Он по-прежнему говорил с наигранной веселостью, но теперь она несколько поблекла. Все хорошее, подумал я, даже веселье гаснет и вянет в присутствии Антоновича. – Камерон – это человек, который…
– Я знаю, кто это такой, – перебил Антонович. – Лучше скажи, почему Эверет считает, что ею можно воспользоваться ?
– Позвольте напомнить, что я не приз в лотерее, – встряла Тера.
Она попыталась испепелить взглядом и меня, и Антоновича сотоварищи, причем наиболее обжигающего взора удостоился я. Вообще-то ее вполне можно было понять, ведь если бы я несколько минут назад не обнародовал ее имя в своем блестящем выступлении, барышня сейчас была бы одним из безвестных пленников в гостинице.
Я откашлялся.
Если позволите объяснить…
– Молчать, – оборвал меня Антонович.
Он не повысил голоса, даже не взглянул на меня – его взгляд был прикован к Тере. Но мне будто кляп в рот сунули, моя попытка вмешаться пресеклась в зародыше. Само присутствие этого человека, сила и злоба, которые таились под его бесстрастным обличьем, подавляли почти физически, точно так же как его голос, лицо или дорогой костюм. Впервые в жизни я по-настоящему понял, как Антоновичу удалось создать такую огромную, всеохватывающую преступную империю.
Но Теру оказалось не так просто задавить авторитетом.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такой, – продолжала она, когда все благоговейно заткнулись, – но если вы думаете, что я представляю для вас какую-то ценность, вы глубоко заблуждаетесь.
– Вряд ли, – спокойно возразил Антонович. – Твой отец – единственный оставшийся на свободе из тех, кто работал с этим кораблем и изучал его. Ты – приманка, которая заставит его вылезти из норы.
– Если вы так думаете, вы еще глупее, чем кажетесь, – хмыкнула Тера без малейшего уважения к чувствам собеседника.
Я увидел, как с другой стороны нашего маленького кружка поморщились братец Джон и Эверет, а Пакс и Пикс на плечах Иксиля слегка вздрогнули. Просто никто не смеет так разговаривать с Антоновичем.
– Мой отец прекрасно знает, какое значение имеет этот корабль для человечества, – продолжала барышня. – И он никогда не позволяет, чтобы его личные интересы препятствовали важным делам. Он ни за что не станет делиться информацией об «Икаре» с таким человеком, как вы. Тем более – если вы станете угрожать ему.
– Даже чтобы спасти жизнь своей дочери? – спросил Антонович тоном «позвольте усомниться».
– Даже в этом случае, – безразлично ответила Тера. Она величественно, даже надменно выпрямилась, и горделивая поза помогла ей на мгновение скрыть боязнь и неуверенность. Наверное, вот так же презрительно, без капли страха настоящие монархи древности взирали на восставших крестьян. И с тем же результатом.
– Жаль, – с легким сожалением сказал Антонович. – В таком случае ты для меня вообще ничего не стоишь.
Он взглянул на охранника, стоящего позади и справа от меня, и махнул дряблой, старческой рукой.
И внезапно ствол, что упирался мне в спину, исчез, краем глаза я заметил, как громила поднимает пистолет и целится прямо в лицо Тере.
Не знаю, почему я сделал то, что сделал. Антонович блефовал, и я знал, что он блефует. Он бы никогда не стал убивать потенциального заложника, бесполезность которого еще не доказана, даже если бы жертва осмелилась плюнуть ему в лицо, как это сделала Тера. Я знал, что это лишь красочное представление, и, если бы у меня была хоть доля секунды на раздумья, я бы сообразил, что своими действиями лишь играю на руку преступникам.
Но я обещал Камерону, что присмотрю за его дочерью, и мои рефлексы сработали сами по себе. Я толкнул стрелка под руку, развернулся на правом каблуке и правым же локтем ударил его в солнечное сплетение, одновременно стараясь левой ухватить пистолет.
В этот миг я был как никогда близок к провалу. Локоть мой врезался в непрошибаемую пластину бронежилета противника, попытка выхватить оружие окончилась полной неудачей – громила успел отдернуть пистолет. Пока я пытался восстановить равновесие, он сделал широкий шаг назад и уставился на меня с брезгливым интересом, как на новый подвид насекомых. Хорошо еще, что в результате всех этих манипуляций я не шмякнулся носом в пол – тогда бы действительно был полный провал.
Я внутренне сжался, ожидая, что сейчас меня накроет град выстрелов и страшная боль. И опять мои рефлексы оказались неуместны.
– Интересно, – раздался в напряженной тишине равнодушный голос Антоновича. – Ты был прав, Риланд. Он действительно рвется в герои, верно?
