Он писал: "Если тебе нужно место, где можно укрыться, у меня есть дом в Вестпорте". Я позвонил Филу и, насколько это было возможно, учитывая отсутствие голоса и состояние на грани нервного срыва, объяснил ситуацию.
- Тебе потребуется не один адвокат, - спокойно ответил он. - Я буду в Лейквилле завтра к двум часам дня.
Второй звонок был Эдит.
- Вернусь на ночном поезде, - прошептал я.
- Как все прошло? - спросила она с дрожью в голосе.
Я собирался сказать, что все в порядке, но слова застряли в горле, и спустя какое-то время я произнес совсем иное:
- У нас неприятности.
* * *
Тряский и неуютный поезд несся сквозь ночь к Лейквиллу, и я даже на несколько минут уснул, но потом в ужасе проснулся, подумав, что пропущу свою станцию. Рассказав Эдит о моих похождениях по судам, уже за полночь я рухнул в кровать.
Утром жена позвонила Руди Рору в Цюрих, а потом лейтенанту Вилли Ульриху, ответственному за расследования, проводимые швейцарской полицией, и повторила то, что я сказал Ньюмену: она - Хельга Хьюз, деньги хранятся в безопасном месте. Должна ли она приехать в Цюрих? Да, как только закончит все дела здесь, в Америке.
Мори Нессен и Хэрольд Вейнбергер приехали в полдень. Моему второму адвокату было двадцать пять, симпатичный, в очках и с пышными усами. На Мори была спортивная куртка, старая трикотажная рубашка и линялые голубые брюки. К двум часам подъехал Фил Лорбер, хорошо сложенный седовласый мужчина лет пятидесяти с небольшим, невозмутимый, пунктуальный и готовый к сражению. Я приветствовал его как старого друга. Репортеры появились часом позже: мы уже подготовили вопросы, когда телефон начал трезвонить, а в парадную и заднюю двери принялись стучать.
Несчастный слуга Марти Акермана отвел меня в сторону:
- Я не могу держать их там, сэр. Нам еще тут жить, когда вы уедете.
- Избавься от них, - велел я. - Скажи, чтобы вернулись через час. А мы тем временем сбежим.
- В Вестпорт, - приказал Фил. - Раз они ушли, мы можем спокойно добраться до моего дома, вы переночуете там.
Эдит торопливо собрала вещи, одела Недски и Барни, и мы расселись по двум машинам.
Я был в странном подвешенном состоянии, будто бы мы не просто убегали от толпы репортеров, выследившей нас в доме Акерманов, а снова стали беженцами. Каменно-серое небо делало пейзаж тусклым и мрачным. За последнюю неделю снег на обочинах дороги почернел, но на бурых полях и меж голых деревьев еще лежал, будто белая плесень. Я сидел на переднем сиденье "вольво", рядом с Хэрольдом Вейнбергером. Эдит и Мори расположились сзади, вместе с Недски и Барни. С того самого момента, как машина отъехала от дома Марти, на протяжении вот уже двух часов. Мори беспрестанно задавал мне вопросы, пока мы не остановились у парадной двери дома Фила Лорбера в Вестпорте.
- А о чем вы с Хьюзом говорили в Мексике?
- Я же тебе уже сказал, - сердито прохрипел я.
- Знаю, что сказал, - отмахнулся Мори, - а теперь скажи еще раз.
Почти неслышным голосом я в очередной раз принялся описывать, как встречался с Хьюзом в Оахаке, как мы летели на личном самолете Педро в Теуантепек.
- Давай вернемся немного назад. Те три письма, которые ты получил от Хьюза. Ты сказал, что на них не было даты, и ты поставил на них число прибытия. Зачем ты это сделал?
- Я не помню.
- Ты ставил на них даты по мере прибытия или на всех сразу?
- Боже мой, Мори, это действительно важно? Что ты пытаешься выяснить?
Воцарилось молчание, а затем легкий настойчивый голос Мори опять зазвенел у моего уха:
- А Хьюз не жаловался на секретность в контракте, который ты привез в Пуэрто-Рико?
- Нет, отнюдь. Он сам на ней настаивал. Я же тебе говорил.
- И верно, действительно говорил.
Теперь тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Эдит. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Она была чудовищно напряжена, черные круги под глазами, вымученный смех; Недски тоже был на взводе. Я попытался отрешиться от всего этого, впасть в своего рода транс, стать растением хотя бы на минуту.
Но Мори не позволил мне такой роскоши. Он все приставал и приставал ко мне, и я понял: источник лжи иссякает. Поначалу я не заметил того, что увидел сейчас в зеркале заднего вида: у Мори были совершенно невероятные зубы, как у акулы, направленные внутрь, до жути острые. Я начинал его ненавидеть. Только бы он от меня отвязался!
