Как мне представлялось, Ховард Хьюз - именно такой старомодный человек, который должен использовать нечто подобное. Кстати говоря, сам я не пользовался похожим агрегатом уже лет десять. Все письма, написанные мною в "Макгро-Хилл", были созданы при помощи обыкновенных шариковых однодневок.
Сразу стало понятно, что похваляться может каждый. Как подделать письмо? Подпись - это одно. Достаточно попрактиковавшись, я бы справился, но вот письмо - это просто неподъемная работа. Крохотный образец почерка в "Ньюсуик", последний абзац из письма Хьюза к Честеру Дэвису и Биллу Гэю, - вот и все, что имелось у меня в распоряжении. Ни один специалист по подделкам не будет работать с таким материалом. Определенно, понадобится увеличительное стекло. Целый час я его разыскивал, перерыв все ящики и картотечные шкафы, и наконец, вспотев, сдался, стоя посреди невыразимого разгрома. Я вернулся к роману, через пятнадцать минут завяз и в пять часов отправился домой.
Ялит - образец порядка. Я же жил в хаотичных джунглях писем без ответа, рубашек и свитеров, свисающих со спинок стульев, счетов и квитанций, кучей громоздившихся на кровати в студии, дюжин папок для бумаг с самонадеянной надписью "Отправить в картотеку", каковая, по большому счету, до сих пор существовала только в мечтах.
- Где это проклятое увеличительное стекло, которое я привез из Нью-Йорка? - возопил я.
- Там, где ты его положил, - невозмутимо отреагировала жена.
В десять часов утра на следующий день я уже был в студии. Тут же зазвонил телефон. Было ясно, кому так не терпится, поэтому разговор начался без прелюдий:
- Да, я получил бумагу, но не могу написать письмо.
- Что значит "не могу"? Ты же сказал, что у тебя все схвачено.
- Ну, ошибался. Послушай, Дик, вообще, это не так-то просто. У меня нет увеличительного стекла.
- Да какого черта с тобой происходит? - заорал он. - Между прочим, именно ты заявил, что у них не будет образца, с которым они могут сравнивать твое письмо, а теперь вдруг проявилась педантичность. Ты сдаешься, даже не начав. Возвращайся к работе. Тренируйся!
- Хорошо, Кнут Рокне. Я поговорю с тобой завтра. Мне не звони. Сам позвоню.
Я достал желтую бумагу, ручку, чернила и номер "Ньюсуик". Заветный отрывок из письма гласил:
Я уже говорил, это дело весьма огорчило меня, запятнало репутацию моей фирмы и нанесло урон всем преданным мне людям, поскольку имело долговременные последствия.
Мои наилучшие пожелания,
Ховард Р. Хьюз
Я внимательно просмотрел его, сначала строчные буквы, затем прописные. К счастью, в имевшемся у меня образце был весь алфавит за исключением "б", "щ", "ы" и "э", если не считать твердого знака. Конечно, трудновато будет написать письмо, не используя букву "б", но почерк Хьюза, похоже, основывался на стандартной системе чистописания, которую преподавали, когда я еще учился в начальной школе. Так что следовало так извернуться, чтобы свести недостающие буквы к минимуму, а в случае крайней необходимости подделать их и надеяться на лучшее. Обрадовавшись, я тут же, к своему ужасу, понял, что с заглавными буквами дело обстоит хуже некуда. В представленной выдержке их было всего лишь четыре штуки: "Я", "М", "Р" и "X". Таким образом, перед начинающим мошенником встала проблема сочинить письмо, используя только эти буквы. Я поразмышлял несколько минут, а затем придумал самое простое решение. Хьюз, по определению, должен быть жутким эгоистом, поэтому каждое возможное предложение в своем письме он будет начинать с "Я" или "Мой".
Работа завершилась, когда за окном уже давно стемнело. На следующий день роман был заброшен, а я с увлечением отбарабанил на пишущей машинке три черновика писем Хьюза. Затем пришлось сделать несколько исправлений, чтобы выбросить все незнакомые мне заглавные буквы, а потом я позвонил Дику в Пальму и громко зачитал вымученный текст.
- Неплохо, - ответил он. - Только как-то суховато.
- Ховард - не писатель, - подчеркнул я. - Поэтому он и нуждается в моих услугах для создания автобиографии.
- А как продвигается работа?
Я сразу понял, что мой друг подразумевает под словом "работа", и ответил:
- Только вперед и вверх с благословения искусства. На следующей неделе покажу.
* * *
Дик прилетел на Ибицу в январе, сразу после того, как я отправил Беверли Лу обещанную наживку, и еще раз, в конце месяца. Кроме того, каждый день мы говорили по телефону. Я прочитал ему исправленный текст писем Хьюза, и он внес несколько ценных замечаний. Подпись на паспорте все еще терзала мою душу.