– И к тому же, по-видимому, питает теплые чувства к мисс Камерон, – поддакнул братец Джон.
Он откровенно торжествовал, хотя оставалось только догадываться, чему ж он так радуется – моему провалу или своей проницательности.
– Чувства, которые я к ней питаю, вам все равно не понять, – проворчал я, не сдержавшись. Все-таки я только что публично опростоволосился. – Например, верность. Или простое человеческое сопереживание. Вы похожи на людей меньше, чем большинство знакомых мне представителей иных разумных рас.
Братец Джон разом перестал сиять, как сверхновая, лицо его обезобразила злоба.
– Слушай, Маккелл…
– Довольно, – перебил его Антонович, разглядывая меня с тем же брезгливым интересом, что и его телохранитель. – Несмотря на недостатки воспитания, ясно одно: Маккелл не хочет, чтобы леди причинили вред. – Он слегка приподнял брови. – Это ведь ясно, правда?
Я взглянул на Теру. Ее глаза все еще лихорадочно блестели, остатки решимости не покинули ее, но барышня заметно побледнела. Аура смерти и зла, окружавшая Антоновича, начала угнетающе действовать и на нее.
– На что это вы намекаете? – спросил я, предпринимая последнюю, отчаянную попытку сблефовать.
Мог бы и не утруждать себя.
– Не строй из себя дурачка, Маккелл, – пожурил меня Антонович. – Это тебе не идет. Ты снимешь блокировки, которые поставил на системы «Икара»? Или моим людям отвести мисс Камерон в машинное отделение?
Я вдруг почувствовал, что на корабле ощутимо похолодало.
– У меня есть встречное предложение, – сказал я. У меня почему-то стал заплетаться язык. Должно быть, присутствие Антоновича стало сказываться и на моем состоянии. – Если вы отпустите меня, Иксиля и Теру, отпустите восвояси, целыми и невредимыми, я разблокирую корабль, а еще – предоставлю вам кое-что намного более ценное, чем мы трое, вместе взятые.
– Он грузит нам вакуум, – сказал братец Джон, – Ему нечего предложить, чтобы торговаться.
– Еще как есть, – сказал я. – Арно Камерон.
– Ты можешь сказать, где он находится? – спросил Антонович.
– Я могу сделать даже больше, – сказал я, стараясь не обращать внимания на то, как исказилось от ужаса лицо Теры. – Я могу доставить его сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Я знаю, кто это такой, – перебил Антонович. – Лучше скажи, почему Эверет считает, что ею можно воспользоваться ?
– Позвольте напомнить, что я не приз в лотерее, – встряла Тера.
Она попыталась испепелить взглядом и меня, и Антоновича сотоварищи, причем наиболее обжигающего взора удостоился я. Вообще-то ее вполне можно было понять, ведь если бы я несколько минут назад не обнародовал ее имя в своем блестящем выступлении, барышня сейчас была бы одним из безвестных пленников в гостинице.
Я откашлялся.
Если позволите объяснить…
– Молчать, – оборвал меня Антонович.
Он не повысил голоса, даже не взглянул на меня – его взгляд был прикован к Тере. Но мне будто кляп в рот сунули, моя попытка вмешаться пресеклась в зародыше. Само присутствие этого человека, сила и злоба, которые таились под его бесстрастным обличьем, подавляли почти физически, точно так же как его голос, лицо или дорогой костюм. Впервые в жизни я по-настоящему понял, как Антоновичу удалось создать такую огромную, всеохватывающую преступную империю.
Но Теру оказалось не так просто задавить авторитетом.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такой, – продолжала она, когда все благоговейно заткнулись, – но если вы думаете, что я представляю для вас какую-то ценность, вы глубоко заблуждаетесь.
– Вряд ли, – спокойно возразил Антонович. – Твой отец – единственный оставшийся на свободе из тех, кто работал с этим кораблем и изучал его. Ты – приманка, которая заставит его вылезти из норы.
– Если вы так думаете, вы еще глупее, чем кажетесь, – хмыкнула Тера без малейшего уважения к чувствам собеседника.
Я увидел, как с другой стороны нашего маленького кружка поморщились братец Джон и Эверет, а Пакс и Пикс на плечах Иксиля слегка вздрогнули. Просто никто не смеет так разговаривать с Антоновичем.
– Мой отец прекрасно знает, какое значение имеет этот корабль для человечества, – продолжала барышня. – И он никогда не позволяет, чтобы его личные интересы препятствовали важным делам. Он ни за что не станет делиться информацией об «Икаре» с таким человеком, как вы. Тем более – если вы станете угрожать ему.
