Дальнейшее повествование поразительно. Едва ли не впервые со времен римской цивилизации автор заглядывает внутрь человеческой души. И конечно, классическая дилемма: привязанность против долга. Кстати, не появилось ли у тебя догадок насчет моей гипотезы?
Остин молчал.
– Гримбалд продолжает:
Король спросил у священника совета , и молодой человек , глубоко тронутый его почтительным отношением и встревоженный предполагаемым предательством Беоргтнота , стал убеждать его расстаться с золотом. Вслед за тем подоспеет подкрепление и можно будет напасть на датчан. Король возразил , что для этого ему придется нарушить торжественную клятву – величайшая провинность перед Господом. Юный священник стал уверять его , что обещание , данное язычникам , в глазах Господа ничего не стоит.
Знаешь, это был очень практичный совет. Целесообразный как с военной, так и с политической точки зрения. Да и против теологии капеллан тоже не погрешил. Но Альфреда, вероятно, связывал дохристианский, англосаксонский кодекс морали, так как автор продолжает:
Однако Альфред твердил , что честь запрещает ему такой поступок. И вот , после трех часов молитвы и беседы , король явился перед советом и сказал , что принял решение: его долг – самолично договориться с врагом и при необходимости предложить себя в заложники вместо епископа. Таны взъярились , и самые верные из них громче прочих кричали о том , что не позволят этого королю. Тут взял слово Беоргтнот и вызвался сам пойти к датчанам , дабы попробовать уладить дело , и Альфред доверчиво согласился. И Беоргтнот отправился к Олафу , но целью имел не помочь дяде , а предать его. Он рассказал предводителю датчан , что золото Альфреда находится при нем и он ждет прибытия нового войска , а посему нужно требовать от него незамедлительных уступок. Тем временем привели Вулфлака и двух его капелланов , и Беоргтнот , с омерзительным двуличием , высказал ему сочувствие. Однако ученый епископ и сам лелеял тайный замысел – правда , самый честный и благородный , – а именно: отправить Альфреду весть , значение которой будет понятно только ему самому. И епископ поручил Беоргтноту: скажи своему дяде , пусть не падает духом , а подумает этой же ночью о словах высокоученого Плиния: «Истинный мудрец даже при наступлении тьмы найдет светоч , что затмил солнце , в то время как глупца ослепит и обычная заря». Это высказывание он вспомнит без труда. Епископ заставил неграмотного королевского племянника затвердить послание наизусть. Замысел ученого мужа состоял в следующем: глубоко изучив карту неба и законы движения звезд , Вулфлак знал , что ближайшим же утром , на рассвете , произойдет затмение солнца. А поскольку они с королем недавно читали вместе труды Плиния , где это явление описывается , он не сомневался , что Альфред его поймет. Но , к несчастью , Беоргтнот заподозрил , что послание содержит тайный смысл , и решил не передавать его вовсе. И вот , возвратившись в английский лагерь , он заявил Альфреду и совету старейшин , что его попытка договориться с датчанами ни к чему не привела.
Тем временем Олаф , по совету Беоргтнота , приказал , чтобы Вулфлака подвесили на западных воротах городских укреплений , на виду у осаждающего войска. Узрев это , Альфред преисполнился гнева и печали и объявил , что сдастся врагу взамен епископа. Таны (а с ними лицемер Беоргтнот и его сообщники) со слезами на глазах молили его не делать этого , ибо , как они говорили , датчане непременно его убьют. Но Альфред ответил , что употребит ныне свою власть для назначения себе преемника и останавливает выбор на своем племяннике , который , если сам он умрет , прекрасно его заменит. Дошло до того , что самые верные из танов , видя его решимость , попытались силой помешать ему выйти за порог его личных покоев.
Король же , накануне условленного десятого дня , когда Вулфлака должны были убить , воспользовался предрассветной темнотой и бежал , переодевшись в платье одного из своих слуг. Неузнанный , он добрался до конюшен , где держали армейских лошадей , и нашел своего собственного жеребца – свирепого Ведерстепу , не подпускавшего к себе никакого другого наездника. Пока король седлал его , жеребец артачился , но с Альфредом на спине успокоился , потому что узнал своего хозяина. От шума проснулся младший конюх и , как только убедился , что жеребец затих , сразу понял: незнакомый наездник не кто иной , как сам король.
– Кстати, – вставил я, – не знаю, знакома ли тебе картина Ландсира из Национальной галереи на этот самый сюжет?
– Ландсира? – Остин улыбнулся.– Как она называется? «По следу короля»?
Я мгновенно понял, что это шутка, и рассмеялся:
– Нет, это брат Эдвина, Чарлз Ландсир. Название картины: «Верный конюх узнает короля Альфреда». Очень трогательная сцена. На переднем плане король, в его благородных чертах перемешаны прекрасно отображенные художником вина и благорасположенность; он отворачивает голову, услышав изумленный возглас, только что сорвавшийся с уст красивого юноши, который взирает на короля с почтением и преданностью.
Остин вынул изо рта трубку и улыбнулся.
– В самом деле? Непременно посмотрю, когда в следующий раз буду в Лондоне.
В его словах мне почудился какой-то намек, но смысла я не понял.
Ну ладно, вернемся к Гримбалду.
Юноша схватил коня под уздцы и стал кричать , пока не сбежались все слуги. Танов так тронули мужество и решимость короля , что они согласились напасть на город , не дожидаясь подкрепления. Тут же разбудили солдат , сделали перекличку и выстроили войско напротив городских стен. Епископ по-прежнему был подвешен над главными воротами , и все понимали , что он вот-вот может умереть. Перед самым рассветом войско было приготовлено и ждало королевского сигнала , чтобы начать штурм. В тот же миг дневное светило , едва поднявшееся над Вудберийскими холмами , начало заволакиваться черной тенью; тьма сгущалась и сгущалась , пока не сделалась непроглядной , поднялся холодный ветер. Солнце , спрятавшееся за диском луны , испускало вспышки пламени. Лошади тревожно заржали , птицы стаями беспорядочно кружили в небе , гадая , не пора ли устраиваться на ночлег. Ни один живой человек не наблюдал подобного прежде , и каждому казалось , что наступил конец света. Один Альфред узнал в происходящем затмение; объезжая ряды войск , он кричал , что через минуту-другую солнце вернется. Но он опоздал , и среди солдат началась паника. Датчан тоже охватил ужас; Олаф , стоя над главными воротами , решил , что тьму призвал своими заклинаниями Вулфлак , и приказал обрезать державшие его веревки. Когда тело ученого грянулось о землю , тьма уже начала рассеиваться. Останки мученика датчане самым постыдным образом швырнули в колодец вблизи Старого собора – теперь весь христианский мир знает его как Колодезь Святого Вулфлака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101