- Не спеши, - наставлял меня Дик. - Что бы ты ни сделал, главное, не облажайся. Сделай все аккуратно.
Канитель с паспортом закончилась к концу января. Сначала я показал Дику новые номера, потом фотографию. Мой приятель одобрительно захмыкал, и тогда я с триумфом продемонстрировал плод своих главных усилий:
- Как тебе подпись?
После этого раздался вопль ярости; я даже побоялся взглянуть на своего друга.
- Ты шутишь? С этой хренью ты провозился три дня? Господи боже мой! Она выглядит, как забавы шестимесячного ребенка с фломастером. С таким документом границу не пересечешь. Повяжут, пикнуть не успеешь.
- Никто и не собирается с этим пересекать границу, - огрызнулся я. - В Швейцарию Эдит въедет по собственному паспорту, а этот покажет в банке. Если, конечно, мы все-таки затеем эту безумную аферу.
- И ты думаешь, что с этой фитюлькой ей дадут открыть счет? Парень, ты спятил! Взгляни, - его толстый указательный палец вонзился в слово "Хельга", - здесь видны следы пятновыводителя. Это "Эдит" проступает, как в каком-нибудь долбаном ребусе.
- Неважно. Я поговорил с некоторыми людьми, у которых открыты счета в Швейцарии. Кассирам нет никакого дела до удостоверения личности. Главное, чтобы деньги были, а на остальное наплевать.
На лице Дика ясно читалось сомнение.
- Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь.
- Я тоже надеюсь, - ответил я с жаром.
- Так, ладно. Перейдем к следующему вопросу. Ты звонил в "Макгро-Хилл"?
Я посмотрел на телефон. После этого звонка мяч будет в игре. Еще останется пространство для маневра и даже возможность отступить, но направление движения будет установлено. Волей-неволей мы начнем осуществлять план, на свою беду или на свое счастье.
- Ты уверен, что все-таки хочешь этого? - спросил я.
Он надолго погрузился в размышления, а затем ответил:
- Нет, не уверен. А ты?
- Я тоже.
Дик засмеялся:
- Но ты же все равно сделаешь это.
- Разумеется, - ответил я и тоже рассмеялся. - Какого черта. Живем только раз. - Я принялся размышлять. - Это же всего лишь один телефонный звонок. Он ни к чему меня не обязывает. Правильно?
- Правильно.
Я поднял телефонную трубку и заказал разговор с Нью-Йорком. Две сигареты спустя оператор проинформировал меня, что Беверли нет в офисе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Сразу стало понятно, что похваляться может каждый. Как подделать письмо? Подпись - это одно. Достаточно попрактиковавшись, я бы справился, но вот письмо - это просто неподъемная работа. Крохотный образец почерка в "Ньюсуик", последний абзац из письма Хьюза к Честеру Дэвису и Биллу Гэю, - вот и все, что имелось у меня в распоряжении. Ни один специалист по подделкам не будет работать с таким материалом. Определенно, понадобится увеличительное стекло. Целый час я его разыскивал, перерыв все ящики и картотечные шкафы, и наконец, вспотев, сдался, стоя посреди невыразимого разгрома. Я вернулся к роману, через пятнадцать минут завяз и в пять часов отправился домой.
Ялит - образец порядка. Я же жил в хаотичных джунглях писем без ответа, рубашек и свитеров, свисающих со спинок стульев, счетов и квитанций, кучей громоздившихся на кровати в студии, дюжин папок для бумаг с самонадеянной надписью "Отправить в картотеку", каковая, по большому счету, до сих пор существовала только в мечтах.
- Где это проклятое увеличительное стекло, которое я привез из Нью-Йорка? - возопил я.
- Там, где ты его положил, - невозмутимо отреагировала жена.
В десять часов утра на следующий день я уже был в студии. Тут же зазвонил телефон. Было ясно, кому так не терпится, поэтому разговор начался без прелюдий:
- Да, я получил бумагу, но не могу написать письмо.
- Что значит "не могу"? Ты же сказал, что у тебя все схвачено.
- Ну, ошибался. Послушай, Дик, вообще, это не так-то просто. У меня нет увеличительного стекла.
- Да какого черта с тобой происходит? - заорал он. - Между прочим, именно ты заявил, что у них не будет образца, с которым они могут сравнивать твое письмо, а теперь вдруг проявилась педантичность. Ты сдаешься, даже не начав. Возвращайся к работе. Тренируйся!
- Хорошо, Кнут Рокне. Я поговорю с тобой завтра. Мне не звони. Сам позвоню.
Я достал желтую бумагу, ручку, чернила и номер "Ньюсуик". Заветный отрывок из письма гласил:
Я уже говорил, это дело весьма огорчило меня, запятнало репутацию моей фирмы и нанесло урон всем преданным мне людям, поскольку имело долговременные последствия.
