- Это был я, - сказал он. - Ховард угостил меня черносливом.
- Что Ховард сделал?
- Предложил мне чернослив.
- Понятно, - устало произнес Джеле. - Ты собираешься включить эту сцену в текст?
- Не полностью.
Фостин привел секретаря, и Дик надиктовал краткую версию инцидента, который мы выдумали в ту странную неделю в Палм-Спрингс. Секретарь напечатал и принес обратно три копии. Адвокат прочел одну, кивая головой, удивляясь и недоумевая одновременно, затем отдал их на подпись Дику.
- Все произошло не совсем так, - сказал Дик, нахмурившись по мере прочтения страницы. - Я не спрашивал его, чистый ли чернослив. Хьюз сам это сказал. И из целлофанового пакета он его не вытаскивал. Там был бумажный коричневый пакет.
- Нет, - пустился я в объяснения, - это был целлофановый пакет. Мы вечно об этом спорим и никак не придем к соглашению. Он говорит целлофановый, а я - бумажный.
- Только наоборот, - поправил меня Дик.
- Неважно, - сказал Джеле. Он унес все три подписанные копии к себе в офис и вернул их уже заверенными нотариусом. Кажется, после этого случая у него сложилось впечатление, что Хьюз заразил нас своим безумием и мы оба стали слегка сумасшедшими.
- Я уже вижу свое фото в "Тайм", - размечтался Дик, - с одним из тех вычурных заголовков вместо подписи: "Ему предложили чернослив". Как ты думаешь, может, я смогу сняться в рекламе для "Сансвит"? "Мы с Хьюзом предпочитаем экологически чистый чернослив. Но если вам не удастся найти таковой в соседней бакалее, вы можете найти не хуже в "Сансвит"". Что ты об этом думаешь?
- Вполне может быть, - сказал Фостин. Он вышел, все еще качая головой.
Остаток дня пролетел быстро, мы работали, пока часов в пять не зазвонил телефон. Это была Беверли Лу, звонившая с двадцатого этажа.
- Спустись сюда прямо сейчас, - сказала она отрывисто.
Такого мрачного голоса я у нее еще не слышал.
- Что происходит?
- Просто спустись вниз. Это срочно.
Мне стало нехорошо.
- Слушай, из юридического отдела все вышли, и я просто не могу оставить рукопись без присмотра. Это ведь все крайне секретно. Лучше просто объясни, что происходит.
Беверли объяснила, я выслушал. Повесил трубку, повернулся к явно напуганному Дику. Пока Беверли говорила, он уже успел закинуть в рот таблетку успокоительного.
- Не думаю, что хочу это знать, - пробормотал он. - Я улетаю в Мадрид ночным рейсом.
- Нет, ты пойдешь со мной. Ты мне нужен. Это дерьмо может испортить нам все веселье.
- Тогда давай сбежим, пока это еще возможно.
- Мы не можем, - хрипло проговорил я. - Нужно набраться наглости. Послушаем.
Около десяти минут назад Ральф Грейвз позвонил Альберту Левенталю и сказал, что Честер Дэвис, официальный голос Хьюза, позвонил за час до того Дону Вилсону, рекламному директору "Тайм". Дэвис сообщил, что наш миллиардер хочет поговорить с Фрэнком Маккалохом, главой нью-йоркского отделения "Тайм". Тот был последним, кто брал интервью у Хьюза - где-то в конце пятидесятых годов, - и с тех пор несколько раз разговаривал с ним по телефону. По словам Честера Дэвиса, Ховард хотел обсудить семь вопросов: шесть, касающихся ситуации в Неваде, и седьмой - о книге, которую собиралось публиковать "Макгро-Хилл". Дэвис позвонит сам из здания "Тайм-Лайф" где-то с половины шестого до шести часов. Грейвз сказал Левенталю:
- Думаю, вам лучше быстро приехать туда и взять с собой Ирвинга. Руководство согласилось рассмотреть этот вопрос.
