По сути, все
женщины, если и не в его распоряжении, так, по крайней мере, доступны.
Надо только попросить. Если все, кто когда-либо жил на Земле, теперь
воскрешены на этой планете, она - лишь одна из многих миллиардов (из 36
миллиардов, если подсчеты Фригейта верны). Но что это именно так, пока еще
не было достоверно известно.
Чертовски плохо было то, что Алиса сейчас была одной-единственной на
целом свете. Он не может просто так подняться и уйти в темноту на поиски
другой женщины, потому что она и ребенок останутся без защиты. Алиса,
конечно же, не будет чувствовать себя в безопасности, находясь рядом с
Монатом и Каззом, и нельзя упрекать ее за это. Они были ужасающе
безобразны. И не может он доверить ее Фригейту - если он только вернется
этой ночью, в чем Бартон сомневался - потому что парень этот во многом был
для него непонятен и, похоже, еще не раскрыл все свои качества.
Оценив создавшееся положение, Бартон неожиданно рассмеялся. Он
подумал, что эти мысли он мог спокойно отложить на потом. Эта мысль в свою
очередь вызвала смех, и он не мог остановиться, пока Алиса не спросила,
все ли у него в порядке.
- Более, чем когда бы то ни было, - сказал он и повернулся к ней
спиной. Он запустил руку в свою чашу и извлек оттуда последний предмет.
Эта была маленькая плоская пластинка из похожего на кожу вещества.
Фригейт, перед тем как уйти, заметил, что их неизвестные благодетели,
должно быть, американцы. В противном случае, им и в голову бы не пришло
снабжать воскресших жевательной резинкой.
Потушив сигару о землю, Бартон засунул пластинку в рот.
- Вкус хотя и странный, но довольно приятный, - отметил он. - И
похоже, можно привыкнуть к ее употреблению.
Обратившись к женщине, он спросил:
- Пробовали ли вы эту сладкую конфетку, мисс?
- Мне хотелось, но я представила себе, что буду похожа на корову,
жующую жвачку.
- Забудьте о том, что вы были на Земле леди, - рассмеялся Бартон. -
Вы думаете, что у существ, располагающих могуществом воскресить вас,
настолько грубые и низкие вкусы?
Алиса слегка скривилась и сказала:
- Не знаю, что и подумать. А впрочем...
С этими словами она вытащила пластинку и решительно положила ее в
рот. Некоторое время они праздно жевали, глядя через костер друг на друга.
- Фригейт упомянул, что он знает вас, - сказал Бартон. - Вернее,
знает о вас. Кто же вы, простите мне мое любопытство?
- Между покойниками не может быть секретов, - ответила она
легкомысленно. - Так же как и среди бывших покойников.
Она была урожденной Алисой Лидделл и родилась 25 апреля 1852 года.
Бартон отметил, что ему тогда было уже тридцать лет.
...Она была одним из прямых потомков короля Эдуарда и его сына -
Иоанна Худого. Отец ее был директором колледжа Церкви Христовой в Оксфорде
и соавтором знаменитого греко-английского словаря ("Лидделл и Скотт",
отметил Бартон). У нее было счастливое детство, отличное образование, она
встречалась со многими знаменитостями того времени: Гладстоном, Метью
Арнольдом, принцем Уэльским, который был препоручен отцовской опеке на
время обучения в Оксфорде. Мужем ее был Реджинальд Джарвис Харгривс, и она
его очень любила. Он был "сельским джентльменом", любил охоту, рыбную
ловлю, игру в крикет, садоводство и чтение французских романов. У нее было
три сына, все офицеры, двое погибли в Великой Войне (во второй раз за этот
день Бартон слышал о Великой Войне).
Она все говорила и говорила, как будто выпила вина и оно развязало ей
язык. Или как будто она хотела возвести словесный барьер между собой и
Бартоном.
Она рассказывала о своем котенке, которого очень любила, когда была
ребенком, о могучих деревьях в лесном питомнике своего мужа, о том, как ее
отец, работая над словарем, всегда чихал ровно в двенадцать часов дня и
никто не знал почему... В возрасте восьмидесяти лет ей присудили Почетную
Грамоту одного из американских университетов, кажется, Колумбийского, за
ту важную роль, которую она сыграла в создании знаменитой книги мистера
Доджсона. (Алиса забыла упомянуть название, а Бартон, хотя и был
ненасытным читателем, не помнил ни одной книги этого писателя) <"Алиса в
стране чудес" Льюиса Кэрролла (псевдоним доктора Доджсона), профессора
математики одного из оксфордских колледжей>
- Это был самый великий день в моей жизни, - сказала Алиса. -
Несмотря... Впрочем, был и еще один. - Алиса мечтательно прикрыла глаза. -
Это было 4 июля 1862 года. Мне было тогда десять лет... На мне и на моих
сестренках были черные туфельки, белые ажурные носочки, белые ситцевые
платьица и шляпки с широкими полями.
