На нем лежала моя
рукопись. Мистер Кощей поднял ее, выровнял по обрезу и положил обратно.
- А как идут дела в твоем собственном округе, Люцифер? Есть проблемы?
- Нет, сэр. Ну, обычные жалобы на работу кондиционеров... Ничего
такого, с чем бы я не справился сам.
- Ты хочешь править на Земле в это тысячелетие?
- Разве мой брат не предъявил на сей счет своих претензий?
- Яхве предъявил, да... Он уже провозгласил остановку времени... и
срыл все до основания. Но я не обязан разрешать ему начинать перестройку.
Ты хочешь получить Землю? Отвечай?
- Сэр, я предпочел бы работать с совершенно новым материалом.
- Ваша гильдия всегда предпочитает начинать с начала. Разумеется,
никто при этом не думает о расходах. Я мог бы передать тебе Гларун на
несколько циклов. Что скажешь?
Джерри с ответом не торопился.
- Я оставляю этот вопрос на усмотрение Председателя.
- И правильно делаешь, так и надо. Тогда мы обсудим его позже. Скажи,
а почему ты заинтересовался этим творением, принадлежащим твоему брату?
Должно быть, я задремал, потому что увидел щенков и котят, игравших
во дворе, чего уж никак не могло быть. Я слышал, как Джерри говорит:
- Мистер Председатель, почти все, что относится к человеческой
природе, - чудовищно, за исключением способности мужественно переносить
страдания и храбро умирать за то, что они любят и чему верят. Истинная
сущность предмета любви и предмета веры значения не имеет; значение имеет
лишь отвага и смелость. Это уникальные качества человека, возникшие
независимо от создателя человечества, который сам ничем подобным не
обладает, насколько я знаю, ибо является моим братом... и у меня таких
качеств тоже нет.
Вы спрашиваете, почему это животное и почему я? Я подобрал его на
обочине дороги, бездомного, и, забыв о своих собственных муках - слишком
тяжких даже для него! - он отдал все оставшиеся силы героической (и
бессмысленной) попытке спасти мою "душу", согласно тем канонам, в которых
он был взращен. То, что его попытка была изначально глупа и бесполезна,
ничего не значит: он трудился изо всех сил ради меня, веря, что я нахожусь
в страшной опасности. Теперь, когда ему плохо, я просто обязан отплатить
ему тем же.
Мистер Кощей опустил очки на нос и внимательно поглядел поверх оправы
на Люцифера.
- Ты не назвал причин, почему я должен вмешаться в действия местной
администрации.
- Сэр, разве в нашей гильдии не существует правила, которое требует
от Художников доброты в обращении с существами, обладающими свободой воли?
- Нет.
Джерри выглядел совершенно обескураженным.
- Сэр, должно быть, я плохо усвоил то, чему меня учили.
- Да, полагаю, что так. Есть лишь принцип артистизма - а вовсе не
закон, - что с творениями, обладающими свободой воли, следует обращаться
соответственно. Но требовать доброты - значит ограничивать ту степень
свободы Художника, ради которой свобода воли вкладывается в эти творения.
Без возможности возникновения трагических коллизий личности, порожденные
нашим актом творения, будут всего лишь големами.
- Сэр, я полагаю, что понял вас. Но не будет ли Председатель так добр
и не разъяснит ли, в чем смысл соответствующего обращения с творениями?
- Тут нет ничего сложного, Люцифер. Для творения, которое действует в
пределах своих возможностей, правила, которыми ему надлежит
руководствоваться, должны быть либо известными заранее, либо такими,
которые можно определить методом проб и ошибок, с условием, что ошибки не
будут иметь фатальных последствий для личности. Короче, творение должно
получить возможность учиться на собственных ошибках и обогащаться опытом.
- Сэр, именно в этом и заключается суть моей жалобы на брата.
Взгляните на рукопись, которая лежит перед вами. Яхве положил в ловушку
приманку и тем соблазнил это творение принять участие в соревновании,
выиграть которое оно просто не могло, а затем объявил игру оконченной и
отобрал у него выигранный приз. И хотя это крайний случай, однако он
типичен для обращения Яхве со своими творениями. Игры Яхве таковы, что его
творения практически никогда не могут выиграть. В течение шести тысяч лет
я получаю тех, кто проиграл... и многие из них прибывают в ад в
кататоническом состоянии от ужаса - ужаса передо мной, перед вечностью
предстоящих мучений и пыток. Они не в состоянии понять, что им лгали. Моим
терапевтам крайне трудно переориентировать этих несчастных олухов. А это
уже совсем не смешно.
