.. Даже если аварийную
систему с маяка на ручной режим перевести, все равно плохо, и очень. Я
злой, команда тоже не рада, и пассажиры, хоть и не понимают, что
случилось, но тоже мрачны соответственно нашему настроению. Теперь всему
экипажу дел хватает. Мы с Пьеро коробку ведет, Серчо компьютер под
запасной локатор переналаживает, а мы с Дроном и Сергеем связью занялись.
Утро наступает, в перископе опять те же ряды облаков, и висят себе
неподвижно, может быть, это здесь с прошлого года так. Серчо морзянкой с
базой перестукивается, а потом объясняет общий смысл: нам дана свобода
принятия решения с условием выполнения конечной цели; видимо, Серчо не
стал вдаваться в подробности, разъясняя международную обстановку в целом и
наше в ней расположение в частности, иначе так просто они бы не
согласились. Бедняги с вертолета в данный момент сидят по ночам в своей
жестянке запершись, а вокруг волки бродят. Эти ребята парочку подстрелили,
думали мяска неупакованного покушать, а добыча к утру как в воздухе
растаяла, и теперь по этому поводу у летчиков депрессия и стресс. Серчо
это рассказывает и между прочим роняет:
- А послы поедут с нами туда, куда им надо, я вроде бы уже говорил? -
и переходит к другим темам. Никаких тебе поз, никаких тебе клятв - хотя
решение это можно было б и поторжественней обставить. Непредсказуемый
человек он, наш руководитель.
Солнце уже высоко, я устал за ночь и поэтому, Пьеро не дожидаясь,
лезу в жилотсек и там валюсь спать, затем вспоминаю - пристегнуться забыл,
глаза снова открываю - а на часах уже шесть, а ремни все в порядке -
кто-то позаботился. Проспал восемь часов одним махом - во как бывает!
За столом Дрон со Знахарем сидят, прикидывают, когда мы из пустыни к
Узкому проходу выйдем, вернее, прикидывает Дрон, а Знахарь важно головой
подкивывает. Получается - к часу или двум ночи. Ох, как я не люблю эти
ночные выходы в незнакомые места - кто б знал! Но ничего не поделаешь. Там
тем более на автопилоте не пойдешь, танк руками держать треба. Дрон Серчо
обо всем докладывает - получает директиву: скорость поменьше - и тогда
добьем пустыню лишь к утру. Керита Граховича ссадим, и пойдет он своей
дорогой, а мы - своей.
Скорость меньше - мне же лучше. Автопилот включен, программа
отлажена, мне дел - минимальное количество, благо дорога куда ровнее.
Вечереет, солнце уже зашло, только на горизонте красная полоса осталась.
По идее и она должна тоже скоро погаснуть, но проходит час, другой, а она
все висит и висит, только центр свечения перекинулся к северу от запада.
Желтых да оранжевых тонов в ней все меньше, и к середине ночи она уже
полностью красная, без всяких примесей других цветов. В сочетании с
пустынным песком и небом в комковатых облаках это все смотрится довольно
зловеще, и я делаю на память несколько кадров на цветной химической
пленке. Дрон сообщает:
- По спутниковой карте в ту сторону километров на сто - голая
пустыня, а потом - остатки небольшого плоскогорья, и все. Была б у нас
антенна, мы бы сейчас выяснили, что там происходит, но увы - спутник для
нас закрыт. Знахарь, а Знахарь! Что это там творится, а?
- А что бы ни творилось. К нам это не относится, по крайней мере вот
так прямо сейчас. Там, за горизонтом, кто-то занят своим делом, а у нас
свое. И больше по таким пустякам меня не будите, а не то узнаете, каков
Знахарь в гневе.
Ну, положим, каков Знахарь в гневе, я знаю, и не очень-то это меня
пугает, а вот что там вдали... Но дорога у нас и вправду своя, и поэтому
катим дальше. Дрон на базу стучит, просит хоть словами передать, что с
орбиты видно. Пока то да се, пока спутник над плоскогорьем прошел, прошло
часа три, и вот ответ: центр светового излучения - на том самом
плоскогорье, а в других диапазонах - ничего определенного, активность выше
нормы, но об этом и так догадаться можно.
Так до утра и идет - как на востоке светлая полоса появилась, так
зарево потухло в две минуты, солнце встало - в перископ горы видны. Я
обрадовался как не знаю кто. Конечно, там идти труднее, и население опять
же разное до всякости, но все же что-то родное, на чем глазу и душе
отдохнуть есть. Почти три дня видеть только песок да камень вокруг, да не
просто видеть, а следить за ними внимательно - надоедает, и даже очень.
