Но почему? Я посмотрел на себя. Как, каким образом Клиффорд Ирвинг, человек, излучающий ауру довольства и эмоциональной стабильности, позволил себе оступиться, так рискнуть, зайти так далеко от проторенной дороги своей жизни? Ему уже сорок лет. Он много работал. Он признанный, хотя и не слишком популярный писатель, но он сделал все, что мог, и ему нечего стыдиться. Клиффорд свободен писать, что ему вздумается, - а ни один писатель в здравом уме не пожелает себе большего. Женат на любящей его женщине, имеет двух детей, которых обожает, да плюс еще сын от второго брака. Хотя с ним он видится редко, но любит так же сильно. Живет там, где нравится, со всеми материальными удобствами, нужными человеку. И все равно в своей личной жизни, постоянно балансируя между женой с детьми и Ниной, Клиффорд рискует всем. Неважно, какова будет цена, главное - добиться, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
И тогда я понял, что слишком долго жил, намеренно создавая образ умиротворенности. Я не был доволен и вряд ли буду до тех пор, пока не стану старым и свободным от вожделений этого мира. Цель желаний - всего лишь иллюзия; их достижение дает лишь призрачное удовлетворение. Сам риск дает нам чувство жизни. "Frei lebt wersterben kann", - говорил Исаак Динезен. Люди взбираются на вершину Гималаев только для того, чтобы «просто оказаться там», и для меня эта мистификация значит «быть там». Я бросил себе вызов, и мне не нужны другие мотивы. Все остальное вторично - вознаграждение, которое придет, а может, и не придет, но в любом случае оно ничего не значит по сравнению с вызовом. Я отвечу на него, не важно, на беду или на счастье, ждет ли меня триумф или позор. Средства - это цель. Я мог спокойно отвернуться от всего этого, и без сомнения мудрый человек поступил бы именно так. Но надо мной властвовало помрачение разума, с одной стороны, высокоцивилизованное, а с другой - глубоко примитивное. Я был одержим и с самого начала знал, но не имел храбрости признаться себе в том, что «если» - это иллюзия, помогающая преодолеть первое препятствие: понимание того, что можно рискнуть всем.
Какое-то время я метался на месте, откладывал решение столько, сколько мог, а потом взял и позвонил Беверли Лу. Сказал ей, что моя мать умерла и мне надо прилететь в Нью-Йорк. А потом добавил:
- Сегодня утром звонил Хьюз. Сказал, что сожалеет, а потом произнес: "Ну что ж, это судьба". Он остановится в каком-то отеле и свяжется со мной. После этого я, наверное, поеду в Нассау. Так что расписание изменилось.
Затем сделал звонок Нине в Лондон:
- Прилетаю на утреннем рейсе из Иберии. Скорее всего, задержусь в аэропорту до вечера. Могу я угостить тебя чашечкой кофе?
- Я встречу тебя, - ответила она.
* * *
И действительно встретила. Она была в кожаном пальто и солнечных очках. Казалось, длинная лондонская зима высосала из нее цвет, а попытки сделать карьеру теперь, когда Фредерик исчез из ее жизни, вконец утомили.
- Все происходит чертовски медленно, - пожаловалась Нина. - Такое ощущение, как будто тянешь неподъемный груз, а вокруг все фальшивое, сплошная мишура. Я презираю это. Но кому-то надо оплачивать счета, дети скоро пойдут в школу, а я больше ничего не умею. У меня новый менеджер. Тебе он не понравится. Мне, кстати, тоже, но он изо всех сил старается вытащить меня. Меня приглашают на телевидение и на благотворительные акции, весной записываем альбом. А как ты, дорогой мой? - Она посмотрела на часы. - Поедем ко мне, позавтракаем. У нас же есть время, так?
Время? Время есть всегда. Каждый может манипулировать им без особых усилий: сжимать, расширять, делать час прекраснее или, наоборот, ужаснее, чем целый год. Стоял серый лондонский день. Квартира в Челси, на набережной Темзы, была тихой и теплой. Мы пили кофе на кухне Нины, и я увлекся шоколадным печеньем. Немного поговорили о моей матери. Затем я сказал:
- Ты выглядишь так, будто нуждаешься в длительном отдыхе.
- Так и есть, - согласилась она. - Я на пределе.
- На следующей неделе я полечу в Нассау по делу, надо провести кое-какие исследования для новой книги. Не хочешь со мной?
Мы никогда не планировали подобные вещи. Ловили моменты, когда это было возможно, пользуясь случайностями и совпадениями, а не намерениями. Мы давно поняли, что заранее рассчитывать - значит обречь затею на провал; у кого-нибудь всегда возникнут непредвиденные обстоятельства, и все расстроится. И даже сейчас, когда я предложил провести неделю в Нассау, я понимал, что у Нины дела, ее ждут интервью и студии.
- Ты же знаешь, как я хочу этого, - ответила она, - но не могу.
Чуть позже днем я рассказал ей о Хьюзе и показал три письма.
- Как интересно! - воскликнула Нина. - Ховард Хьюз! А ты не можешь остаться на ночь и полететь утренним рейсом? Я могла бы подбросить тебя в аэропорт.
Я позвонил в офис "Пан Америкэн", отменил заказ и зарезервировал билеты на утренний самолет в Нью-Йорк. Этим вечером к Нине приехал ее менеджер Джон Маршалл с женой. Маленький, опрятно одетый, сладкоречивый англичанин с искусственным шармом и неистовствующим эгоизмом. Он владел конюшней и поместьем в деревне, носил туфли от Гуччи и спортивные куртки с Сэвил-Роу. У него не было телефона, поэтому коротышка использовал квартиру Нины как офис. Маршалл вломился в дверь с криками:
- Нина Суперзвезда!
После ужина мы с ним остались наедине.
- Знаете, - начал он, - для американца вы выглядите достаточно разумным и интеллигентным человеком. Моя звезда рассказала мне, что вы сильно увлечены ею и пригласили ее на следующую неделю в Нассау. Думаю, это чертовски хорошая идея. Моей звезде нужен отдых, и я разрешил ей поехать.
- Вы очень добры к нам, Джон.
Позже я отвел Нину в сторонку и передал этот разговор.
- Это значит, ты поедешь?
- Если хочешь. Боже мой, - вздохнула она, склонив голову мне на плечо, - я так тебя люблю.
На следующий день Нина отвезла меня в аэропорт Хитроу, где мы купили ей билет туда и обратно, из Лондона в Нью-Йорк. Мы встретимся там и отправимся в Нассау, где, если, конечно, в издательстве все пойдет хорошо, я должен буду встретиться с Ховардом Хьюзом.
* * *
Через день после похорон матери я появился в офисе "Макгро-Хилл", одетый в серый костюм и черный галстук. Двадцатый этаж отдела распространения продукции я изучил хорошо; за последние пять лет мне два раза отводили тут кабинет, где приходилось доводить до ума финальные черновики романов, которые публиковало "Макгро-Хилл". В этой компании я был дольше, чем любой из ныне работающих редакторов. По-видимому, сотрудниками тут не слишком дорожили.
- Клифф, похоже, уже принят в штат, - как-то заявила Беверли Лу на очередной вечеринке с коктейлями, на которую я явился без всякого желания.
- Тогда почему компания не хочет допустить меня к схеме обслуживания штатных сотрудников?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117