по одну сторону теснились деревья; между ними можно было видеть небольшую долину, где ручей по дороге с гор образовывал болотистые заводи.
Неожиданно Сара, положив руку на плечо Гая, остановила его, и теперь они стояли лицом к лицу.
- Что касается берега…
- Расскажите мне, - ласково проговорил он.
- Ближе к концу у Джона началась лихорадка. Он хотел вернуться домой, но не имел в виду дом, в котором мы жили в течение нашего короткого супружества. Джон говорил о том месте, где родился и которое описывал мне много раз, но то не был дом в оживленном порту, где стояло множество кораблей, вроде Ярмута; он вспоминал маленький домик на диком берегу, где он играл мальчишкой. Там был его дом!
Гай молча коснулся ее лица, потом положил ее руку себе на локоть, и они пошли дальше.
- Я принесла ему сухих водорослей, - добавила Сара, - думала, что их запах утешит его; но он закричал на меня и швырнул их на пол. А потом ему захотелось апельсинов, но свежих апельсинов купить было негде. Я не могла спасти его!
- И все равно он знал, что у него есть вы, - сказал Гай. - Он знал, что вы любите его.
- Верно, иногда он узнавал меня, но иногда думал, что я какая-то незнакомая женщина. Тогда он метался от боли, и ничто не могло ему помочь. Когда он умер, наша экономка сказала, что это милосердие Господне, что теперь он с Богом. Но это не было милосердием…
- Я вам очень сочувствую, вы пережили слишком много горя. Сколько вам было лет, когда умерли ваши родители?
- Семь, но я знала Мэнсардов всю жизнь, и они любили меня как родную дочь.
- А потом вы потеряли и их тоже…
Сара закинула голову, словно хотела заглянуть ему в глаза.
- Горе - очень себялюбивое, печальное и одинокое место, - сказала она. - Горе похоже на лабиринт, где очень легко заблудиться среди возмущения и жалости к себе. Я не хотела обременять вас моими блужданиями в этой тьме, поверьте.
Гай снова коснулся ее лица. В его сердце пылало мучительное желание скрыть ее печаль в своем теле, стать с ней одним целым, разделить все глубины ее боли.
- Я считаю за честь ваше доверие, но не могу найти нужных слов.
Сара порывисто обняла его.
- А что, если слова не подействуют?
Гай склонил к ней голову и нежно поцеловал ее. Их губы двигались в такт, целуя мягко, осторожно, с невероятной нежностью.
- Вот видите, - сказал наконец Гай, отрываясь от нее, - поцелуи - опасная разновидность утешения.
Сара опустила голову и спрятала лицо у него на плече.
- И все же вы утешили меня. Я думаю, когда-то вы тоже познали какую-то невыразимую утрату.
Гай тут же вспомнил о своем страхе и ощущении брошенности, о лабиринте одиночества и негодования.
- Это было, когда моя мать умерла вскоре после того, как подарила жизнь моей сестре Люсинде. Мне было одиннадцать лет, и я обожал ее. Отец был безутешен. Берчбрук погрузился в траур. За младенцем нужно было ухаживать, так что меня послали в Уайлдши, и я прожил год со своими двоюродными братьями.
Они сплели руки и пошли рядом по тропинке.
- Что, надо полагать, только усугубило вашу потерю. - Сара вздохнула. - Вас еще в детстве лишили не только матери, но и дома, отца и всего, что вы знали, вам, вероятно, было очень одиноко.
- Да, некоторое время. Но мы с Джеком - ровесники, а герцогиня была бесконечно добра. Она каждый вечер приходила в мою комнату и позволяла мне выплакаться в ее объятиях, но ни разу не сказала, что мальчику плакать не полагается. К тому времени, когда я вернулся домой в Берчбрук, мы с Джеком стали близки, как братья, так что в итоге я приобрел столько же, сколько потерял. Я потерял мать, но взамен обрел две семьи.
- Зато у меня есть Рейчел. - Сара расправила плечи.
Гай вздрогнул. У Сары есть Рейчел и только Рейчел: больше у нее никого не осталось в этом мире. Вот почему она хочет разыскать Рейчел, точнее, свою память о двоюродной сестре, невинной девушке, с которой они вместе росли. Увы, теперь это было совершенно невозможно, если только жизнь на самом деле не сотворит чуда.
Внезапно Сара повернула голову, словно что-то услышала. Звуки были едва различимы: словно слабый топот и странное звяканье раздавались где-то впереди. По-видимому, они слишком замешкались, и теперь на дороге, кроме них, появился еще кто-то.
Гай мгновенно забыл о своих страданиях и осторожно прижал палец к губам Сары.
Через несколько мгновений природа странного шума стала ясна - то был приглушенный стук обмотанных тряпками подков.
