– Старый джентльмен примолк и многозначительно посмотрел на меня.
– Где была усадьба настоятеля! – вскричал я.
Он не отозвался, но изобразил на лице выражение тупой сосредоточенности.
– Как нам поступить с его милостью настоятелем , сэр?
– Его мы возьмем с собой в качестве заложника. Я обернулся к нему:
– То, что вы описываете, взято из потерявшегося манускрипта?
– Да. Но там приводится только свидетельство поваренка. Он не всегда правильно оценивал увиденное и услышанное, а в данном случае уж точно заблуждался.
– Простите. Я не разделяю вашу точку зрения. Вся наша система правосудия основывается на предположении, что свидетели способны правильно излагать события.
– С этим я не спорю, – колко отозвался старый джентльмен.– Я лишь утверждаю, что временами они неверно их толкуют. Опираясь на свой разум и на знание того, что произошло в дальнейшем, я восстановил истинный ход событий. Наблюдайте и судите сами. Трое военных остались в комнате, а мальчик выскользнул за дверь, чтобы найти своего хозяина.
Раз или два боязливо оглянувшись на нас, он широкими шагами направился к двери. Затем выпрямился и сказал мне:
– За дверями кабинета он обнаружил вас, трясущегося от страха. Вы все подслушали – как и было задумано – и понимаете, что ваша жизнь, а также вашей жены и детей висит на волоске. Но как бежать и доставить их в безопасное место? Путь к задней двери лежит через эту комнату, а здесь полно солдат. Но даже если вы доберетесь до задней двери, у ворот, ведущих на площадь, поставлен часовой. Он открыл дверь, и мы перешли в холл.
– В этот миг кто-то стучит в окно. Вы открываете. Я заколебался, и он повторил подсказку:
– Вы открываете.
Я сделал вид, будто открываю створку окна, попутно заметив, что она приколочена гвоздями. Мне вспомнились слова Куитрегарда о том, к каким изощренным мерам прибегает старый джентльмен, дабы обезопасить себя от взломщиков.
– За окном находится Холлингрейк, – проворно шепнул хозяин, кивком призывая Остина включиться в игру.– На нем высокая шляпа и светло-красный плащ с высоким воротником. Вы радуетесь, видя его. В один миг вы забываете о своем недоверии к нему. Как быстро мы прощаем себе обиды, причиненные ближним, , когда возникает нужда в помощи последних! Вы просите помочь вам бежать, и Холлингрейк отвечает, что затем и явился.– Он помедлил, ожидая, что заговорит Остин. Однако мой друг ответил ему сердитым взглядом. Старик невозмутимо продолжал: – Холлингрейк влезает в окно и сообщает что-то очень приятное для вашего слуха.
Он замолк, но Остин не поддержал реплику.
– Он говорит, что разработал план вашего бегства. По его словам, часовой у задних ворот только что разрешил ему войти и, без сомнения, позволит беспрепятственно выйти. Вы мгновенно понимаете, что задумал казначей. Холлингрейк, соответственно, отдает вам свои, очень приметные, шляпу и плащ, и они с мальчиком помогают вам вылезти из окна. На задворках вашего сознания мелькает вопрос, чем таким тяжелым наполнены карманы плаща. Мальчик следит, как вы спешите мимо ни о чем не подозревающего солдата. Еще через несколько мгновений он видит, как я, офицер, и двое солдат выбегаем из дома вам вдогонку. Мы ожидали вашего появления!
– Я попался в ловушку! – мрачно произнес я.
– Минуты через две мальчик слышит ружейные выстрелы. Он выбегает на площадь: вы лежите в дверях клуатра, окруженный солдатами. Поблизости теснятся пораженные горожане. Я обшариваю карманы вашего плаща и – о стыд! – достаю несколько крупных драгоценных камней и предметы золотой утвари из собора. Я не верю собственным глазам. Показываю находку горожанам, они узнают драгоценности и ужасаются. Вы не можете произнести ни слова, но, истекая кровью, свидетельствуете свой позор.
– Бедняга Фрит, – вырвалось у меня.
Что бы он ни натворил в свое время, такая постыдная и несправедливая смерть делала его достойным жалости. Лежать, чувствуя, как жизнь утекает из твоего тела через отверстые раны, и знать, что ты останешься в людской памяти трусливым воришкой.
Старый джентльмен ухмыльнулся:
– Даже поваренок, главный свидетель происшедшего, не понял, что случилось на самом деле.
– Но есть и другой рассказ, противоречащий этому, – запротестовал я и поведал ему о письме антиквария.– Согласно свидетельствам, о которых говорится в письме Пеппердайна, Фрит увидел, как солдаты грабят библиотеку, и выбежал, чтобы их остановить. Таким образом, он умер как доблестный ученый муж, обороняя книги.
Хозяин громко и презрительно фыркнул:
– Вздор! Библиотека из дома не видна.