Она то и дело вздрагивала, как будто внутри боролась сама с собой. И
чтобы не выдавать этого, стала говорить еще быстрее:
- Мистер Доджсон и мистер Дакворт несли корзины с провизией для
пикника... Мы уселись в лодку возле Фолли Бридж... На веслах сидел мистер
Дакворт. Капли воды, подобно стеклянным слезкам, падали с лопастей весел
на гладкое зеркало воды.
Последние слова Бартон услышал так, будто они обрушились на него. Он
удивленно посмотрел на Алису. Губы ее двигались с нормальной скоростью.
Теперь она не могла оторвать взгляда от Бартона, ее глаза, казалось,
высверливали в нем отверстия, ведущие куда-то за него, в глубины
пространства и времени. Руки были слегка приподняты, казалось, она была
чем-то изумлена и не могла ими шевельнуть.
Все звуки усилились. Он слышал дыхание девочки, биение ее сердца и
сердца Алисы, урчание ее кишечника и шелест ветерка в ветвях деревьев.
Откуда-то издалека донесся крик.
Он встал и прислушался. Что случилось? Почему так обострились
чувства? Почему он в состоянии слышать стук их сердец, а своего нет? Он
даже ощущал форму и шероховатость травы у себя под ногами. Он почти что
чувствовал, как отдельные молекулы воздуха с грохотом ударяются о его
тело.
Алиса тоже встала.
- Что происходит? - спросила она. Ее голос обрушился на него, словно
порыв ураганного ветра.
Он не ответил, пристально глядя на нее. Теперь, как ему показалось,
только теперь, по-настоящему, он рассмотрел ее тело.
Алиса подошла к нему, обмякла и закрыла глаза. На губах выступила
влага, и она, раскачиваясь из стороны в сторону, почти что пела:
- Ричард! О, Ричард!
Затем она остановилась. Глаза ее округлились, когда она
почувствовала, что объятия Бартона стали сильнее. А когда он наклонился и
попытался ее поцеловать, она с криком "Нет! Нет!" отпрянула от него и
скрылась во тьме среди деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
женщины, если и не в его распоряжении, так, по крайней мере, доступны.
Надо только попросить. Если все, кто когда-либо жил на Земле, теперь
воскрешены на этой планете, она - лишь одна из многих миллиардов (из 36
миллиардов, если подсчеты Фригейта верны). Но что это именно так, пока еще
не было достоверно известно.
Чертовски плохо было то, что Алиса сейчас была одной-единственной на
целом свете. Он не может просто так подняться и уйти в темноту на поиски
другой женщины, потому что она и ребенок останутся без защиты. Алиса,
конечно же, не будет чувствовать себя в безопасности, находясь рядом с
Монатом и Каззом, и нельзя упрекать ее за это. Они были ужасающе
безобразны. И не может он доверить ее Фригейту - если он только вернется
этой ночью, в чем Бартон сомневался - потому что парень этот во многом был
для него непонятен и, похоже, еще не раскрыл все свои качества.
Оценив создавшееся положение, Бартон неожиданно рассмеялся. Он
подумал, что эти мысли он мог спокойно отложить на потом. Эта мысль в свою
очередь вызвала смех, и он не мог остановиться, пока Алиса не спросила,
все ли у него в порядке.
- Более, чем когда бы то ни было, - сказал он и повернулся к ней
спиной. Он запустил руку в свою чашу и извлек оттуда последний предмет.
Эта была маленькая плоская пластинка из похожего на кожу вещества.
Фригейт, перед тем как уйти, заметил, что их неизвестные благодетели,
должно быть, американцы. В противном случае, им и в голову бы не пришло
снабжать воскресших жевательной резинкой.
Потушив сигару о землю, Бартон засунул пластинку в рот.
- Вкус хотя и странный, но довольно приятный, - отметил он. - И
похоже, можно привыкнуть к ее употреблению.
Обратившись к женщине, он спросил:
- Пробовали ли вы эту сладкую конфетку, мисс?
- Мне хотелось, но я представила себе, что буду похожа на корову,
жующую жвачку.
- Забудьте о том, что вы были на Земле леди, - рассмеялся Бартон. -
Вы думаете, что у существ, располагающих могуществом воскресить вас,
настолько грубые и низкие вкусы?
Алиса слегка скривилась и сказала:
- Не знаю, что и подумать. А впрочем...