– Даже чтобы спасти жизнь своей дочери? – спросил Антонович тоном «позвольте усомниться».
– Даже в этом случае, – безразлично ответила Тера. Она величественно, даже надменно выпрямилась, и горделивая поза помогла ей на мгновение скрыть боязнь и неуверенность. Наверное, вот так же презрительно, без капли страха настоящие монархи древности взирали на восставших крестьян. И с тем же результатом.
– Жаль, – с легким сожалением сказал Антонович. – В таком случае ты для меня вообще ничего не стоишь.
Он взглянул на охранника, стоящего позади и справа от меня, и махнул дряблой, старческой рукой.
И внезапно ствол, что упирался мне в спину, исчез, краем глаза я заметил, как громила поднимает пистолет и целится прямо в лицо Тере.
Не знаю, почему я сделал то, что сделал. Антонович блефовал, и я знал, что он блефует. Он бы никогда не стал убивать потенциального заложника, бесполезность которого еще не доказана, даже если бы жертва осмелилась плюнуть ему в лицо, как это сделала Тера. Я знал, что это лишь красочное представление, и, если бы у меня была хоть доля секунды на раздумья, я бы сообразил, что своими действиями лишь играю на руку преступникам.
Но я обещал Камерону, что присмотрю за его дочерью, и мои рефлексы сработали сами по себе. Я толкнул стрелка под руку, развернулся на правом каблуке и правым же локтем ударил его в солнечное сплетение, одновременно стараясь левой ухватить пистолет.
В этот миг я был как никогда близок к провалу. Локоть мой врезался в непрошибаемую пластину бронежилета противника, попытка выхватить оружие окончилась полной неудачей – громила успел отдернуть пистолет. Пока я пытался восстановить равновесие, он сделал широкий шаг назад и уставился на меня с брезгливым интересом, как на новый подвид насекомых. Хорошо еще, что в результате всех этих манипуляций я не шмякнулся носом в пол – тогда бы действительно был полный провал.
Я внутренне сжался, ожидая, что сейчас меня накроет град выстрелов и страшная боль. И опять мои рефлексы оказались неуместны.
– Интересно, – раздался в напряженной тишине равнодушный голос Антоновича. – Ты был прав, Риланд. Он действительно рвется в герои, верно?
– И к тому же, по-видимому, питает теплые чувства к мисс Камерон, – поддакнул братец Джон.
Он откровенно торжествовал, хотя оставалось только догадываться, чему ж он так радуется – моему провалу или своей проницательности.
– Чувства, которые я к ней питаю, вам все равно не понять, – проворчал я, не сдержавшись. Все-таки я только что публично опростоволосился. – Например, верность. Или простое человеческое сопереживание. Вы похожи на людей меньше, чем большинство знакомых мне представителей иных разумных рас.
Братец Джон разом перестал сиять, как сверхновая, лицо его обезобразила злоба.
– Слушай, Маккелл…
– Довольно, – перебил его Антонович, разглядывая меня с тем же брезгливым интересом, что и его телохранитель. – Несмотря на недостатки воспитания, ясно одно: Маккелл не хочет, чтобы леди причинили вред. – Он слегка приподнял брови. – Это ведь ясно, правда?
Я взглянул на Теру. Ее глаза все еще лихорадочно блестели, остатки решимости не покинули ее, но барышня заметно побледнела. Аура смерти и зла, окружавшая Антоновича, начала угнетающе действовать и на нее.
– На что это вы намекаете? – спросил я, предпринимая последнюю, отчаянную попытку сблефовать.
Мог бы и не утруждать себя.
– Не строй из себя дурачка, Маккелл, – пожурил меня Антонович. – Это тебе не идет. Ты снимешь блокировки, которые поставил на системы «Икара»? Или моим людям отвести мисс Камерон в машинное отделение?
Я вдруг почувствовал, что на корабле ощутимо похолодало.
– У меня есть встречное предложение, – сказал я. У меня почему-то стал заплетаться язык. Должно быть, присутствие Антоновича стало сказываться и на моем состоянии. – Если вы отпустите меня, Иксиля и Теру, отпустите восвояси, целыми и невредимыми, я разблокирую корабль, а еще – предоставлю вам кое-что намного более ценное, чем мы трое, вместе взятые.
– Он грузит нам вакуум, – сказал братец Джон, – Ему нечего предложить, чтобы торговаться.
– Еще как есть, – сказал я. – Арно Камерон.
– Ты можешь сказать, где он находится? – спросил Антонович.
– Я могу сделать даже больше, – сказал я, стараясь не обращать внимания на то, как исказилось от ужаса лицо Теры. – Я могу доставить его сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127