Поддал я газку, и к девяти часам утра торможу перед горлышком Узкого
прохода. Под гусеницами уже не песок, а так, земля сухая, да и на горах то
тут, то там пятна зеленые виднеются, вот радости-то! Я останавливаюсь, и
вся команда лезет в открытые люки - понять можно. Трое без малого суток
просидели в герметичной укупорке. Замкнутый цикл, конечно, жить позволяет,
но со свежим воздухом этого не сравнишь! Сидим на крыше и хором
восторгаемся, и даже кусочек пустыни, который все же лезет в глаза, как-то
даже симпатичен. Затем, когда первый восторг стихает, я лезу разглядывать
колпак, а вернее, то место, где он стоял. Я гляжу, и народ глядит:
остались нам на память только гнезда с остатками силового каркаса - а ведь
пластик на него мощный шел! От поворотной платформы - только лепешка с
глубокими бороздами, а в бороздах осколки камня застряли, маленькие такие
осколочки. Чисимет их в руки берет, говорит что-то на своем языке Кериту,
и потом они начинают говорить уже хором - заклятье, не иначе, кладут.
Знахарь принюхивается и тоже начинает в ответ раскачиваться - правда,
молча. Я прихожу к выводу, что это надолго, и лезу в люк, поднимать наверх
пакет с пайком и пару литров холодного конденсата из водосборника. Только
последнюю банку вскрыл - наши чародеи процедуру закончили. Чисимет раздает
каждому по камушку, а три лишних Кериту ссыпает.
- Я, - говорит, - советую их с собой носить. Они теперь оборонять
будут от, как вы выражаетесь, воздействий - не от всех, конечно, но от
некоторых.
Такой подарок грех не принять, и я свой камень в карман прячу, а
Сергей его еще и тестером проверил, во дотошный товарищ, прямо с датчиком
на крышу вылез, проверил экипаж, а теперь на корпус перекинулся. Хотя
повода для веселья особого нет, настроение все равно хорошее, я даже
напеваю, приводя в приятный для глаза вид ошметки колпака и антенн.
Окончили трапезу дипломаты на башне - и трогательная сцена прощания. Керит
с Чисиметом долго ругаются и объясняют друг другу, кто есть кто, то на
своем, то на общем языке. В выражениях не стесняются. Я прикидываю, дойдет
дело до мордобития или нет, решаю, что не дойдет, и оказываюсь прав. Керит
слезает с крыши и обзывает напоследок Чисимета водяным медведем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
систему с маяка на ручной режим перевести, все равно плохо, и очень. Я
злой, команда тоже не рада, и пассажиры, хоть и не понимают, что
случилось, но тоже мрачны соответственно нашему настроению. Теперь всему
экипажу дел хватает. Мы с Пьеро коробку ведет, Серчо компьютер под
запасной локатор переналаживает, а мы с Дроном и Сергеем связью занялись.
Утро наступает, в перископе опять те же ряды облаков, и висят себе
неподвижно, может быть, это здесь с прошлого года так. Серчо морзянкой с
базой перестукивается, а потом объясняет общий смысл: нам дана свобода
принятия решения с условием выполнения конечной цели; видимо, Серчо не
стал вдаваться в подробности, разъясняя международную обстановку в целом и
наше в ней расположение в частности, иначе так просто они бы не
согласились. Бедняги с вертолета в данный момент сидят по ночам в своей
жестянке запершись, а вокруг волки бродят. Эти ребята парочку подстрелили,
думали мяска неупакованного покушать, а добыча к утру как в воздухе
растаяла, и теперь по этому поводу у летчиков депрессия и стресс. Серчо
это рассказывает и между прочим роняет:
- А послы поедут с нами туда, куда им надо, я вроде бы уже говорил? -
и переходит к другим темам. Никаких тебе поз, никаких тебе клятв - хотя
решение это можно было б и поторжественней обставить. Непредсказуемый
человек он, наш руководитель.
Солнце уже высоко, я устал за ночь и поэтому, Пьеро не дожидаясь,
лезу в жилотсек и там валюсь спать, затем вспоминаю - пристегнуться забыл,
глаза снова открываю - а на часах уже шесть, а ремни все в порядке -
кто-то позаботился. Проспал восемь часов одним махом - во как бывает!
За столом Дрон со Знахарем сидят, прикидывают, когда мы из пустыни к
Узкому проходу выйдем, вернее, прикидывает Дрон, а Знахарь важно головой
подкивывает. Получается - к часу или двум ночи. Ох, как я не люблю эти
ночные выходы в незнакомые места - кто б знал! Но ничего не поделаешь. Там
тем более на автопилоте не пойдешь, танк руками держать треба. Дрон Серчо
обо всем докладывает - получает директиву: скорость поменьше - и тогда
добьем пустыню лишь к утру. Керита Граховича ссадим, и пойдет он своей
дорогой, а мы - своей.
