Наконец я нарушил тишину:
– Трудно поверить, что еще недавно он был жив. Грозное предостережение всем нам. Среди кипенья жизни...
– Попридержи язык, – рявкнул Остин.
Ясно было, что сегодняшние события потрясли его, во всяком случае, не меньше, чем меня. Через двадцать минут дверь открылась и в комнату вошел майор с сержантом и доктором Карпентером.
– Это не может быть правдой, – говорил майор.– По вашим собственным словам, вы не в состоянии судить определенно.
– Нет, но это кажется вероятным, – отвечал молодой доктор.
– Вероятным? Это в высшей степени неправдоподобно. Более того, совершенно невозможно. Четыре часа назад он был в этой комнате и разливал чай.– Он отвернулся от доктора, словно ставя на нем крест, и обратился к нам с Остином: – Мне очень жаль, что вы потеряли так много времени, джентльмены; теперь постараюсь зря вас не задерживать. Я понимаю, что вы находитесь здесь с половины седьмого и участвовали в опознании тела – одно из самых неприятных зрелищ, с какими я сталкивался за долгое время службы. А кроме того, вам обоим пришлось отвечать на множество вопросов?
– Верно, – подтвердил я. – Но я охотно исполню то, что считаю своей общественной обязанностью. Уверен, ваш подчиненный руководствовался благими побуждениями.
– Мы очень благодарны вам, сэр, – отозвался майор. Затем он заговорил с пожилой служанкой:
– Итак, миссис Баббош, по словам сержанта, вы утверждаете, что появились у парадной двери чуть раньше шести и не смогли попасть в дом. Кто-нибудь видел, как вы пришли и обнаружили, что дверь заперта?
Лицо старой женщины вытянулось от испуга.
– Не знаю, сэр.
– Никто не может подтвердить, что мистер Стоунекс не отозвался на стук и не впустил вас в дом, как делал каждый раз в шесть вечера на протяжении двадцати пяти лет?
– Как бы он смог, сэр? Бедный джентльмен лежал в той комнате мертвый.
– А вот это нам еще предстоит выяснить, почтеннейшая. – Майор, полуобернувшись, улыбнулся нам с Остином.– Лежал ли он мертвый в ту минуту, когда вы подошли к двери? Или он открыл дверь вам и вашему сообщнику?
Миссис Баббош тревожно оглядела всех присутствующих.
– Ну, давайте же, почтеннейшая. Поберегите мое время. Меня вызвали сюда с небольшого семейного торжества. Послезавтра, черт возьми, рождественский сочельник. Я намерен разобраться с этим делом до праздников. Выкладывайте все начистоту. Что вам известно об убийстве? Есть ли у вас сыновья, внуки, племянники? Нет ли в вашем семействе молодого человека, которому до зарезу нужны деньги?
Обернувшись, майор многозначительно посмотрел на нас с Остином, словно желая сказать: «Вот-вот я доберусь до истины».
– У нас ни у кого нет денег, сэр. Но ни одному из моей родни даже в голову не придет совершить такое злодеяние.
– Ах, так? Могу вам обещать, что мы самым тщательным образом проверим каждого мужчину, состоящего с вами в родстве. Самым тщательным образом.
– Никаких дурных дел за ними вы не найдете. Разве что брата, Джима, однажды судили за браконьерство. Но только один раз. Он два года просидел в тюрьме.
– Ага! – воскликнул майор. – Вот мы и докопались до сути. Похоже, ваш брат применил силу, пытаясь бежать? Потому он и получил такой большой срок?
– Нет, сэр. Просто судья был в дружбе с джентльменом, во владениях которого поймали моего брата. Вот и засудил его на всю катушку.
– Озлобленный и закоренелый преступник! И где же он находится, этот ваш брат, почтеннейшая?
– На кладбище, сэр. Его уже десять лет как похоронили. Улыбка сползла с лица майора.
– Все это будет расследовано, обещаю вам. Но факт остается фактом: вам нечем доказать, что в шесть часов вы не входили в дом.
Я гадал, в чем состояла окольная стратегия майора, поскольку гипотеза, будто миссис Баббош с сообщником в шесть часов побывала в доме, вызывала множество возражений: прежде всего, на преступление оставалось слишком мало времени. Та же мысль, видимо, посетила и сержанта, так как он отозвал своего начальника в сторону, и они несколько минут шептались.
Затем майор обратился к нам:
– Как я понял, джентльмены, в половине шестого, когда вы уходили, раздался стук в парадную дверь и покойник объяснил, что это официант, Перкинс, принес пиво?
