Нас
ведут по какой-то сложной маневренной траектории между сидящими у огней
группок: кто молчит, кто на непонятном языке беседует, смеются многие и
многие поют. Без инструментов поют, и все равно музыка слышна, и мелодии
такие, что даже сказать как, не знаю. Магнитофон пишет, но будут на нем
только куски, и я лишь вздыхаю, когда мы проходим мимо очередного хора.
Потом - окраина поляны. Под дубоподобным деревом сидит на каком-то
неуловимом выступе ствола этот самый верховный правитель. Если у степного
князя впечатление владетельности создавала одежда и корона, то сейчас
перед нами просто король, сам по себе. Провожатый свою миссию выполнил и
уходит - вот так номер. Это вразрез со всем предыдущим идет, неужели нам
так доверяют?
- Что ж, садитесь, - говорит король. - Я - Гиминас, нынешний
правитель эльфов Большого Длинного Леса, а вы кто?
Называем по очереди свои имена, и когда дошла до Чисимета очередь,
Гиминас долгим жестом приглаживает волосы и спрашивает:
- Чисимет - это не тот ли, который идет с Отдаленного Востока?
- Да, тот. - У Чисимета голос неприветливый, ничего хорошего не ждет.
- Я слышал про вас от своих лазутчиков у степных. Олонгар не так умен
и хитер, как любит казаться, и не сумел сохранить в тайне то, что узнал.
Я вставляю:
- Олонгар с Багдарином хотели забрать себе то, что Чисимет в
Средиземье несет!
- Да, они очень хотят этого. - Гиминас задумчиво проводит рукой перед
лицом. - Степные эльфы давно отравлены, и их властители тоже. Черный Враг
или кто-то из его союзников сумел заманить их в Мелкогорье и там начал
класть заклятия перерождения - нужны были силы для похода на восток. Но
потом его планы расстроились, и части племени удалось избежать
перерождения в орков, но и эльфами они быть уже перестали. Степные
сохранили наш облик, но потеряли легкость движения. Они сохранили смелость
мысли, но у них нет уже той силы и чистоты, с которой издревле жил наш
народ. Даже их властитель вынужден держать при себе придворного мага
Багдарина, странного народа и непонятной судьбы. Я подозреваю, что именно
он подбивает Олонгара стать силой, равной Силам Средних Земель - задача
бессмысленная и опасная.
Серчо очень вдумчиво добавляет:
- Вообще это ведь в любом развитии достаточно на руку Врагу. Может,
Багдарин - его марионетка?
- Не думаю, что он действует по его прямой указке, но их связь для
меня несомненна. Разговор продолжается, и Серчо рассказывает о цели нашего
похода, старательно намекая на то, что эльфы не могут не знать об упавшем
с неба железе с двумя людьми внутри. Это им и вправду известно, более
того, самолично Гиминас распорядился людей не трогать, но следить
внимательно. Затем некоторое время просто светская беседа, а потом Чисимет
просит разговора наедине. Оставляем его и идем обратно под нескончаемые
эльфийские песни. Я спать не хочу и поэтому просто сижу и гляжу, как Серчо
достукивается до вертолета.
У ребят все в порядке, связи с базой нет уже пятый день, и они очень
рады нас услышать. У них деловое предложение: с утреца подняться да
перелететь к нам - оставшегося в баках горючего хватит на те полторы сотни
километров, что остались между нами. Я, раз уж все равно не сплю, лезу на
поляну обратно и ищу кого-нибудь, кто может разрешить или запретить
посадку и вечную стоянку вертолета здесь. После небольшой прогулки
является некто, как я понимаю, комендант лагеря, и, вникнув в просьбу,
разражается звонким смехом:
- Только и всего-то? Конечно, можно! Принимайте свою стрекозу
железную, где хотите, и оставляйте как заблагорассудится - нам металл тоже
пригодится.
Снова в танк, и Серчо договаривается с летчиками. Ну вот, теперь
можно и на боковую, тем более спят уже все давно.
Утром - в девять часов поднялся и к умывальнику, приводить себя в
порядок - все же знаменательный день! На улице - красота. Поляна сверкает,
цветы, трава, деревья в округе, и почему-то никаких следов от кострищ.
Эльфов и след простыл, только пяток с копьями прогуливаются, но это не
конвой над нами надзорный, а просто милые соседи - такое восприятие у меня
организовалось. Вокруг - всеобщая помывка, кто во что горазд. Амгама аж
куртку скинул и в теньке, где еще роса есть, по траве катается, ну как
щенок, ей-богу. Все это умиротворение прерывает эльф, который зовет нас к
Гиминасу, у него к нам большой разговор.