Следом за Гаем Сара стала осторожно спускаться вниз по склону к ручью, где росли кусты ежевики, являвшиеся достаточно надежным барьером, укрывшись за которым они стали ждать дальнейших событий.
Глава 12
Постепенно звук стал громче; четко слышались приглушенные шаги и слабое позвякивание уздечек, и вскоре вереница пони прошла по тропе прямо над ними.
Когда наконец звуки смолкли, они молча поднялись на тропу, после чего без каких-либо дополнительных приключений вернулись в Бакли.
На берегу Гай остановился и стал смотреть на озеро, а Сара наблюдала за ним, сидя на низкой каменной ограде» и его силуэт казался ей сделанным из черной бумаги на Фоне темного блеска воды. Она все еще чувствовала себя окруженной его теплым живым присутствием, словно он излучал безопасность.
Наконец Гай повернулся к ней, и даже в темноте Сара поняла, что он улыбается.
- Мы встретились с контрабандистами, - спокойно сказал Гай.
- Да.
- Я подозревал об этом уже некоторое время, и не просто потому, что местные жители занимаются мелкой контрабандой - это можно встретить повсюду на побережье. Но здесь все гораздо глубже.
Он подошел и сел на изгородь рядом с ней.
- Среди прочего это объясняет покупку всех этих орхидей, которые так быстро умирают, но сперва успевают разорить многих. Поместье Норриса не может обеспечить подобных расходов, равно как и поместье Уиддона. Джек уверен, что ни у одного из них нет никаких других источников доходов, и никто из них не играет в карты.
- Ваш кузен лорд Джонатан?
- Мы с ним постоянно поддерживаем связь, и он способен на такие ухищрения, какие мне и не снились. У нас появилось подозрение, что здесь должно иметь место нечто особенное.
- А могут быть контрабандисты как-то связаны с Рейчел?
- Понимаете, среди господ, которые вели этот караван к берегу, были Хаук и Крофт.
Холодок пробежал по ее спине. Возможно, флибустьеры и притязают на имя джентльменов, но их занятие неразрывно связано с насилием. Контрабандисты иногда подвергали пыткам осведомителей или таможенников, а бывало, и убивали их.
- Да, - сказала Сара. - Я понимаю.
Гай, сидя рядом с ней, говорил четко и убедительно:
- Ни один садовник не смог бы долго заниматься контрабандой без того, чтобы его хозяин не узнал об этом, особенно если учесть, что эти господа забирают себе львиную долю прибыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Неожиданно Сара, положив руку на плечо Гая, остановила его, и теперь они стояли лицом к лицу.
- Что касается берега…
- Расскажите мне, - ласково проговорил он.
- Ближе к концу у Джона началась лихорадка. Он хотел вернуться домой, но не имел в виду дом, в котором мы жили в течение нашего короткого супружества. Джон говорил о том месте, где родился и которое описывал мне много раз, но то не был дом в оживленном порту, где стояло множество кораблей, вроде Ярмута; он вспоминал маленький домик на диком берегу, где он играл мальчишкой. Там был его дом!
Гай молча коснулся ее лица, потом положил ее руку себе на локоть, и они пошли дальше.
- Я принесла ему сухих водорослей, - добавила Сара, - думала, что их запах утешит его; но он закричал на меня и швырнул их на пол. А потом ему захотелось апельсинов, но свежих апельсинов купить было негде. Я не могла спасти его!
- И все равно он знал, что у него есть вы, - сказал Гай. - Он знал, что вы любите его.
- Верно, иногда он узнавал меня, но иногда думал, что я какая-то незнакомая женщина. Тогда он метался от боли, и ничто не могло ему помочь. Когда он умер, наша экономка сказала, что это милосердие Господне, что теперь он с Богом. Но это не было милосердием…
- Я вам очень сочувствую, вы пережили слишком много горя. Сколько вам было лет, когда умерли ваши родители?
- Семь, но я знала Мэнсардов всю жизнь, и они любили меня как родную дочь.
- А потом вы потеряли и их тоже…
Сара закинула голову, словно хотела заглянуть ему в глаза.
- Горе - очень себялюбивое, печальное и одинокое место, - сказала она. - Горе похоже на лабиринт, где очень легко заблудиться среди возмущения и жалости к себе. Я не хотела обременять вас моими блужданиями в этой тьме, поверьте.
Гай снова коснулся ее лица. В его сердце пылало мучительное желание скрыть ее печаль в своем теле, стать с ней одним целым, разделить все глубины ее боли.
- Я считаю за честь ваше доверие, но не могу найти нужных слов.
Сара порывисто обняла его.
- А что, если слова не подействуют?
Гай склонил к ней голову и нежно поцеловал ее. Их губы двигались в такт, целуя мягко, осторожно, с невероятной нежностью.