С этими словами она вытащила пластинку и решительно положила ее в
рот. Некоторое время они праздно жевали, глядя через костер друг на друга.
- Фригейт упомянул, что он знает вас, - сказал Бартон. - Вернее,
знает о вас. Кто же вы, простите мне мое любопытство?
- Между покойниками не может быть секретов, - ответила она
легкомысленно. - Так же как и среди бывших покойников.
Она была урожденной Алисой Лидделл и родилась 25 апреля 1852 года.
Бартон отметил, что ему тогда было уже тридцать лет.
...Она была одним из прямых потомков короля Эдуарда и его сына -
Иоанна Худого. Отец ее был директором колледжа Церкви Христовой в Оксфорде
и соавтором знаменитого греко-английского словаря ("Лидделл и Скотт",
отметил Бартон). У нее было счастливое детство, отличное образование, она
встречалась со многими знаменитостями того времени: Гладстоном, Метью
Арнольдом, принцем Уэльским, который был препоручен отцовской опеке на
время обучения в Оксфорде. Мужем ее был Реджинальд Джарвис Харгривс, и она
его очень любила. Он был "сельским джентльменом", любил охоту, рыбную
ловлю, игру в крикет, садоводство и чтение французских романов. У нее было
три сына, все офицеры, двое погибли в Великой Войне (во второй раз за этот
день Бартон слышал о Великой Войне).
Она все говорила и говорила, как будто выпила вина и оно развязало ей
язык. Или как будто она хотела возвести словесный барьер между собой и
Бартоном.
Она рассказывала о своем котенке, которого очень любила, когда была
ребенком, о могучих деревьях в лесном питомнике своего мужа, о том, как ее
отец, работая над словарем, всегда чихал ровно в двенадцать часов дня и
никто не знал почему... В возрасте восьмидесяти лет ей присудили Почетную
Грамоту одного из американских университетов, кажется, Колумбийского, за
ту важную роль, которую она сыграла в создании знаменитой книги мистера
Доджсона. (Алиса забыла упомянуть название, а Бартон, хотя и был
ненасытным читателем, не помнил ни одной книги этого писателя) <"Алиса в
стране чудес" Льюиса Кэрролла (псевдоним доктора Доджсона), профессора
математики одного из оксфордских колледжей>
- Это был самый великий день в моей жизни, - сказала Алиса. -
Несмотря... Впрочем, был и еще один. - Алиса мечтательно прикрыла глаза. -
Это было 4 июля 1862 года. Мне было тогда десять лет... На мне и на моих
сестренках были черные туфельки, белые ажурные носочки, белые ситцевые
платьица и шляпки с широкими полями.
Она то и дело вздрагивала, как будто внутри боролась сама с собой. И
чтобы не выдавать этого, стала говорить еще быстрее:
- Мистер Доджсон и мистер Дакворт несли корзины с провизией для
пикника... Мы уселись в лодку возле Фолли Бридж... На веслах сидел мистер
Дакворт. Капли воды, подобно стеклянным слезкам, падали с лопастей весел
на гладкое зеркало воды.
Последние слова Бартон услышал так, будто они обрушились на него. Он
удивленно посмотрел на Алису. Губы ее двигались с нормальной скоростью.
Теперь она не могла оторвать взгляда от Бартона, ее глаза, казалось,
высверливали в нем отверстия, ведущие куда-то за него, в глубины
пространства и времени. Руки были слегка приподняты, казалось, она была
чем-то изумлена и не могла ими шевельнуть.
Все звуки усилились. Он слышал дыхание девочки, биение ее сердца и
сердца Алисы, урчание ее кишечника и шелест ветерка в ветвях деревьев.
Откуда-то издалека донесся крик.
Он встал и прислушался. Что случилось? Почему так обострились
чувства? Почему он в состоянии слышать стук их сердец, а своего нет? Он
даже ощущал форму и шероховатость травы у себя под ногами. Он почти что
чувствовал, как отдельные молекулы воздуха с грохотом ударяются о его
тело.
Алиса тоже встала.
- Что происходит? - спросила она. Ее голос обрушился на него, словно
порыв ураганного ветра.
Он не ответил, пристально глядя на нее. Теперь, как ему показалось,
только теперь, по-настоящему, он рассмотрел ее тело.
Алиса подошла к нему, обмякла и закрыла глаза. На губах выступила
влага, и она, раскачиваясь из стороны в сторону, почти что пела:
- Ричард! О, Ричард!
Затем она остановилась. Глаза ее округлились, когда она
почувствовала, что объятия Бартона стали сильнее. А когда он наклонился и
попытался ее поцеловать, она с криком "Нет! Нет!" отпрянула от него и
скрылась во тьме среди деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72