– Да, верно, – сказал я.
Майор круто повернулся и наставил палец на миссис Баббош:
– Вам ведь знаком этот Перкинс?
У нее округлились глаза.
– Эдди я знаю с тех пор, когда он был мальчишкой. А еще раньше знала его отца. Только не понимаю, почему вы говорите таким тоном, будто в этом есть что-то худое.
– Попрошу не дерзить, почтеннейшая. Задавая вопрос, я жду прямого, без выкрутасов, ответа. Так что дайте мне простой ответ на простой вопрос.
– Какой вопрос, сэр?
– Приходили вы с Перкинсом сюда в половине шестого?
– Нет, сэр, что вы! И молодой Перкинс наверняка тоже не приходил.
– Вы обвиняете этих джентльменов во лжи? – прервал ее майор.
Она, обернувшись, изумленно воззрилась на нас:
– Нет, сэр, разве можно? Если они говорят, что он приходил, мне сказать нечего, кроме одного: прежде он никогда так не делал. Нет, все равно мне не верится: постучись он вдруг в это время, старый мистер Стоунекс нипочем не отворил бы дверь. Эдди он впускал только в четыре, с обедом. А в другое время открывал только мне.
– Он открывал дверь только вам, – повторил майор.– Выходит, вы практически признаете, что приходили в половине шестого с Перкинсом? Никто другой не получил бы доступа в дом.
– Да не приходила я! Что вы заладили: приходила да приходила. Меня мистер Стоунекс впускал только в семь утра и еще раз в шесть вечера. А в другое время, сколько ни стучись, хоть руки себе отбей, он бы и не подумал открыть. До смерти боялся, что его ограбят.
– Хорошо, теперь идите, – заключил майор.– Пока вы мне больше не нужны. Но только отправляйтесь домой и сидите там.
С рассерженным и испуганным видом старая женщина повернулась к дверям.
– Прежде чем вы уйдете, миссис Баббош, – вмешался сержант, – не повторите ли еще раз для майора, что удивило вас в этой комнате.
– Да весь этот кавардак, – отозвалась она, оглядывая помещение.– В полдень, уходя, я оставила комнату чисто прибранной.
– А чай? – напомнил сержант.
– Этих пирожных я в глаза не видела. И вообще, за все время, что я здесь работаю, ни один гость не был зван к чаю.
Майор удивленно перевел взгляд с миссис Баббош на сержанта.
– Значит, по вашим словам, – мягким тоном подсказал сержант, – мистер Стоунекс не предупредил вас, что ждет гостей на чай? И вы не готовили закуски?
– Вы правы, сэр. Я ни сном ни духом об этом не ведаю.
Сержант посмотрел на начальника. Распорядившись: «Хорошо, можете идти», – тот следил, пока за миссис Баббош не закрылась дверь. Затем он сказал нам с Остином:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Трудно поверить, что еще недавно он был жив. Грозное предостережение всем нам. Среди кипенья жизни...
– Попридержи язык, – рявкнул Остин.
Ясно было, что сегодняшние события потрясли его, во всяком случае, не меньше, чем меня. Через двадцать минут дверь открылась и в комнату вошел майор с сержантом и доктором Карпентером.
– Это не может быть правдой, – говорил майор.– По вашим собственным словам, вы не в состоянии судить определенно.
– Нет, но это кажется вероятным, – отвечал молодой доктор.
– Вероятным? Это в высшей степени неправдоподобно. Более того, совершенно невозможно. Четыре часа назад он был в этой комнате и разливал чай.– Он отвернулся от доктора, словно ставя на нем крест, и обратился к нам с Остином: – Мне очень жаль, что вы потеряли так много времени, джентльмены; теперь постараюсь зря вас не задерживать. Я понимаю, что вы находитесь здесь с половины седьмого и участвовали в опознании тела – одно из самых неприятных зрелищ, с какими я сталкивался за долгое время службы. А кроме того, вам обоим пришлось отвечать на множество вопросов?
– Верно, – подтвердил я. – Но я охотно исполню то, что считаю своей общественной обязанностью. Уверен, ваш подчиненный руководствовался благими побуждениями.
– Мы очень благодарны вам, сэр, – отозвался майор. Затем он заговорил с пожилой служанкой:
– Итак, миссис Баббош, по словам сержанта, вы утверждаете, что появились у парадной двери чуть раньше шести и не смогли попасть в дом. Кто-нибудь видел, как вы пришли и обнаружили, что дверь заперта?