К счастью, путешествие все же закончилось. Джоан Лорбер показала нам наши комнаты, и я отправился спать. Мори и Хэрольд поехали дальше, в Нью-Йорк. Фил Лорбер следовал за нами от дома Акерманов на своей машине. Он тщательно запер за собой дверь. Эдит, приложив палец к губам, показала жестами, что я уже сплю. На самом деле я притворялся - просто не вынес бы еще одного допроса. Сладких снов, горько подумалось мне. Надеюсь, я когда-нибудь смогу видеть их снова.
Не вышло. На следующее утро Фил вошел в спальню. Эдит уже оделась, а я все еще сидел в кровати и выглядел не лучше, чем себя чувствовал. Ночью ко мне являлись одни только демоны.
- Мне нужно съездить в школу к своему сыну, Брайану, - сказал Фил, - сегодня день посещений. Но перед уходом я хотел сказать: я всю ночь размышлял о твоей истории. - Он печально улыбнулся. - Не состыковывается одно с другим. Ты же знаешь, мы давно знакомы. И я хотел бы быть откровенным.
- Продолжай, Фил.
- Думаю, ты заврался.
Некоторое время я молчал, а затем у меня будто камень с души свалился. И я ответил:
- Ты прав. Это мистификация.
* * *
Облегчение после признания было слаще всего на свете. Фил Лорбер проехал миль десять по шоссе, но до сына так и не доехал, развернул машину и отправился домой.
- Я просто не мог бросить тебя одного, - признался он. - Наверное, совесть проснулась.
Мы вместе поехали в город, высадили Эдит с детьми у гостиницы "Челси". Затем отправились в офис Мори Нессера на 55-й улице.
- Забудь обо всем, что я тебе рассказывал, - сказал я своему адвокату. - Садись в кресло и наслаждайся.
Следующие несколько дней и ночей, пока Мори с Хэрольдом Вейнбергером обстреливали меня вопросами, а личный секретарь стенографировала все сказанное, я поведал им всю историю от начала до конца. Я мерил шагами отделанный сосной пол в офисе Мори, хрипло описывая подробности, и смотрел с высоты сорокового этажа на реку внизу. И по мере повествования мне все яснее становилась абсурдность общей схемы. Я видел, как мы с Диком раз за разом себя обманывали, потакая собственной доверчивости. Однако за всей этой наивностью и глупостью, за неизбежной вульгарностью вовлеченных в дело денег - за всем этим виднелась грандиозность замысла, и я до сих пор воочию зрел безрассудное, артистическое великолепие нашей мистификации.
Дик как-то сказал мне, что это дело - своего рода акт анархии. Мы, как он выразился, обманывали истеблишмент, со всей его близорукостью и малодушным поклонением золотому тельцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
- Тебе потребуется не один адвокат, - спокойно ответил он. - Я буду в Лейквилле завтра к двум часам дня.
Второй звонок был Эдит.
- Вернусь на ночном поезде, - прошептал я.
- Как все прошло? - спросила она с дрожью в голосе.
Я собирался сказать, что все в порядке, но слова застряли в горле, и спустя какое-то время я произнес совсем иное:
- У нас неприятности.
* * *
Тряский и неуютный поезд несся сквозь ночь к Лейквиллу, и я даже на несколько минут уснул, но потом в ужасе проснулся, подумав, что пропущу свою станцию. Рассказав Эдит о моих похождениях по судам, уже за полночь я рухнул в кровать.
Утром жена позвонила Руди Рору в Цюрих, а потом лейтенанту Вилли Ульриху, ответственному за расследования, проводимые швейцарской полицией, и повторила то, что я сказал Ньюмену: она - Хельга Хьюз, деньги хранятся в безопасном месте. Должна ли она приехать в Цюрих? Да, как только закончит все дела здесь, в Америке.
Мори Нессен и Хэрольд Вейнбергер приехали в полдень. Моему второму адвокату было двадцать пять, симпатичный, в очках и с пышными усами. На Мори была спортивная куртка, старая трикотажная рубашка и линялые голубые брюки. К двум часам подъехал Фил Лорбер, хорошо сложенный седовласый мужчина лет пятидесяти с небольшим, невозмутимый, пунктуальный и готовый к сражению. Я приветствовал его как старого друга. Репортеры появились часом позже: мы уже подготовили вопросы, когда телефон начал трезвонить, а в парадную и заднюю двери принялись стучать.
Несчастный слуга Марти Акермана отвел меня в сторону:
- Я не могу держать их там, сэр. Нам еще тут жить, когда вы уедете.
- Избавься от них, - велел я. - Скажи, чтобы вернулись через час. А мы тем временем сбежим.
- В Вестпорт, - приказал Фил. - Раз они ушли, мы можем спокойно добраться до моего дома, вы переночуете там.
Эдит торопливо собрала вещи, одела Недски и Барни, и мы расселись по двум машинам.
