– Играли мальчики, все было хорошо: футбол, рыбалка, механизировали разное… А этот выставил какой-то сумасшедший флаг – и вот, пожалуйста. Поиски, странствия, победы! Ну, какой в этом смысл? Вот и, пожалуйста, странствия!.. Где теперь искать их? Что с ними будет? Владик даже теплого белья не взял… Странствия! Утонут в каком-нибудь болоте – вот и будут странствия!..
Петькина мать, глядя на слезы желтоволосой Владькиной матери, уже готова была полезть на крышу и сорвать злополучное знамя адмирал-генералиссимуса, чтобы предать его публичному поруганию. Но дверь распахнулась, и в комнату вошел Владькин отец. С появлением мужчины разговор прервался.
– Что за шум? – спросил Владькин отец. – По какому поводу слезы? Мужчины отправились искать бриллианты? Ну, что ж… Мы все что-нибудь ищем! Я вот всю жизнь в поисках! Исключая войну. Стране нужны драгоценные камни, уголь нужен, железные дороги. И закаленная смена нужна! Смена путешественников, изыскателей, солдат. Так или не так?
Лица женщин чуть повеселели в улыбках.
Владькин отец прошел на середину комнаты, снял и положил на стол фуражку.
– Ребята – спортсмены, я вам скажу. Отличные спортсмены. Я сегодня целый час гнался за этим Колькой. И что самое удивительное – ведь хлеба не бросил! Задыхается уже, деваться некуда, а хлеб под мышкой! Я ему говорю потом: что же ты буханку-то не швырнул? А он: ты ее заработай сначала, потом швыряйся! Слыхали, товарищ учительница? Простите, не знаю, как вас зовут.
Валентина Сергеевна улыбнулась.
– Валентина Сергеевна.
Кольки тетки Татьянина мать гордо выпрямилась было на стуле, но вспомнила о затворнике, который, наверное, опять барабанил в дверь с требованием социалистической законности, и посуровела снова.
– Вот, товарищи… – делаясь серьезным, проговорил Владькин отец. – Дело, конечно, не такое приятное… И ремня показать каждому надо будет… Но раз уж мы собрались вместе, давайте обсудим, что и когда проглядели мы с вами. Правильно я говорю, Валентина Сергеевна?
Валентина Сергеевна с удовольствием подтвердила. И теперь уже в абсолютной тишине стала говорить одна она.
Беседа, таким образом, превратилась в родительское собрание.
Выступали по очереди, спорили, но уже не горячились.
– Я думаю, – сказал Владькин отец, – надо, Валентина Сергеевна, организовать мальчишек при вас, коли уж школа в основном отстранилась от этого дела и коли уж вы берете на себя эту трудную обязанность. Но надо организовать интересно, чтобы все это – естественно, как бы само собой, чтобы не разучивать одни и те же песни.
– Мой все про черного ворона поет… – неожиданно вставила бабка Алена.
– Вот именно, – обрадовался Владькин отец. – Надо и «Черного ворона» петь иногда! Потому что человек любит и порадоваться, и погрустить вовремя, и помечтать под настроение. А если по графику, по пунктам: сегодня то-то, завтра то-то… А может, на реке паводок, и мальчишки хотят льдины от берега отталкивать, а не книгу читать! Льдины-то раз в году плывут, а книга подождать может.
По предложению Валентины Сергеевны все присутствующие вошли в родительский комитет, который обязался собираться не реже чем раз в месяц и обсуждать все вопросы о детях.
– Девочек надо тоже привлечь… Моя Света, гляжу, тоже на лес смотрит… – неожиданно призналась Владькина мать.
Постановили привлечь и девчонок.
Владькин отец обязался вместе с изыскателями всеми силами помогать Валентине Сергеевне.
– Заставим и работать, и шалопайничать вовремя, – пообещал Владькин отец.
Собрание продолжалось затемно.
Преследование
А в это время ничего не подозревавшие о заговоре против них путешественники, не дыша, сидели в густых зарослях малинника, сжимая в руках луки и дротики…
На поляне шла торопливая подготовка к бегству.
Если бы Проня мог предполагать, что за ним следят, друзьям, возможно, вряд ли удалось бы защититься дротиками. Но бандиты лишь иногда вслушивались в отдаленные шумы тайги. Если они и ждали погоню, то не вскоре.
Шепотом договорились двигаться по-одному: впереди Петька, метров через пятьдесят за ним – Владька, потом Никита. Никита должен оставлять ножом едва заметные срезы на кустах или на деревьях.
Петька умел кричать по-лягушачьи. И двумя короткими «кр-р… кр-р…» условились объявлять тревогу. Еще Петька потребовал, если что случится с ним, – на помощь не приходить, продолжать слежку. С этим условием Никита и Владька не соглашались, но потом договорились меняться местами, чтобы все подвергались одинаковому риску.
Спрятав в лесу все, что напоминало о беглецах, обрывки веревок, котомки, – чернобородый взял мешки с провизией, Проня вскинул за спину тяжелый ящик. Еще раз оглянулись оба на тайгу, вслушались. Они почему-то ждали опасности со стороны деревьев, где были привязаны пленники, а бывшие пленники затаились у противоположного края поляны.
Чернобородый впереди, Проня за ним двинулись мимо зарослей малинника на восток. И едва глухие шаги их стали чуть слышными вдалеке, пригнувшись и осторожно ступая, двинулся между деревьями Петька. Владька выдержал расстояние с таким расчетом, чтобы только не выпускать из виду Петьку. Никита выждал еще.
Петька надеялся, что бандиты постараются выбраться на проселок. Но чернобородый шагал прямо на восток, с каждой минутой забираясь все дальше и дальше в глубь тайги. Влажный от росы мох пружинил под ногами, выправлялся, и нельзя было заметить на нем даже признаков человеческого следа.
Первые часа полтора бандиты еще оглядывались назад, внимательно прислушиваясь к тайге. Петька замирал при этом, уткнувшись носом в какую-нибудь холодную от сырости, мшистую кочку. Но потом, окончательно успокоенные, бандиты зашагали ровным, быстрым шагом, почти не останавливаясь и, видимо, считая, что никакая погоня уже не в силах разыскать их по сплошным, на сотни километров вокруг, дебрям леса.
Осталась позади Змеиная гора. Тайга дальше представлялась Петьке густым непрерывным массивом длиною в тысячу дней пути – до самого Иртыша, – как по школьной карте.
Когда падал носом в мох Петька, Владька тоже мгновенно шлепался на живот и лишь одним глазком из-за какого-нибудь дерева следил за каждым Петькиным движением. А Никита, чье положение было самым безопасным, садился при этом за ближайший куст, доставал из-за пояса стрелу и ждал, понемногу оттягивая тетиву лука.
Бандиты шли и шли вперед.
Солнце поднялось высоко над деревьями, и тайга загомонила на разные голоса, зашелестел ветер в верхушках елей и кедров. Этот шум был на руку преследователям. Однако пока держалась под деревьями сырая утренняя прохлада, двигаться было легче. Духота летнего зноя никогда не проникала в лесную глухомань, но воздух мало-помалу становился суше, и начал струиться под телогрейками липучий, растравляющий кожу пот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87