– Вы уверены?
– Пойдемте, я вам покажу. Лучше всего площадь видна из столовой, и если и там библиотека окажется недоступной глазу, значит, в других комнатах и делать.нечего.
Мы направились по коридору, но тут Остин вскрикнул:
– Что вы делаете? Туда нельзя! Вы не столовую имели в виду!
Мистер Стоунекс взглянул на него спокойно и холодно:
– Нет, я имел в виду именно столовую.
– Кабинет, вы хотели сказать.
– Ничего подобного.– Он улыбнулся мне.– Там окна выходят на улицу.
– Здесь был кабинет настоятеля? – Я указал на дверь позади нас.
Он кивнул.
– Можно мне взглянуть? Я хотел бы проверить вашу гипотезу, что настоятель слышал, как офицер приказывал взять его заложником и, вполне вероятно, убить.
– Пожалуйста-пожалуйста.– Он стал рыться в кармане.– Эта комната всегда на замке.– На его лице появилась гримаса огорчения.– Жаль, но у меня нет при себе ключа. Я могу сходить за ним наверх, если это доставит вам удовольствие.
– Ни в коем случае, не стоит беспокоиться.– Я удивился, поскольку Куитрегард говорил, что мистер Стоунекс всегда носит ключи на цепочке.
С подчеркнутым равнодушием пожав плечами, он повел нас дальше по коридору. Спустившись затем на пару ступенек, он открыл дверь и впустил нас в столовую. Комната была большая, но с низким потолком и темная, с единственным тусклым источником света в дальнем конце. Стены были отделаны дубовыми панелями; в центре, занимая почти всю длину комнаты, помещался длинный стол. В конце стола, ближе к окну, догорала единственная свеча. Выглянув в окно, я убедился, что прямо перед ним находится собор, огромный и заслоняющий почти все остальное.
Приглядевшись, я с трудом различил в глубоких сумерках краешек библиотеки, выступавший из-за угла дома капитула.
– Дверь библиотеки много левее, ее не видно. Ее заслоняет дом капитула, – пояснил старый джентльмен, выглядывая из-за моего плеча.
Пришлось признать, что он прав. Осмотрев площадь, я установил, что отсюда видно одно из верхних окон дома Остина. Я сообразил, что это, должно быть, окно гостиной.
Тем временем свеча на столе оплыла и погасла.
Хозяин зажег газовый рожок, в его свете мне бросился в глаза портрет, висевший рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Где была усадьба настоятеля! – вскричал я.
Он не отозвался, но изобразил на лице выражение тупой сосредоточенности.
– Как нам поступить с его милостью настоятелем , сэр?
– Его мы возьмем с собой в качестве заложника. Я обернулся к нему:
– То, что вы описываете, взято из потерявшегося манускрипта?
– Да. Но там приводится только свидетельство поваренка. Он не всегда правильно оценивал увиденное и услышанное, а в данном случае уж точно заблуждался.
– Простите. Я не разделяю вашу точку зрения. Вся наша система правосудия основывается на предположении, что свидетели способны правильно излагать события.
– С этим я не спорю, – колко отозвался старый джентльмен.– Я лишь утверждаю, что временами они неверно их толкуют. Опираясь на свой разум и на знание того, что произошло в дальнейшем, я восстановил истинный ход событий. Наблюдайте и судите сами. Трое военных остались в комнате, а мальчик выскользнул за дверь, чтобы найти своего хозяина.
Раз или два боязливо оглянувшись на нас, он широкими шагами направился к двери. Затем выпрямился и сказал мне:
– За дверями кабинета он обнаружил вас, трясущегося от страха. Вы все подслушали – как и было задумано – и понимаете, что ваша жизнь, а также вашей жены и детей висит на волоске. Но как бежать и доставить их в безопасное место? Путь к задней двери лежит через эту комнату, а здесь полно солдат. Но даже если вы доберетесь до задней двери, у ворот, ведущих на площадь, поставлен часовой. Он открыл дверь, и мы перешли в холл.
– В этот миг кто-то стучит в окно. Вы открываете. Я заколебался, и он повторил подсказку:
– Вы открываете.
Я сделал вид, будто открываю створку окна, попутно заметив, что она приколочена гвоздями. Мне вспомнились слова Куитрегарда о том, к каким изощренным мерам прибегает старый джентльмен, дабы обезопасить себя от взломщиков.
– За окном находится Холлингрейк, – проворно шепнул хозяин, кивком призывая Остина включиться в игру.– На нем высокая шляпа и светло-красный плащ с высоким воротником. Вы радуетесь, видя его. В один миг вы забываете о своем недоверии к нему. Как быстро мы прощаем себе обиды, причиненные ближним, , когда возникает нужда в помощи последних! Вы просите помочь вам бежать, и Холлингрейк отвечает, что затем и явился.– Он помедлил, ожидая, что заговорит Остин. Однако мой друг ответил ему сердитым взглядом. Старик невозмутимо продолжал: – Холлингрейк влезает в окно и сообщает что-то очень приятное для вашего слуха.