- Вот видите, - сказал наконец Гай, отрываясь от нее, - поцелуи - опасная разновидность утешения.
Сара опустила голову и спрятала лицо у него на плече.
- И все же вы утешили меня. Я думаю, когда-то вы тоже познали какую-то невыразимую утрату.
Гай тут же вспомнил о своем страхе и ощущении брошенности, о лабиринте одиночества и негодования.
- Это было, когда моя мать умерла вскоре после того, как подарила жизнь моей сестре Люсинде. Мне было одиннадцать лет, и я обожал ее. Отец был безутешен. Берчбрук погрузился в траур. За младенцем нужно было ухаживать, так что меня послали в Уайлдши, и я прожил год со своими двоюродными братьями.
Они сплели руки и пошли рядом по тропинке.
- Что, надо полагать, только усугубило вашу потерю. - Сара вздохнула. - Вас еще в детстве лишили не только матери, но и дома, отца и всего, что вы знали, вам, вероятно, было очень одиноко.
- Да, некоторое время. Но мы с Джеком - ровесники, а герцогиня была бесконечно добра. Она каждый вечер приходила в мою комнату и позволяла мне выплакаться в ее объятиях, но ни разу не сказала, что мальчику плакать не полагается. К тому времени, когда я вернулся домой в Берчбрук, мы с Джеком стали близки, как братья, так что в итоге я приобрел столько же, сколько потерял. Я потерял мать, но взамен обрел две семьи.
- Зато у меня есть Рейчел. - Сара расправила плечи.
Гай вздрогнул. У Сары есть Рейчел и только Рейчел: больше у нее никого не осталось в этом мире. Вот почему она хочет разыскать Рейчел, точнее, свою память о двоюродной сестре, невинной девушке, с которой они вместе росли. Увы, теперь это было совершенно невозможно, если только жизнь на самом деле не сотворит чуда.
Внезапно Сара повернула голову, словно что-то услышала. Звуки были едва различимы: словно слабый топот и странное звяканье раздавались где-то впереди. По-видимому, они слишком замешкались, и теперь на дороге, кроме них, появился еще кто-то.
Гай мгновенно забыл о своих страданиях и осторожно прижал палец к губам Сары.
Через несколько мгновений природа странного шума стала ясна - то был приглушенный стук обмотанных тряпками подков.
Следом за Гаем Сара стала осторожно спускаться вниз по склону к ручью, где росли кусты ежевики, являвшиеся достаточно надежным барьером, укрывшись за которым они стали ждать дальнейших событий.
Глава 12
Постепенно звук стал громче; четко слышались приглушенные шаги и слабое позвякивание уздечек, и вскоре вереница пони прошла по тропе прямо над ними.
Когда наконец звуки смолкли, они молча поднялись на тропу, после чего без каких-либо дополнительных приключений вернулись в Бакли.
На берегу Гай остановился и стал смотреть на озеро, а Сара наблюдала за ним, сидя на низкой каменной ограде» и его силуэт казался ей сделанным из черной бумаги на Фоне темного блеска воды. Она все еще чувствовала себя окруженной его теплым живым присутствием, словно он излучал безопасность.
Наконец Гай повернулся к ней, и даже в темноте Сара поняла, что он улыбается.
- Мы встретились с контрабандистами, - спокойно сказал Гай.
- Да.
- Я подозревал об этом уже некоторое время, и не просто потому, что местные жители занимаются мелкой контрабандой - это можно встретить повсюду на побережье. Но здесь все гораздо глубже.
Он подошел и сел на изгородь рядом с ней.
- Среди прочего это объясняет покупку всех этих орхидей, которые так быстро умирают, но сперва успевают разорить многих. Поместье Норриса не может обеспечить подобных расходов, равно как и поместье Уиддона. Джек уверен, что ни у одного из них нет никаких других источников доходов, и никто из них не играет в карты.
- Ваш кузен лорд Джонатан?
- Мы с ним постоянно поддерживаем связь, и он способен на такие ухищрения, какие мне и не снились. У нас появилось подозрение, что здесь должно иметь место нечто особенное.
- А могут быть контрабандисты как-то связаны с Рейчел?
- Понимаете, среди господ, которые вели этот караван к берегу, были Хаук и Крофт.
Холодок пробежал по ее спине. Возможно, флибустьеры и притязают на имя джентльменов, но их занятие неразрывно связано с насилием. Контрабандисты иногда подвергали пыткам осведомителей или таможенников, а бывало, и убивали их.
- Да, - сказала Сара. - Я понимаю.
Гай, сидя рядом с ней, говорил четко и убедительно:
- Ни один садовник не смог бы долго заниматься контрабандой без того, чтобы его хозяин не узнал об этом, особенно если учесть, что эти господа забирают себе львиную долю прибыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71