неужели потащат назад за
тридевять земель, хоть в тот же Сингапур?
Защитой от вторжения представлялась акция-месть, расправа; показать
вовремя клыки ох, как важно, первостатейно, упустишь миг и навалятся:
успех рождает успех, неудача тянет неудачу.
Чорк без труда развлекал Фердуеву, сыпал смешным, ерничал, вставляя
блатное и матерное.
Классно плетет, восторгался не слишком речистый Ремиз. Щупает
хозяйку, не сомневался проницательный Шурф.
Мисс Кривой Рог приуныла, появление Чорка лишило ее внимания Шурфа и
подчеркнуло всю незначительность длинноногой девушки на фоне
могущественных особей породы Фердуевой и Чорка.
Помреж еще несколько раз мелькнул в толпе и скрылся. До второго
отделения, до восьми вечера оставалось пять часов, тягучих и ничем не
заполняемых. Чорк исчез также внезапно, как и явился. Шурф оживился,
предложил сгонять в шашлычную на выставку достижений. Фердуева долго
обдумывала предложение - на самом деле прислушивалась, утихнет ли тошнота
или разгуляется - и, решив, что, похоже, отпускает, милостиво согласилась.
Шурф вмиг домчал до шашлычной, миновав закрытый для общего
пользования служебный въезд. Охраняла въезда только заикнулся о пропуске,
как Шурф расплылся в улыбке:
- А как же! Вот он, родимый! - и сунул в карман застиранной до
серости робы купюру.
В шашлычную ворвались оперативной группой, прибывшей на задержание:
за всеми столами замерли, наблюдая за редкими птицами - из
противоположного конца зала, сгибаясь заранее, рванул мэтр, тут же усадил
прибывших за лучший стол, и только тогда Шурф заметил, что по-соседству
расположился Помреж. Аппетит сразу пропал. Фердуева поморщилась: чему
быть, того не миновать. И будто давным-давно не видела Ваську поощрила
улыбкой:
- Привет, Вась! Не ожидала тут...
Помреж, не отрывая зада от стула, царапая гнутыми ножками по полу,
прополз через проход в полтора-два метра, глянул на Шурфа и, не имея сил к
обычной баталии, предложил:
- Давай сегодня понейтралим, вроде соглашения о прекращении огня.
Шурф испытал облегчение, хоть пожрать удастся без напряга, но
одобрение продал не сразу, потянул время, прежде чем кивнул:
- Заметано.
Фердуева расценила молниеносность успешных переговоров, как знак
уважения к себе. Значит, еще числятся силенки за ней, значит, не так
скверны, непоправимы дела, стало веселее. Велела заказать французского
коньяка, по-матерински развеяла опасения прикованных к рулю Мишки и
Помрежа:
- Сто раз выветрится до вечера.
Володька Ремиз впервые за последний час подал голос.
- Тут везде до самого Садового моя зона, все схвачено. Нет проблем.
Шурф потрепал коллегу по загривку.
- Мясо, господа, в стране победившего социализма творит чудеса. Вот
наблюдаю третьего дня по своему шарпуньке передачу про таинственное. Кто
что насквозь видит, как домовые перестукиваются с жильцами и прочее.
Разве, размышляю, это чудеса? Вот с куском доброго мясца можно сквозь
каменную стену пройти, вот что поражает. Или взять уважение толковых
людей, хирургов там всяких, дельных физиков, тех же композиторов,
художников, творцов одним словом. Вообще, творец от торгаша рыло воротит,
но жена-то ему плешь грызет ежевечерне: вокруг творцов околачивается
народу пруд-пруди, а мяском никто не побалует. Хочу мяса человеческого! -
Шурф хохотнул. - Не извольте беспокоиться, не человечьего, а то получилось
нескладно, каламбур... - Мишка разлил коньяк, приподнял рюмку. - Дак и
забыл, господа, о чем это бишь я растекался словом по древу. Эклер!
Склероз! Старость подбирается по-пластунски, а потом, сразу хвать! И
вскочит на закорки.
Фердуевой надоело.
- Миш, ты про чудо бухтел.
Шурф сразу ухватил нить предшествующего разговора.
- Выпьем, господа, за чудо. Без чуда, доложу я вам, никакого понта
нет небо коптить, а с чудом - с превеликим плезиром, - опрокинул рюмку,
крякнул, вонзил крепкие, напоминающие зерна кукурузы к низу початка зубы в
истекающий соком кус баранины.
Фердуева отставила рюмку: бухать зачастила в последние дни, надо
тормознуть, самочувствие не то, да и настроение муторное.