Казалось, мистер Кощей не слушал. Он откинулся на спинку старого
деревянного кресла, которое громко скрипнуло, - да, я знаю, что и скрип он
извлек из моих воспоминании, - и снова бросил взгляд на мою рукопись. Он
почесал лысину, окаймленную седой порослью, и издал раздраженный звук -
полусвист-полугудение. И это тоже было заимствовано из моей памяти о
докторе Симмонсе, хотя и представлялось чем-то совершенно реальным.
- А это творение-женщина - та, что служила приманкой, - она тоже
обладает свободной волей?
- На мой взгляд - да, мистер Председатель.
(Боже мой, Джерри, неужели же ты не знаешь?)
- Тогда думаю, можно предположить, что это творение не удовлетворится
заменой чем-то похожим. - Он снова погудел, а потом присвистнул сквозь
зубы. - Стало быть, придется копнуть глубже.
Кабинет мистера Кощея и так показался мне совсем небольшим. Теперь же
присутствующих стало больше: еще один ангел, очень похожий на Джерри, но
старше и со спесивым выражением лица, столь противоположным заразительной
жизнерадостности Джерри; еще какой-то пожилой тип в длинном пальто и
широкополой шляпе, с повязкой на одном глазу и с вороном на плече; и еще -
кто бы вы думали? - Сэм Крумпакер, жулик из Далласа, будь проклято его
нахальство! За спиной Сэма маячили еще три мужика - ребята весьма
откормленные и все смутно знакомые мне. Я догадывался, что когда-то имел с
ними дело.
И тут я вспомнил. Это у них я выиграл по сотне (или по тысяче
долларов) в том совершенно идиотском пари.
Я снова пригляделся к Крумпакеру и разозлился больше, чем когда-либо.
Этот тип напялил на себя мое лицо!
Я повернулся к Джерри и громко прошептал:
- Видишь вон того парня? Того, который...
- Заткнись!
- Но...
- Молчи и слушай!
Говорил брат Джерри:
- И кто же тут жалуется?! Или вы хотите, чтоб я проводил такие
испытания в образе Христа? Да сам факт, что некоторые из них способны
вынести такое, показывает, что тут нет ничего особенного: семь целых и
одна десятая процента в последней серии, если не считать големов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
рукопись. Мистер Кощей поднял ее, выровнял по обрезу и положил обратно.
- А как идут дела в твоем собственном округе, Люцифер? Есть проблемы?
- Нет, сэр. Ну, обычные жалобы на работу кондиционеров... Ничего
такого, с чем бы я не справился сам.
- Ты хочешь править на Земле в это тысячелетие?
- Разве мой брат не предъявил на сей счет своих претензий?
- Яхве предъявил, да... Он уже провозгласил остановку времени... и
срыл все до основания. Но я не обязан разрешать ему начинать перестройку.
Ты хочешь получить Землю? Отвечай?
- Сэр, я предпочел бы работать с совершенно новым материалом.
- Ваша гильдия всегда предпочитает начинать с начала. Разумеется,
никто при этом не думает о расходах. Я мог бы передать тебе Гларун на
несколько циклов. Что скажешь?
Джерри с ответом не торопился.
- Я оставляю этот вопрос на усмотрение Председателя.
- И правильно делаешь, так и надо. Тогда мы обсудим его позже. Скажи,
а почему ты заинтересовался этим творением, принадлежащим твоему брату?
Должно быть, я задремал, потому что увидел щенков и котят, игравших
во дворе, чего уж никак не могло быть. Я слышал, как Джерри говорит:
- Мистер Председатель, почти все, что относится к человеческой
природе, - чудовищно, за исключением способности мужественно переносить
страдания и храбро умирать за то, что они любят и чему верят. Истинная
сущность предмета любви и предмета веры значения не имеет; значение имеет
лишь отвага и смелость. Это уникальные качества человека, возникшие
независимо от создателя человечества, который сам ничем подобным не
обладает, насколько я знаю, ибо является моим братом... и у меня таких
качеств тоже нет.
Вы спрашиваете, почему это животное и почему я? Я подобрал его на
обочине дороги, бездомного, и, забыв о своих собственных муках - слишком
тяжких даже для него! - он отдал все оставшиеся силы героической (и
бессмысленной) попытке спасти мою "душу", согласно тем канонам, в которых
он был взращен. То, что его попытка была изначально глупа и бесполезна,
ничего не значит: он трудился изо всех сил ради меня, веря, что я нахожусь
в страшной опасности. Теперь, когда ему плохо, я просто обязан отплатить
ему тем же.