Скорость меньше - мне же лучше. Автопилот включен, программа
отлажена, мне дел - минимальное количество, благо дорога куда ровнее.
Вечереет, солнце уже зашло, только на горизонте красная полоса осталась.
По идее и она должна тоже скоро погаснуть, но проходит час, другой, а она
все висит и висит, только центр свечения перекинулся к северу от запада.
Желтых да оранжевых тонов в ней все меньше, и к середине ночи она уже
полностью красная, без всяких примесей других цветов. В сочетании с
пустынным песком и небом в комковатых облаках это все смотрится довольно
зловеще, и я делаю на память несколько кадров на цветной химической
пленке. Дрон сообщает:
- По спутниковой карте в ту сторону километров на сто - голая
пустыня, а потом - остатки небольшого плоскогорья, и все. Была б у нас
антенна, мы бы сейчас выяснили, что там происходит, но увы - спутник для
нас закрыт. Знахарь, а Знахарь! Что это там творится, а?
- А что бы ни творилось. К нам это не относится, по крайней мере вот
так прямо сейчас. Там, за горизонтом, кто-то занят своим делом, а у нас
свое. И больше по таким пустякам меня не будите, а не то узнаете, каков
Знахарь в гневе.
Ну, положим, каков Знахарь в гневе, я знаю, и не очень-то это меня
пугает, а вот что там вдали... Но дорога у нас и вправду своя, и поэтому
катим дальше. Дрон на базу стучит, просит хоть словами передать, что с
орбиты видно. Пока то да се, пока спутник над плоскогорьем прошел, прошло
часа три, и вот ответ: центр светового излучения - на том самом
плоскогорье, а в других диапазонах - ничего определенного, активность выше
нормы, но об этом и так догадаться можно.
Так до утра и идет - как на востоке светлая полоса появилась, так
зарево потухло в две минуты, солнце встало - в перископ горы видны. Я
обрадовался как не знаю кто. Конечно, там идти труднее, и население опять
же разное до всякости, но все же что-то родное, на чем глазу и душе
отдохнуть есть. Почти три дня видеть только песок да камень вокруг, да не
просто видеть, а следить за ними внимательно - надоедает, и даже очень.
Поддал я газку, и к девяти часам утра торможу перед горлышком Узкого
прохода. Под гусеницами уже не песок, а так, земля сухая, да и на горах то
тут, то там пятна зеленые виднеются, вот радости-то! Я останавливаюсь, и
вся команда лезет в открытые люки - понять можно. Трое без малого суток
просидели в герметичной укупорке. Замкнутый цикл, конечно, жить позволяет,
но со свежим воздухом этого не сравнишь! Сидим на крыше и хором
восторгаемся, и даже кусочек пустыни, который все же лезет в глаза, как-то
даже симпатичен. Затем, когда первый восторг стихает, я лезу разглядывать
колпак, а вернее, то место, где он стоял. Я гляжу, и народ глядит:
остались нам на память только гнезда с остатками силового каркаса - а ведь
пластик на него мощный шел! От поворотной платформы - только лепешка с
глубокими бороздами, а в бороздах осколки камня застряли, маленькие такие
осколочки. Чисимет их в руки берет, говорит что-то на своем языке Кериту,
и потом они начинают говорить уже хором - заклятье, не иначе, кладут.
Знахарь принюхивается и тоже начинает в ответ раскачиваться - правда,
молча. Я прихожу к выводу, что это надолго, и лезу в люк, поднимать наверх
пакет с пайком и пару литров холодного конденсата из водосборника. Только
последнюю банку вскрыл - наши чародеи процедуру закончили. Чисимет раздает
каждому по камушку, а три лишних Кериту ссыпает.
- Я, - говорит, - советую их с собой носить. Они теперь оборонять
будут от, как вы выражаетесь, воздействий - не от всех, конечно, но от
некоторых.
Такой подарок грех не принять, и я свой камень в карман прячу, а
Сергей его еще и тестером проверил, во дотошный товарищ, прямо с датчиком
на крышу вылез, проверил экипаж, а теперь на корпус перекинулся. Хотя
повода для веселья особого нет, настроение все равно хорошее, я даже
напеваю, приводя в приятный для глаза вид ошметки колпака и антенн.
Окончили трапезу дипломаты на башне - и трогательная сцена прощания. Керит
с Чисиметом долго ругаются и объясняют друг другу, кто есть кто, то на
своем, то на общем языке. В выражениях не стесняются. Я прикидываю, дойдет
дело до мордобития или нет, решаю, что не дойдет, и оказываюсь прав. Керит
слезает с крыши и обзывает напоследок Чисимета водяным медведем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110