останавливаться где угодно, начиная от римских бань до богатой усадьбы, такой, как Патгердейл или большой дом в Эпплби, где под спальни отводился верхний этаж с высокими деревянными столбами, подпиравшими острую крышу. Но не думаю, что любое из этих мест можно назвать дворцом, – заключила я. Встревоженная тем, Что она могла огорчиться, я торопливо объяснила, что нам приходится часто переезжать с места на место. – Разве ты не ездила вместе с двором, когда жила в Ольстере?
Она слегка покачала головой.
– Редко. Мы жили во дворце короля. Даже тогда, когда он был в отъезде… Однако там была часовня. А здесь?
– Ну, – помедлила я с ответом, – есть монастырь, который основал святой Ниннан, – белый дом на берегу Солуэй-Ферта. И время от времени ко двору забредают странствующие христиане, которые, случается, некоторое время живут в пещере у одной из рек. В Карлайле есть развалины церкви, но они заброшены… Вы христиане?
– Я – да, – гордо ответила она. – И мои родители тоже, хотя семья моего кузена Кевина придерживается иной веры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130