Мистер Кощей опустил очки на нос и внимательно поглядел поверх оправы
на Люцифера.
- Ты не назвал причин, почему я должен вмешаться в действия местной
администрации.
- Сэр, разве в нашей гильдии не существует правила, которое требует
от Художников доброты в обращении с существами, обладающими свободой воли?
- Нет.
Джерри выглядел совершенно обескураженным.
- Сэр, должно быть, я плохо усвоил то, чему меня учили.
- Да, полагаю, что так. Есть лишь принцип артистизма - а вовсе не
закон, - что с творениями, обладающими свободой воли, следует обращаться
соответственно. Но требовать доброты - значит ограничивать ту степень
свободы Художника, ради которой свобода воли вкладывается в эти творения.
Без возможности возникновения трагических коллизий личности, порожденные
нашим актом творения, будут всего лишь големами.
- Сэр, я полагаю, что понял вас. Но не будет ли Председатель так добр
и не разъяснит ли, в чем смысл соответствующего обращения с творениями?
- Тут нет ничего сложного, Люцифер. Для творения, которое действует в
пределах своих возможностей, правила, которыми ему надлежит
руководствоваться, должны быть либо известными заранее, либо такими,
которые можно определить методом проб и ошибок, с условием, что ошибки не
будут иметь фатальных последствий для личности. Короче, творение должно
получить возможность учиться на собственных ошибках и обогащаться опытом.
- Сэр, именно в этом и заключается суть моей жалобы на брата.
Взгляните на рукопись, которая лежит перед вами. Яхве положил в ловушку
приманку и тем соблазнил это творение принять участие в соревновании,
выиграть которое оно просто не могло, а затем объявил игру оконченной и
отобрал у него выигранный приз. И хотя это крайний случай, однако он
типичен для обращения Яхве со своими творениями. Игры Яхве таковы, что его
творения практически никогда не могут выиграть. В течение шести тысяч лет
я получаю тех, кто проиграл... и многие из них прибывают в ад в
кататоническом состоянии от ужаса - ужаса передо мной, перед вечностью
предстоящих мучений и пыток. Они не в состоянии понять, что им лгали. Моим
терапевтам крайне трудно переориентировать этих несчастных олухов. А это
уже совсем не смешно.
Казалось, мистер Кощей не слушал. Он откинулся на спинку старого
деревянного кресла, которое громко скрипнуло, - да, я знаю, что и скрип он
извлек из моих воспоминании, - и снова бросил взгляд на мою рукопись. Он
почесал лысину, окаймленную седой порослью, и издал раздраженный звук -
полусвист-полугудение. И это тоже было заимствовано из моей памяти о
докторе Симмонсе, хотя и представлялось чем-то совершенно реальным.
- А это творение-женщина - та, что служила приманкой, - она тоже
обладает свободной волей?
- На мой взгляд - да, мистер Председатель.
(Боже мой, Джерри, неужели же ты не знаешь?)
- Тогда думаю, можно предположить, что это творение не удовлетворится
заменой чем-то похожим. - Он снова погудел, а потом присвистнул сквозь
зубы. - Стало быть, придется копнуть глубже.
Кабинет мистера Кощея и так показался мне совсем небольшим. Теперь же
присутствующих стало больше: еще один ангел, очень похожий на Джерри, но
старше и со спесивым выражением лица, столь противоположным заразительной
жизнерадостности Джерри; еще какой-то пожилой тип в длинном пальто и
широкополой шляпе, с повязкой на одном глазу и с вороном на плече; и еще -
кто бы вы думали? - Сэм Крумпакер, жулик из Далласа, будь проклято его
нахальство! За спиной Сэма маячили еще три мужика - ребята весьма
откормленные и все смутно знакомые мне. Я догадывался, что когда-то имел с
ними дело.
И тут я вспомнил. Это у них я выиграл по сотне (или по тысяче
долларов) в том совершенно идиотском пари.
Я снова пригляделся к Крумпакеру и разозлился больше, чем когда-либо.
Этот тип напялил на себя мое лицо!
Я повернулся к Джерри и громко прошептал:
- Видишь вон того парня? Того, который...
- Заткнись!
- Но...
- Молчи и слушай!
Говорил брат Джерри:
- И кто же тут жалуется?! Или вы хотите, чтоб я проводил такие
испытания в образе Христа? Да сам факт, что некоторые из них способны
вынести такое, показывает, что тут нет ничего особенного: семь целых и
одна десятая процента в последней серии, если не считать големов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115