Он замолк, но Остин не поддержал реплику.
– Он говорит, что разработал план вашего бегства. По его словам, часовой у задних ворот только что разрешил ему войти и, без сомнения, позволит беспрепятственно выйти. Вы мгновенно понимаете, что задумал казначей. Холлингрейк, соответственно, отдает вам свои, очень приметные, шляпу и плащ, и они с мальчиком помогают вам вылезти из окна. На задворках вашего сознания мелькает вопрос, чем таким тяжелым наполнены карманы плаща. Мальчик следит, как вы спешите мимо ни о чем не подозревающего солдата. Еще через несколько мгновений он видит, как я, офицер, и двое солдат выбегаем из дома вам вдогонку. Мы ожидали вашего появления!
– Я попался в ловушку! – мрачно произнес я.
– Минуты через две мальчик слышит ружейные выстрелы. Он выбегает на площадь: вы лежите в дверях клуатра, окруженный солдатами. Поблизости теснятся пораженные горожане. Я обшариваю карманы вашего плаща и – о стыд! – достаю несколько крупных драгоценных камней и предметы золотой утвари из собора. Я не верю собственным глазам. Показываю находку горожанам, они узнают драгоценности и ужасаются. Вы не можете произнести ни слова, но, истекая кровью, свидетельствуете свой позор.
– Бедняга Фрит, – вырвалось у меня.
Что бы он ни натворил в свое время, такая постыдная и несправедливая смерть делала его достойным жалости. Лежать, чувствуя, как жизнь утекает из твоего тела через отверстые раны, и знать, что ты останешься в людской памяти трусливым воришкой.
Старый джентльмен ухмыльнулся:
– Даже поваренок, главный свидетель происшедшего, не понял, что случилось на самом деле.
– Но есть и другой рассказ, противоречащий этому, – запротестовал я и поведал ему о письме антиквария.– Согласно свидетельствам, о которых говорится в письме Пеппердайна, Фрит увидел, как солдаты грабят библиотеку, и выбежал, чтобы их остановить. Таким образом, он умер как доблестный ученый муж, обороняя книги.
Хозяин громко и презрительно фыркнул:
– Вздор! Библиотека из дома не видна.
– Вы уверены?
– Пойдемте, я вам покажу. Лучше всего площадь видна из столовой, и если и там библиотека окажется недоступной глазу, значит, в других комнатах и делать.нечего.
Мы направились по коридору, но тут Остин вскрикнул:
– Что вы делаете? Туда нельзя! Вы не столовую имели в виду!
Мистер Стоунекс взглянул на него спокойно и холодно:
– Нет, я имел в виду именно столовую.
– Кабинет, вы хотели сказать.
– Ничего подобного.– Он улыбнулся мне.– Там окна выходят на улицу.
– Здесь был кабинет настоятеля? – Я указал на дверь позади нас.
Он кивнул.
– Можно мне взглянуть? Я хотел бы проверить вашу гипотезу, что настоятель слышал, как офицер приказывал взять его заложником и, вполне вероятно, убить.
– Пожалуйста-пожалуйста.– Он стал рыться в кармане.– Эта комната всегда на замке.– На его лице появилась гримаса огорчения.– Жаль, но у меня нет при себе ключа. Я могу сходить за ним наверх, если это доставит вам удовольствие.
– Ни в коем случае, не стоит беспокоиться.– Я удивился, поскольку Куитрегард говорил, что мистер Стоунекс всегда носит ключи на цепочке.
С подчеркнутым равнодушием пожав плечами, он повел нас дальше по коридору. Спустившись затем на пару ступенек, он открыл дверь и впустил нас в столовую. Комната была большая, но с низким потолком и темная, с единственным тусклым источником света в дальнем конце. Стены были отделаны дубовыми панелями; в центре, занимая почти всю длину комнаты, помещался длинный стол. В конце стола, ближе к окну, догорала единственная свеча. Выглянув в окно, я убедился, что прямо перед ним находится собор, огромный и заслоняющий почти все остальное.
Приглядевшись, я с трудом различил в глубоких сумерках краешек библиотеки, выступавший из-за угла дома капитула.
– Дверь библиотеки много левее, ее не видно. Ее заслоняет дом капитула, – пояснил старый джентльмен, выглядывая из-за моего плеча.
Пришлось признать, что он прав. Осмотрев площадь, я установил, что отсюда видно одно из верхних окон дома Остина. Я сообразил, что это, должно быть, окно гостиной.
Тем временем свеча на столе оплыла и погасла.
Хозяин зажег газовый рожок, в его свете мне бросился в глаза портрет, висевший рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101