Мои наилучшие пожелания,
Ховард Р. Хьюз
Я внимательно просмотрел его, сначала строчные буквы, затем прописные. К счастью, в имевшемся у меня образце был весь алфавит за исключением "б", "щ", "ы" и "э", если не считать твердого знака. Конечно, трудновато будет написать письмо, не используя букву "б", но почерк Хьюза, похоже, основывался на стандартной системе чистописания, которую преподавали, когда я еще учился в начальной школе. Так что следовало так извернуться, чтобы свести недостающие буквы к минимуму, а в случае крайней необходимости подделать их и надеяться на лучшее. Обрадовавшись, я тут же, к своему ужасу, понял, что с заглавными буквами дело обстоит хуже некуда. В представленной выдержке их было всего лишь четыре штуки: "Я", "М", "Р" и "X". Таким образом, перед начинающим мошенником встала проблема сочинить письмо, используя только эти буквы. Я поразмышлял несколько минут, а затем придумал самое простое решение. Хьюз, по определению, должен быть жутким эгоистом, поэтому каждое возможное предложение в своем письме он будет начинать с "Я" или "Мой".
Работа завершилась, когда за окном уже давно стемнело. На следующий день роман был заброшен, а я с увлечением отбарабанил на пишущей машинке три черновика писем Хьюза. Затем пришлось сделать несколько исправлений, чтобы выбросить все незнакомые мне заглавные буквы, а потом я позвонил Дику в Пальму и громко зачитал вымученный текст.
- Неплохо, - ответил он. - Только как-то суховато.
- Ховард - не писатель, - подчеркнул я. - Поэтому он и нуждается в моих услугах для создания автобиографии.
- А как продвигается работа?
Я сразу понял, что мой друг подразумевает под словом "работа", и ответил:
- Только вперед и вверх с благословения искусства. На следующей неделе покажу.
* * *
Дик прилетел на Ибицу в январе, сразу после того, как я отправил Беверли Лу обещанную наживку, и еще раз, в конце месяца. Кроме того, каждый день мы говорили по телефону. Я прочитал ему исправленный текст писем Хьюза, и он внес несколько ценных замечаний. Подпись на паспорте все еще терзала мою душу.
- Не спеши, - наставлял меня Дик. - Что бы ты ни сделал, главное, не облажайся. Сделай все аккуратно.
Канитель с паспортом закончилась к концу января. Сначала я показал Дику новые номера, потом фотографию. Мой приятель одобрительно захмыкал, и тогда я с триумфом продемонстрировал плод своих главных усилий:
- Как тебе подпись?
После этого раздался вопль ярости; я даже побоялся взглянуть на своего друга.
- Ты шутишь? С этой хренью ты провозился три дня? Господи боже мой! Она выглядит, как забавы шестимесячного ребенка с фломастером. С таким документом границу не пересечешь. Повяжут, пикнуть не успеешь.
- Никто и не собирается с этим пересекать границу, - огрызнулся я. - В Швейцарию Эдит въедет по собственному паспорту, а этот покажет в банке. Если, конечно, мы все-таки затеем эту безумную аферу.
- И ты думаешь, что с этой фитюлькой ей дадут открыть счет? Парень, ты спятил! Взгляни, - его толстый указательный палец вонзился в слово "Хельга", - здесь видны следы пятновыводителя. Это "Эдит" проступает, как в каком-нибудь долбаном ребусе.
- Неважно. Я поговорил с некоторыми людьми, у которых открыты счета в Швейцарии. Кассирам нет никакого дела до удостоверения личности. Главное, чтобы деньги были, а на остальное наплевать.
На лице Дика ясно читалось сомнение.
- Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь.
- Я тоже надеюсь, - ответил я с жаром.
- Так, ладно. Перейдем к следующему вопросу. Ты звонил в "Макгро-Хилл"?
Я посмотрел на телефон. После этого звонка мяч будет в игре. Еще останется пространство для маневра и даже возможность отступить, но направление движения будет установлено. Волей-неволей мы начнем осуществлять план, на свою беду или на свое счастье.
- Ты уверен, что все-таки хочешь этого? - спросил я.
Он надолго погрузился в размышления, а затем ответил:
- Нет, не уверен. А ты?
- Я тоже.
Дик засмеялся:
- Но ты же все равно сделаешь это.
- Разумеется, - ответил я и тоже рассмеялся. - Какого черта. Живем только раз. - Я принялся размышлять. - Это же всего лишь один телефонный звонок. Он ни к чему меня не обязывает. Правильно?
- Правильно.
Я поднял телефонную трубку и заказал разговор с Нью-Йорком. Две сигареты спустя оператор проинформировал меня, что Беверли нет в офисе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117