Идем, по дороге одежду одергивая и болтая о всяких пустяках,
всяческие догадки строя, в чем дело. Гиминас сидит в той же позе на том же
дереве, увидев нас, делает жест - мол, рассаживайтесь, вон ветки есть,
горизонтально и низко над землею. Чисимет тут же рядом, как в воду
опущенный и вынуть забытый.
- Друзья, - говорит Гиминас, дождавшись, когда все усядутся и
устроятся, - я сейчас скажу вам то, что стыдно сказать вашему товарищу.
Когда Олонгар захватил его и Алека - ведь тебя Алеком зовут? - взгляд на
меня, - и призвал Багдарина, чтобы забрать себе Могущество Востока,
Чисимет испугался. Испугался, что Багдарин сможет это сделать. Носители
скрытой силы не могут ее сами использовать, но могут передать ее другому,
и не всегда по своей воле. Чтобы Багдарина обмануть, Чисимет сумел ее всю,
не расплескав и не рассеяв, передать Алеку, решив, что так будет лучше. Но
- и в этом теперь вся беда - Алек - человек из другого мира. И Чисимет не
может забрать у него свою теперь бывшую ношу. Не могу сделать этого и я,
ведь я всего лишь внук перворожденного эльфа, и дано мне немногое. Может
быть, это сумеют сделать Мудрые... Ты понимаешь, к чему я клоню?
Я понимаю и пытаюсь думать быстро и четко, но вместо мудрых мыслей в
голове вертится одна и та же фраза: "вот тебе и сходил за хлебушком", - а
Гиминас продолжает:
- Решай сам. Я не буду говорить, что судьба мира в твоих руках, но и
в твоих тоже. Решай!
Команда смотрит на меня, как будто я вдруг марсианином оказался или
павлином в курятнике. Я решаю не так уж и долго, и решения мои несложны; я
выдаю их в своей речи:
- А чего тут особо думать? На Земле меня никто по-настоящему не ждет,
ну кроме пожалуй рьяных журналистов, которые меня, может быть, не забыли,
и дорогого начальства, которое не забыло наверняка. А тут - поди фигово,
спаситель чуть ли не целой Европы. Светлые силы - так Светлые силы, может
быть, пригодиться сумею.
Серчо встает, руку мою хватает, но говорит совсем не то, что в глазах
светится:
- Кто же теперь у нас за рычагами-то сидеть будет?
Потом и другие тоже, по очереди за ту же руку держатся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
ведут по какой-то сложной маневренной траектории между сидящими у огней
группок: кто молчит, кто на непонятном языке беседует, смеются многие и
многие поют. Без инструментов поют, и все равно музыка слышна, и мелодии
такие, что даже сказать как, не знаю. Магнитофон пишет, но будут на нем
только куски, и я лишь вздыхаю, когда мы проходим мимо очередного хора.
Потом - окраина поляны. Под дубоподобным деревом сидит на каком-то
неуловимом выступе ствола этот самый верховный правитель. Если у степного
князя впечатление владетельности создавала одежда и корона, то сейчас
перед нами просто король, сам по себе. Провожатый свою миссию выполнил и
уходит - вот так номер. Это вразрез со всем предыдущим идет, неужели нам
так доверяют?
- Что ж, садитесь, - говорит король. - Я - Гиминас, нынешний
правитель эльфов Большого Длинного Леса, а вы кто?
Называем по очереди свои имена, и когда дошла до Чисимета очередь,
Гиминас долгим жестом приглаживает волосы и спрашивает:
- Чисимет - это не тот ли, который идет с Отдаленного Востока?
- Да, тот. - У Чисимета голос неприветливый, ничего хорошего не ждет.
- Я слышал про вас от своих лазутчиков у степных. Олонгар не так умен
и хитер, как любит казаться, и не сумел сохранить в тайне то, что узнал.
Я вставляю:
- Олонгар с Багдарином хотели забрать себе то, что Чисимет в
Средиземье несет!
- Да, они очень хотят этого. - Гиминас задумчиво проводит рукой перед
лицом. - Степные эльфы давно отравлены, и их властители тоже. Черный Враг
или кто-то из его союзников сумел заманить их в Мелкогорье и там начал
класть заклятия перерождения - нужны были силы для похода на восток. Но
потом его планы расстроились, и части племени удалось избежать
перерождения в орков, но и эльфами они быть уже перестали. Степные
сохранили наш облик, но потеряли легкость движения. Они сохранили смелость
мысли, но у них нет уже той силы и чистоты, с которой издревле жил наш
народ. Даже их властитель вынужден держать при себе придворного мага
Багдарина, странного народа и непонятной судьбы. Я подозреваю, что именно
он подбивает Олонгара стать силой, равной Силам Средних Земель - задача
бессмысленная и опасная.