Вторжение! Не отпускала тревога. Вторжение! Им что, жрут, пьют,
хозяйка озаботится, у нее в запасе всегда есть отходные варианты, связи,
люди... все образуется, и раньше случались лихие времена да придирки
дурных людей, где они все, недоброжелатели? Кто коротает несладкие годы на
химии, кто смирился, урвав на воле не жирную, но верную пайку, кого Бог
призвал не в силах терпеть более издевательств отдельных индивидов над
собственными организмами, прокуренными и пропитыми до дыр в шкуре.
Фердуева вяло ковыряла мясо, рассматривала девицу: молодая,
веселится, не смекает, что изнанку-то жизни еще не видела, не нюхнула.
Шурф убоялся, что Ремиз или Помреж ненароком перехватят мисс Кривой
Рог, принялся опаивать южную даму, изредка прижимая, поцеловывая
по-братски, то в волосы над ухом, то в розовую мочку. Смущается, краснеет,
отменный признак, не лярва, еще мужики не отковали стальную несгибаемость,
не приучили царствовать в любых застольях при таких-то ногах.
Фердуева склонилась к Шурфу, глаза бритвенно сощурились.
- В субботу в баню поедешь?
Мишка приобнял мисс Кривой Рог, давая понять, что вот
властелительница его дум все решит.
- Я сегодня вечером улетаю, - девушка смутилась, будто обильный обед
напрочь исключал возможность внезапного отлета. Шурф показно погрустнел: и
слава Богу, что улетаешь, крошка, не то возись с тобой, показывай столицу,
обхаживай, лепечи умильное, утомительно, вот те крест.
- В баню поедешь? - Фердуева различила на шее Помрежа предательские
подтеки красноты от неуемных целований, злость на всех мужиков шибанула
разом, захватила до задышки, прилила теплом, жарко проступив капельками
пота у корней волос.
Шурф мгновенно оценивал перепады настроений хозяйки, посерьезнел,
отложил вилку.
- Поеду.
- С кем? - Фердуева в упор расстреливала провинциалку: думаешь,
прелесть моя, ему париться не с кем? Такие мужики в простое не застревают,
в осадок не выпадают. Мясо! Слыхала? Мясо есть чудо, чудо есть мясо, а
связующее звено меж чудом и мясом Мишка Шурф и дружок Володька Ремиз. Что
ж по-твоему, такими редкостными представителями мужской породы некому
заинтересоваться?
- С Акулеттой, - Мишка не таился, все свои.
- Напомни еще раз Светке Приманке, чтоб штуку привезла не дачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
тридевять земель, хоть в тот же Сингапур?
Защитой от вторжения представлялась акция-месть, расправа; показать
вовремя клыки ох, как важно, первостатейно, упустишь миг и навалятся:
успех рождает успех, неудача тянет неудачу.
Чорк без труда развлекал Фердуеву, сыпал смешным, ерничал, вставляя
блатное и матерное.
Классно плетет, восторгался не слишком речистый Ремиз. Щупает
хозяйку, не сомневался проницательный Шурф.
Мисс Кривой Рог приуныла, появление Чорка лишило ее внимания Шурфа и
подчеркнуло всю незначительность длинноногой девушки на фоне
могущественных особей породы Фердуевой и Чорка.
Помреж еще несколько раз мелькнул в толпе и скрылся. До второго
отделения, до восьми вечера оставалось пять часов, тягучих и ничем не
заполняемых. Чорк исчез также внезапно, как и явился. Шурф оживился,
предложил сгонять в шашлычную на выставку достижений. Фердуева долго
обдумывала предложение - на самом деле прислушивалась, утихнет ли тошнота
или разгуляется - и, решив, что, похоже, отпускает, милостиво согласилась.
Шурф вмиг домчал до шашлычной, миновав закрытый для общего
пользования служебный въезд. Охраняла въезда только заикнулся о пропуске,
как Шурф расплылся в улыбке:
- А как же! Вот он, родимый! - и сунул в карман застиранной до
серости робы купюру.
В шашлычную ворвались оперативной группой, прибывшей на задержание:
за всеми столами замерли, наблюдая за редкими птицами - из
противоположного конца зала, сгибаясь заранее, рванул мэтр, тут же усадил
прибывших за лучший стол, и только тогда Шурф заметил, что по-соседству
расположился Помреж. Аппетит сразу пропал. Фердуева поморщилась: чему
быть, того не миновать. И будто давным-давно не видела Ваську поощрила
улыбкой:
- Привет, Вась! Не ожидала тут...
Помреж, не отрывая зада от стула, царапая гнутыми ножками по полу,
прополз через проход в полтора-два метра, глянул на Шурфа и, не имея сил к
обычной баталии, предложил:
- Давай сегодня понейтралим, вроде соглашения о прекращении огня.
Шурф испытал облегчение, хоть пожрать удастся без напряга, но
одобрение продал не сразу, потянул время, прежде чем кивнул:
- Заметано.