Мы с Диком заперли материалы в сейф и спустились вниз. Альберт, Беверли и Роберт Стюарт ждали лифта, уже в пальто и куртках. До того как кто-нибудь из них успел заговорить, я ринулся в атаку.
- Какого черта Грейвз и Вилсон на это согласились? Это просто один из приемов Дэвиса. Парень хочет потянуть время. Он собирается звонить Хьюзу не больше, чем я. Боже мой, да он даже никогда в жизни не встречался с Хьюзом. Это ловушка, - бубнил я, - уловка, а дураки из "Лайф" так глупо в нее попались.
Это не было блефом с моей стороны; я в это поверил, еще когда мы были на двадцать девятом этаже, и к тому времени, как лифт спустился на двадцатый, успел полностью себя убедить.
- Согласна, - сердито сказала Беверли. - Почему они лезут в наш бизнес? Это наша книга, а не их. Надо отменить все предприятие.
- Мы опаздываем, - проворчал Левенталь уже на стоянке рядом со зданием "Макгро-Хилл", нащупывая ключи от своей машины.
С тех пор, как я видел радостного Альберта на банкете несколько часов назад, у бедняги, похоже, успел развиться нервный тик. Он постоянно морщился, будто вставные зубы натирали десны. Втиснувшись на заднее сиденье между мной и Диком, Роберт Стюарт болтал без умолку, а Левенталь маневрировал в потоке машин, раз десять чудом избежав аварии.
- Не правда ли, это самое большое... Я имею в виду, нет, и в самом деле!.. О чем они вообще думают?.. Это не может быть Хьюз, и если это... Я хочу сказать, Клифф, почему ты думаешь, что это розыгрыш?
- Он никогда до него не дозвонится, - сказал я. - Мы будем ждать до полуночи, пока Дэвис будет пыжиться у телефона.
Никогда и не думал, что Беверли может так себя вести. Обычно в ее круглом, открытом, приятном лице не отражались никакие тайны мадридского двора, и она была даже более разговорчивой, чем сам Роберт. Однако сейчас она молча смотрела на дорогу, сидя на переднем сиденье рядом с Левенталем.
Грейвз, Мэнесс, Вилсон, юрист "Тайм" по имени Джек Доуд и еще один неизвестный мне человек ждали нас в роскошном кабинете Вилсона. Я пришел, как обычно, небритый, в накинутом на одно плечо пальто. Ральф, бледный и молчаливый, вдруг сказал мне:
- Клифф, это Фрэнк Маккалох.
Немного испуганный, я протянул руку и произнес:
- Здравствуйте, Фрэнк.
- Мистер Ирвинг... - Маккалох кивнул и пожал мне руку. Хватка у него была что надо. Ему было под пятьдесят, высокий, стройный; глаза такие же твердые, как и рукопожатие, голова гладко выбрита. Шишковатый череп мягко блестел, и по нему изредка пробегали волны, словно под кожей не было ничего, кроме мышц. Он холодно взглянул на меня. Фрэнк знать меня не хотел, и сказать ему было нечего. Я вдруг осознал, что тоже не слишком жажду разводить беседы с этим человеком. Он говорил с другими; как я понял, Маккалох приехал с юга или юго-запада, типичный акцент, речь быстрая, резкая, с характерными металлическими нотками. Он был грубым, и еще он был врагом. До этого времени все наши противники были вежливыми, симпатичными, доверчивыми, и оружие против них само ложилось мне в руки. Но Маккалох не верил мне, и у меня не было оружия. В таких условиях я чувствовал себя слабым и уязвимым, любителем среди профессионалов. Дон Вилсон присоединял записывающее устройство к телефону.
- Вы собираетесь записать разговор, - заметил я, не обращаясь ни к кому конкретно.
- Конечно, - ответил Грейвз.
- Хорошая идея, - прошелестел я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117