Серчо очень вдумчиво добавляет:
- Вообще это ведь в любом развитии достаточно на руку Врагу. Может,
Багдарин - его марионетка?
- Не думаю, что он действует по его прямой указке, но их связь для
меня несомненна. Разговор продолжается, и Серчо рассказывает о цели нашего
похода, старательно намекая на то, что эльфы не могут не знать об упавшем
с неба железе с двумя людьми внутри. Это им и вправду известно, более
того, самолично Гиминас распорядился людей не трогать, но следить
внимательно. Затем некоторое время просто светская беседа, а потом Чисимет
просит разговора наедине. Оставляем его и идем обратно под нескончаемые
эльфийские песни. Я спать не хочу и поэтому просто сижу и гляжу, как Серчо
достукивается до вертолета.
У ребят все в порядке, связи с базой нет уже пятый день, и они очень
рады нас услышать. У них деловое предложение: с утреца подняться да
перелететь к нам - оставшегося в баках горючего хватит на те полторы сотни
километров, что остались между нами. Я, раз уж все равно не сплю, лезу на
поляну обратно и ищу кого-нибудь, кто может разрешить или запретить
посадку и вечную стоянку вертолета здесь. После небольшой прогулки
является некто, как я понимаю, комендант лагеря, и, вникнув в просьбу,
разражается звонким смехом:
- Только и всего-то? Конечно, можно! Принимайте свою стрекозу
железную, где хотите, и оставляйте как заблагорассудится - нам металл тоже
пригодится.
Снова в танк, и Серчо договаривается с летчиками. Ну вот, теперь
можно и на боковую, тем более спят уже все давно.
Утром - в девять часов поднялся и к умывальнику, приводить себя в
порядок - все же знаменательный день! На улице - красота. Поляна сверкает,
цветы, трава, деревья в округе, и почему-то никаких следов от кострищ.
Эльфов и след простыл, только пяток с копьями прогуливаются, но это не
конвой над нами надзорный, а просто милые соседи - такое восприятие у меня
организовалось. Вокруг - всеобщая помывка, кто во что горазд. Амгама аж
куртку скинул и в теньке, где еще роса есть, по траве катается, ну как
щенок, ей-богу. Все это умиротворение прерывает эльф, который зовет нас к
Гиминасу, у него к нам большой разговор.
Идем, по дороге одежду одергивая и болтая о всяких пустяках,
всяческие догадки строя, в чем дело. Гиминас сидит в той же позе на том же
дереве, увидев нас, делает жест - мол, рассаживайтесь, вон ветки есть,
горизонтально и низко над землею. Чисимет тут же рядом, как в воду
опущенный и вынуть забытый.
- Друзья, - говорит Гиминас, дождавшись, когда все усядутся и
устроятся, - я сейчас скажу вам то, что стыдно сказать вашему товарищу.
Когда Олонгар захватил его и Алека - ведь тебя Алеком зовут? - взгляд на
меня, - и призвал Багдарина, чтобы забрать себе Могущество Востока,
Чисимет испугался. Испугался, что Багдарин сможет это сделать. Носители
скрытой силы не могут ее сами использовать, но могут передать ее другому,
и не всегда по своей воле. Чтобы Багдарина обмануть, Чисимет сумел ее всю,
не расплескав и не рассеяв, передать Алеку, решив, что так будет лучше. Но
- и в этом теперь вся беда - Алек - человек из другого мира. И Чисимет не
может забрать у него свою теперь бывшую ношу. Не могу сделать этого и я,
ведь я всего лишь внук перворожденного эльфа, и дано мне немногое. Может
быть, это сумеют сделать Мудрые... Ты понимаешь, к чему я клоню?
Я понимаю и пытаюсь думать быстро и четко, но вместо мудрых мыслей в
голове вертится одна и та же фраза: "вот тебе и сходил за хлебушком", - а
Гиминас продолжает:
- Решай сам. Я не буду говорить, что судьба мира в твоих руках, но и
в твоих тоже. Решай!
Команда смотрит на меня, как будто я вдруг марсианином оказался или
павлином в курятнике. Я решаю не так уж и долго, и решения мои несложны; я
выдаю их в своей речи:
- А чего тут особо думать? На Земле меня никто по-настоящему не ждет,
ну кроме пожалуй рьяных журналистов, которые меня, может быть, не забыли,
и дорогого начальства, которое не забыло наверняка. А тут - поди фигово,
спаситель чуть ли не целой Европы. Светлые силы - так Светлые силы, может
быть, пригодиться сумею.
Серчо встает, руку мою хватает, но говорит совсем не то, что в глазах
светится:
- Кто же теперь у нас за рычагами-то сидеть будет?
Потом и другие тоже, по очереди за ту же руку держатся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110