Фердуева расценила молниеносность успешных переговоров, как знак
уважения к себе. Значит, еще числятся силенки за ней, значит, не так
скверны, непоправимы дела, стало веселее. Велела заказать французского
коньяка, по-матерински развеяла опасения прикованных к рулю Мишки и
Помрежа:
- Сто раз выветрится до вечера.
Володька Ремиз впервые за последний час подал голос.
- Тут везде до самого Садового моя зона, все схвачено. Нет проблем.
Шурф потрепал коллегу по загривку.
- Мясо, господа, в стране победившего социализма творит чудеса. Вот
наблюдаю третьего дня по своему шарпуньке передачу про таинственное. Кто
что насквозь видит, как домовые перестукиваются с жильцами и прочее.
Разве, размышляю, это чудеса? Вот с куском доброго мясца можно сквозь
каменную стену пройти, вот что поражает. Или взять уважение толковых
людей, хирургов там всяких, дельных физиков, тех же композиторов,
художников, творцов одним словом. Вообще, творец от торгаша рыло воротит,
но жена-то ему плешь грызет ежевечерне: вокруг творцов околачивается
народу пруд-пруди, а мяском никто не побалует. Хочу мяса человеческого! -
Шурф хохотнул. - Не извольте беспокоиться, не человечьего, а то получилось
нескладно, каламбур... - Мишка разлил коньяк, приподнял рюмку. - Дак и
забыл, господа, о чем это бишь я растекался словом по древу. Эклер!
Склероз! Старость подбирается по-пластунски, а потом, сразу хвать! И
вскочит на закорки.
Фердуевой надоело.
- Миш, ты про чудо бухтел.
Шурф сразу ухватил нить предшествующего разговора.
- Выпьем, господа, за чудо. Без чуда, доложу я вам, никакого понта
нет небо коптить, а с чудом - с превеликим плезиром, - опрокинул рюмку,
крякнул, вонзил крепкие, напоминающие зерна кукурузы к низу початка зубы в
истекающий соком кус баранины.
Фердуева отставила рюмку: бухать зачастила в последние дни, надо
тормознуть, самочувствие не то, да и настроение муторное.
Вторжение! Не отпускала тревога. Вторжение! Им что, жрут, пьют,
хозяйка озаботится, у нее в запасе всегда есть отходные варианты, связи,
люди... все образуется, и раньше случались лихие времена да придирки
дурных людей, где они все, недоброжелатели? Кто коротает несладкие годы на
химии, кто смирился, урвав на воле не жирную, но верную пайку, кого Бог
призвал не в силах терпеть более издевательств отдельных индивидов над
собственными организмами, прокуренными и пропитыми до дыр в шкуре.
Фердуева вяло ковыряла мясо, рассматривала девицу: молодая,
веселится, не смекает, что изнанку-то жизни еще не видела, не нюхнула.
Шурф убоялся, что Ремиз или Помреж ненароком перехватят мисс Кривой
Рог, принялся опаивать южную даму, изредка прижимая, поцеловывая
по-братски, то в волосы над ухом, то в розовую мочку. Смущается, краснеет,
отменный признак, не лярва, еще мужики не отковали стальную несгибаемость,
не приучили царствовать в любых застольях при таких-то ногах.
Фердуева склонилась к Шурфу, глаза бритвенно сощурились.
- В субботу в баню поедешь?
Мишка приобнял мисс Кривой Рог, давая понять, что вот
властелительница его дум все решит.
- Я сегодня вечером улетаю, - девушка смутилась, будто обильный обед
напрочь исключал возможность внезапного отлета. Шурф показно погрустнел: и
слава Богу, что улетаешь, крошка, не то возись с тобой, показывай столицу,
обхаживай, лепечи умильное, утомительно, вот те крест.
- В баню поедешь? - Фердуева различила на шее Помрежа предательские
подтеки красноты от неуемных целований, злость на всех мужиков шибанула
разом, захватила до задышки, прилила теплом, жарко проступив капельками
пота у корней волос.
Шурф мгновенно оценивал перепады настроений хозяйки, посерьезнел,
отложил вилку.
- Поеду.
- С кем? - Фердуева в упор расстреливала провинциалку: думаешь,
прелесть моя, ему париться не с кем? Такие мужики в простое не застревают,
в осадок не выпадают. Мясо! Слыхала? Мясо есть чудо, чудо есть мясо, а
связующее звено меж чудом и мясом Мишка Шурф и дружок Володька Ремиз. Что
ж по-твоему, такими редкостными представителями мужской породы некому
заинтересоваться?
- С Акулеттой, - Мишка не таился, все свои.
- Напомни еще раз Светке Приманке, чтоб штуку привезла не дачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95