Геринг всхлипнул:
- Я... мне пришлось убраться оттуда. Я больше не был им нужен. Я
утратил свое влияние на них, проведя очень много времени в пьянстве,
курении марихуаны и жевании резинки. Они сказали, что я слишком
размягчился. Они убили бы меня или сделали рабом, если бы я вовремя не
удрал. Поэтому одной прекрасной ночью... на лодке... я благополучно смылся
и плыл по течению, пока не попал сюда. Я обменял часть своих запасов на
двухнедельное пребывание здесь, и вот из этого срока прошло три дня.
Бартон изумленно уставился на Геринга.
- Вы же знали, что случится, если злоупотреблять резинкой! - сказал
он. - Кошмары, галлюцинации, иллюзии. Полный моральный и физический износ.
Вы, должно быть, видели, что случалось с любителями этого наркотика?
- У меня и на Земле было пагубное пристрастие к морфию! - вскричал
Геринг. - Я боролся с этим злом, и, представьте себе, на какое-то время
мне удалось победить его. Затем, когда дела Третьего Рейха стали
ухудшаться - а мои собственные тоже становились все хуже и хуже - когда
Гитлер стал докучать мне, я снова пристрастился к наркотику. Но здесь,
когда я очнулся для новой жизни в молодом теле, когда казалось, что передо
мною вечность жизни и молодости, когда здесь не оказалось ни сурового Бога
на небесах, ни дьявола в аду, которые могли бы в чем-то остановить меня, я
подумал, что могу поступать, как мне заблагорассудится. Здесь я мог бы
стать даже более великим, чем фюрер там, на Земле! Эта маленькая страна,
где вы встретили меня, была для меня только началом! Я уже видел перед
собой Империю, простирающуюся на тысячи миль вверх и вниз по Реке, по
обоим берегам! У меня было бы в десятки раз больше подданных, чем Гитлер
даже мог мечтать!
Он снова заплакал, затем затих, чтобы опять выпить воды. После этого
он вытер губы тыльной стороной ладони и положил в рот еще кусочек жвачки.
Лицо его стало менее возбужденным; по мере того, как он жевал, на нем
проступало выражение блаженства.
- Меня преследовали кошмары, в которых вы всаживали копье мне в
живот. Когда я просыпался, мой живот болел так, будто кремень в самом деле
проткнул мои кишки. Поэтому я стал прибегать к резинке, чтобы избавиться
от боли и унижения. Сначала резинка помогала - я был Великим. Я был
Хозяином Мира - Гитлером, Наполеоном, Цезарем, Чингиз-ханом, Александром
Великим - одним человеком, объединившим все эти образы в единый
конгломерат. Я снова был командиром эскадрильи "Алая Смерть". Да, это были
счастливые деньки - во многих отношениях самые счастливые в моей жизни. Но
эйфория быстро уступила место омерзению. Я погружался в ад. Я видел себя,
обвинявшего себя же самого, а позади обвинителя миллион других. Но не
Герингов, а жертв "великого и славного героя", этого циничного безумца
Гитлера, которого я так боготворил. Во имя которого я совершил так много
преступлений.
- Вы признаете, что были преступником? - спросил Бартон. - Это уже
что-то новое по сравнению с тем, что вы мне раньше рассказывали. Тогда вы
говорили, что вас бы оправдали во всем, совершенном вами, и что вас
предали...
На мгновение он замолчал, осознав, что отвлекся от своего
первоначального намерения.
- То, что в вас пробудился призрак совести, довольно невероятно. Но,
возможно, это объясняется тем, что особенно озадачивает пуритан - почему
вместе с пищей чаши предлагают спиртное, марихуану и наркотическую жвачку.
По крайней мере, наркотическая жвачка, видимо, является даром, в котором
скрыта хитро замаскированная ловушка, опасная для злоупотребляющих этим
наркотиком.
Бартон приблизился к Герингу. Глаза немца были полузакрыты, челюсть
отвисла.
- Вы знаете, кто я. Я путешествую под чужим именем. У меня есть для
этого свои причины. Вы помните Спрюса, одного из ваших рабов? После того,
как вы были убиты, его разоблачили, причем совершенно случайно, как одного
из тех, кто каким-то образом воскресил из мертвых все человечество. Из
тех, кого мы стали называть этиками, от слова "этика", за неимением
лучшего названия. Геринг, вы слышите меня?
Немец кивнул.
- Спрюс покончил с собой, - продолжал Бартон, - прежде чем нам
удалось вытянуть из него все, что мы хотели узнать. Позже кто-то из его
соплеменников появился в нашей местности и на время усыпил всех, вероятно,
с помощью усыпляющего газа, намереваясь, очевидно, забрать меня в свою
штаб-квартиру. Но они промахнулись. Меня тогда не было на месте, я
путешествовал вверх по Реке. Когда же я вернулся, то сразу понял, что меня
ищут, и вот с тех пор я, если можно так сказать, нахожусь в бегах. Геринг,
вы поняли меня?
Бартон стал отчаянно шлепать по щекам бывшего рейхсмаршала. Через
некоторое время Геринг открыл глаза.
- Я слышал вас, Бартон, - прошептал немец. - Просто мне казалось, что
на все это не стоило отвечать. Все это такая чепуха! Вот если бы уплыть
отсюда куда-нибудь далеко-далеко...
- Молчите и слушайте, - зло прошипел Бартон. - У этиков повсюду есть
свои агенты, которые разыскивают меня. Поэтому я не могу позволить себе
оставить вас в живых. Вы понимаете это? Даже если бы вы были мне другом, я
все равно не смог бы вам довериться. Да вы теперь и не человек. Вы -
жвачное животное!
Геринг хихикнул, приблизился к Бартону и попытался обвить руками его
шею. Бартон оттолкнул немца так, что тот споткнулся о столик и еле
удержался от падения, вцепившись в его край.
- Это очень забавно, - усмехнулся немец. - В тот самый день, когда я
попал сюда, какой-то человек спросил у меня, не видел ли я вас. Он
подробно описал вас и назвал ваше имя. А я сказал ему, что когда-то очень
хорошо вас знал - даже слишком хорошо - и я надеюсь, что никогда больше с
вами не встречусь. Если только вы сами не окажетесь в моей власти. На что
тот человек сказал, чтобы я сразу же известил его, как только увижу вас. А
еще он сказал, что за это мне будет вознаграждение.
Бартон все понял. Не теряя зря времени, он бросился на Геринга и
схватил его обеими руками. Геринг завопил от боли.
- Что вы хотите? Еще раз убить меня? - прохрипел немец.
- Нет. Но только при одном условии. Мне нужно имя того человека,
который расспрашивал обо мне. Иначе...
- Давайте! Давайте, убивайте меня! - закричал Геринг. - Что из этого?
Я проснусь где-нибудь еще, в тысячах миль отсюда, уже вне вашей
досягаемости.
Бартон указал на коробку из бамбука, стоявшую в углу хижины,
догадываясь, что Геринг хранит в ней запас своей жвачки.
- Но вы же проснетесь без этого! Как вы сможете там добыть такое
количество этой дряни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72