Друзья вынуждены были сманеврировать.
Прямиком через деревню забрели глубоко в лес, потом свернули направо и бегом – сначала просекой, потом через кладбище – добрались до Курдюковской МТС.
В мастерской был перерыв, и один только слесарь Николай Павлович, сидя на ящике перед входом в мастерскую, большими промазученными руками вырезал ножичком свистульку из молодой веточки тальника. Забавный народ – взрослые. Сидит человек рядом с токарным станком, рядом с точилом, рядом с наковальней, железа – сколько хочешь, а он свистульки вырезает.
– Здравствуйте, дядя Николай! – поздоровались путешественники.
– Здравствуйте, здравствуйте… – ответил Николай Павлович и, пробуя свистульку, пробежал мазутными пальцами по четырем круглым дырочкам, – получилось: «Тур-лю-лю…» Спросил:
– Хорошо?
– Ничего… – слицемерил Петька.
– Садитесь, научу делать.
– Да мы, дядь Николай… – попробовал было отвертеться Петька. Но слесарь удивился:
– Или не нравится?!
– Нет, нравится, – сразу согласился Петька.
– Нож есть?
Петька достал ножик.
Никите слесарь нашел сапожный резак.
Друзья с фальшивым воодушевлением на лицах взяли себе по ветке тальника.
– Это ж музыка, – сказал слесарь Николай Павлович. – Где нынче хорошую дудку услышишь? А? Батька мой умел делать, я вот еще так-сяк…
И стал подробно объяснять приятелям, как правильно надрезать зеленую кожицу, как размять, чтобы не лопнула и чтобы снялась с ветки, на каком расстоянии друг от друга просверлить дырки, какой скос лучше сделать на конце для губ…
Приятели с полчаса терпеливо мастерили свистульки. Мучились. Но когда сделали и опробовали, убедились, что свистульки получились у них даже неплохие…
Только после этого Петька решился приступить к основному делу, по которому они прибыли в мастерскую. Честно признался, что соврали про дротик; надо бы теперь сделать – нет наконечника…
Николай Павлович выслушал их без сочувствия, потом вспомнил:
– А-а! Так это вы сбежали из дому?
– Мы не сбежали, – поправил Никита. – Мы путешествовали.
Слесарь задумался о чем-то, потом сказал:
– Ладно, наконечник я вам сделаю… Только не врите в другой раз.
Никита схватился крутить точило.
Придав напильнику форму наконечника и отшлифовав его до блеска, Николай Павлович слегка сточил острые кромки, чтобы нельзя было резать, и чуточку закруглил носик.
Друзья не унывали. Это они уже сами подточат где-нибудь.
Уходя, слышали, как слесарь опять занялся настройкой дудки.
Никита вдруг быстро выхватил из кармана свистульку. Петька даже испугался.
Голова начальника штаба пухла от идей, и время от времени они выплескивались из общей неразберихи наружу.
Наконечник им нужен был только для того, чтобы восстановить свой запятнанный авторитет. Свистульки могли оказаться нужнее.
– Сигнализация! – сказал Никита. И свистнул: «Фью-и…» – тревога! «Фью-и-ить!» – все в порядке.
Через несколько минут они продумали сигнализацию до того, что говорить им и вовсе не нужно было.
Один свисток на первой дырке: «Тревога!»
Два свистка: «Молчи!»
Три: «Не подавай виду».
Четыре: «Идем!»
Один свисток на второй дырке: «Рыжий что-то замышляет».
Два свистка: «Мишке надо дать по шее».
И так далее.
Всю дорогу до Белой Глины они разговаривали на дудках и до того отвыкли от человеческого языка, что при входе в деревню на вопрос опять подвернувшегося Мишки (не уследил он все-таки): «Куда ходили?..» – Никита сначала два раза свистнул на четвертой дырке: «Наше дело!», а уж потом разъяснил словами:
– На кудыкину.
А Петька просигналил: «Молчи!»
«Все в порядке», – ответил Никита.
«Пойдем ко мне?» – просвистел Петька.
Никита кивнул, свистнул: «В штаб». И добавил: «Мишке надо дать по шее».
«Рыжий что-то замышляет. Потом», – отсигналил Петька.
Мишка от удивления даже глаза выпучил. Это тебе не дротик: свистят люди, кивают головами, будто помешанные… И переговариваются, а подслушивать – никакого толку.
Вынужденное перемирие
Никита, опробуя новый дротик, изо всей силы всадил его в старую, иссеченную топором колоду посреди Петькиного двора. Им предстояло еще заняться борьбой, снова одолеть сильно пересеченную пятикилометровку и по тридцать раз нырнуть с обрыва.
Вдруг, стукнувшись лбом о покосившуюся калитку, во двор ворвался Колька тетки Татьянин.
– Кино в Рагозинке! – захлебываясь, со слезами на глазах от быстрого бега, сообщил Колька. – «Чапаев»!
Петька даже побледнел.
– Врешь…
– Честное октябренское! Чтоб мне провалиться! – заклялся Колька. – Уже собираются все!..
Колька, видно, был рад случаю восстановить отношения с беглецами, принеся им заведомо необычную весть.
Но Петька уже овладел собой. Сказал:
– Ладно…
– Граф Монте-Кристо будут, – невнятно подытожил Никита.
Колька умчался.
И едва скрылся он за воротами, как дротик полетел на чердак, а следом за дротиком взлетели по лестнице Никита и Петька. Глянули в чердачное окошко. «Все верно!» У излучины Стерли, там, где остров делил ее на два узеньких рукава и рагозинский берег соединялся с белоглинским шаткими жердочными мостками, собралось уже человек пятнадцать белоглинцев от самого дошкольного возраста и почти до комсомольского.
Петька вывернул свои карманы. Никита проделал то же самое. В Рагозинку следовало идти лишь в майках и штанах, если не хочешь лишиться ножичка, рогатки или еще чего…
Петька взял в материном сундуке рубль. Через огород Евсеича пробрались к дому Никиты, и бабка Алена тоже дала Никите рубль.
Когда спокойно, будто это самое обыкновенное дело для них – кино «Чапаев», путешественники подошли к Стерле, на берегу ее собралась и возбужденно базарила на все голоса толпа человек в двадцать белоглинцев. Надо было подождать остальных: собрались еще не все. А по одному в рагозинский клуб не ходили – ходили, как правило, всем обществом. В такие дни личные ссоры автоматически отменялись и вступали в прежнюю силу лишь после возвращения из Рагозинки.
Галдеж немного утих с появлением адмирал-генералиссимуса.
Уверенный, что не будет же он молчать и на этот раз, Мишка сообщил адмиралу:
– Я иду, а Володя-киномеханик своего Серко тянет! «Чапай», понял?!
И Петька сознавал, что молчать перед лицом такого события – глупо. Но было обидно, что предатель Мишка увидел киномеханика, а он – Петька – нет. Ответил:
– Чего ж… Я его пять раз смотрел – «Чапая»…
– А я шесть! – быстро соврал Мишка. Так быстро, что даже уличить его никто не успел. Будто бы Петька, или Никита, или кто другой, к примеру, могли пропустить один сеанс: «Иди, мол, Мишка, смотри, пусть ты больше нас увидишь». Мишка сам понял глупость своего вранья. Но опять вывернулся:
– А в День победы, когда динамо ломалось, Володя прокрутил от середины!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87