Я был в странном подвешенном состоянии, будто бы мы не просто убегали от толпы репортеров, выследившей нас в доме Акерманов, а снова стали беженцами. Каменно-серое небо делало пейзаж тусклым и мрачным. За последнюю неделю снег на обочинах дороги почернел, но на бурых полях и меж голых деревьев еще лежал, будто белая плесень. Я сидел на переднем сиденье "вольво", рядом с Хэрольдом Вейнбергером. Эдит и Мори расположились сзади, вместе с Недски и Барни. С того самого момента, как машина отъехала от дома Марти, на протяжении вот уже двух часов. Мори беспрестанно задавал мне вопросы, пока мы не остановились у парадной двери дома Фила Лорбера в Вестпорте.
- А о чем вы с Хьюзом говорили в Мексике?
- Я же тебе уже сказал, - сердито прохрипел я.
- Знаю, что сказал, - отмахнулся Мори, - а теперь скажи еще раз.
Почти неслышным голосом я в очередной раз принялся описывать, как встречался с Хьюзом в Оахаке, как мы летели на личном самолете Педро в Теуантепек.
- Давай вернемся немного назад. Те три письма, которые ты получил от Хьюза. Ты сказал, что на них не было даты, и ты поставил на них число прибытия. Зачем ты это сделал?
- Я не помню.
- Ты ставил на них даты по мере прибытия или на всех сразу?
- Боже мой, Мори, это действительно важно? Что ты пытаешься выяснить?
Воцарилось молчание, а затем легкий настойчивый голос Мори опять зазвенел у моего уха:
- А Хьюз не жаловался на секретность в контракте, который ты привез в Пуэрто-Рико?
- Нет, отнюдь. Он сам на ней настаивал. Я же тебе говорил.
- И верно, действительно говорил.
Теперь тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Эдит. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Она была чудовищно напряжена, черные круги под глазами, вымученный смех; Недски тоже был на взводе. Я попытался отрешиться от всего этого, впасть в своего рода транс, стать растением хотя бы на минуту.
Но Мори не позволил мне такой роскоши. Он все приставал и приставал ко мне, и я понял: источник лжи иссякает. Поначалу я не заметил того, что увидел сейчас в зеркале заднего вида: у Мори были совершенно невероятные зубы, как у акулы, направленные внутрь, до жути острые. Я начинал его ненавидеть. Только бы он от меня отвязался!
К счастью, путешествие все же закончилось. Джоан Лорбер показала нам наши комнаты, и я отправился спать. Мори и Хэрольд поехали дальше, в Нью-Йорк. Фил Лорбер следовал за нами от дома Акерманов на своей машине. Он тщательно запер за собой дверь. Эдит, приложив палец к губам, показала жестами, что я уже сплю. На самом деле я притворялся - просто не вынес бы еще одного допроса. Сладких снов, горько подумалось мне. Надеюсь, я когда-нибудь смогу видеть их снова.
Не вышло. На следующее утро Фил вошел в спальню. Эдит уже оделась, а я все еще сидел в кровати и выглядел не лучше, чем себя чувствовал. Ночью ко мне являлись одни только демоны.
- Мне нужно съездить в школу к своему сыну, Брайану, - сказал Фил, - сегодня день посещений. Но перед уходом я хотел сказать: я всю ночь размышлял о твоей истории. - Он печально улыбнулся. - Не состыковывается одно с другим. Ты же знаешь, мы давно знакомы. И я хотел бы быть откровенным.
- Продолжай, Фил.
- Думаю, ты заврался.
Некоторое время я молчал, а затем у меня будто камень с души свалился. И я ответил:
- Ты прав. Это мистификация.
* * *
Облегчение после признания было слаще всего на свете. Фил Лорбер проехал миль десять по шоссе, но до сына так и не доехал, развернул машину и отправился домой.
- Я просто не мог бросить тебя одного, - признался он. - Наверное, совесть проснулась.
Мы вместе поехали в город, высадили Эдит с детьми у гостиницы "Челси". Затем отправились в офис Мори Нессера на 55-й улице.
- Забудь обо всем, что я тебе рассказывал, - сказал я своему адвокату. - Садись в кресло и наслаждайся.
Следующие несколько дней и ночей, пока Мори с Хэрольдом Вейнбергером обстреливали меня вопросами, а личный секретарь стенографировала все сказанное, я поведал им всю историю от начала до конца. Я мерил шагами отделанный сосной пол в офисе Мори, хрипло описывая подробности, и смотрел с высоты сорокового этажа на реку внизу. И по мере повествования мне все яснее становилась абсурдность общей схемы. Я видел, как мы с Диком раз за разом себя обманывали, потакая собственной доверчивости. Однако за всей этой наивностью и глупостью, за неизбежной вульгарностью вовлеченных в дело денег - за всем этим виднелась грандиозность замысла, и я до сих пор воочию зрел безрассудное, артистическое великолепие нашей мистификации.
Дик как-то сказал мне, что это дело - своего рода акт анархии. Мы, как он выразился, обманывали истеблишмент, со всей его близорукостью и малодушным поклонением золотому тельцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117