Лицо старой женщины вытянулось от испуга.
– Не знаю, сэр.
– Никто не может подтвердить, что мистер Стоунекс не отозвался на стук и не впустил вас в дом, как делал каждый раз в шесть вечера на протяжении двадцати пяти лет?
– Как бы он смог, сэр? Бедный джентльмен лежал в той комнате мертвый.
– А вот это нам еще предстоит выяснить, почтеннейшая. – Майор, полуобернувшись, улыбнулся нам с Остином.– Лежал ли он мертвый в ту минуту, когда вы подошли к двери? Или он открыл дверь вам и вашему сообщнику?
Миссис Баббош тревожно оглядела всех присутствующих.
– Ну, давайте же, почтеннейшая. Поберегите мое время. Меня вызвали сюда с небольшого семейного торжества. Послезавтра, черт возьми, рождественский сочельник. Я намерен разобраться с этим делом до праздников. Выкладывайте все начистоту. Что вам известно об убийстве? Есть ли у вас сыновья, внуки, племянники? Нет ли в вашем семействе молодого человека, которому до зарезу нужны деньги?
Обернувшись, майор многозначительно посмотрел на нас с Остином, словно желая сказать: «Вот-вот я доберусь до истины».
– У нас ни у кого нет денег, сэр. Но ни одному из моей родни даже в голову не придет совершить такое злодеяние.
– Ах, так? Могу вам обещать, что мы самым тщательным образом проверим каждого мужчину, состоящего с вами в родстве. Самым тщательным образом.
– Никаких дурных дел за ними вы не найдете. Разве что брата, Джима, однажды судили за браконьерство. Но только один раз. Он два года просидел в тюрьме.
– Ага! – воскликнул майор. – Вот мы и докопались до сути. Похоже, ваш брат применил силу, пытаясь бежать? Потому он и получил такой большой срок?
– Нет, сэр. Просто судья был в дружбе с джентльменом, во владениях которого поймали моего брата. Вот и засудил его на всю катушку.
– Озлобленный и закоренелый преступник! И где же он находится, этот ваш брат, почтеннейшая?
– На кладбище, сэр. Его уже десять лет как похоронили. Улыбка сползла с лица майора.
– Все это будет расследовано, обещаю вам. Но факт остается фактом: вам нечем доказать, что в шесть часов вы не входили в дом.
Я гадал, в чем состояла окольная стратегия майора, поскольку гипотеза, будто миссис Баббош с сообщником в шесть часов побывала в доме, вызывала множество возражений: прежде всего, на преступление оставалось слишком мало времени. Та же мысль, видимо, посетила и сержанта, так как он отозвал своего начальника в сторону, и они несколько минут шептались.
Затем майор обратился к нам:
– Как я понял, джентльмены, в половине шестого, когда вы уходили, раздался стук в парадную дверь и покойник объяснил, что это официант, Перкинс, принес пиво?
– Да, верно, – сказал я.
Майор круто повернулся и наставил палец на миссис Баббош:
– Вам ведь знаком этот Перкинс?
У нее округлились глаза.
– Эдди я знаю с тех пор, когда он был мальчишкой. А еще раньше знала его отца. Только не понимаю, почему вы говорите таким тоном, будто в этом есть что-то худое.
– Попрошу не дерзить, почтеннейшая. Задавая вопрос, я жду прямого, без выкрутасов, ответа. Так что дайте мне простой ответ на простой вопрос.
– Какой вопрос, сэр?
– Приходили вы с Перкинсом сюда в половине шестого?
– Нет, сэр, что вы! И молодой Перкинс наверняка тоже не приходил.
– Вы обвиняете этих джентльменов во лжи? – прервал ее майор.
Она, обернувшись, изумленно воззрилась на нас:
– Нет, сэр, разве можно? Если они говорят, что он приходил, мне сказать нечего, кроме одного: прежде он никогда так не делал. Нет, все равно мне не верится: постучись он вдруг в это время, старый мистер Стоунекс нипочем не отворил бы дверь. Эдди он впускал только в четыре, с обедом. А в другое время открывал только мне.
– Он открывал дверь только вам, – повторил майор.– Выходит, вы практически признаете, что приходили в половине шестого с Перкинсом? Никто другой не получил бы доступа в дом.
– Да не приходила я! Что вы заладили: приходила да приходила. Меня мистер Стоунекс впускал только в семь утра и еще раз в шесть вечера. А в другое время, сколько ни стучись, хоть руки себе отбей, он бы и не подумал открыть. До смерти боялся, что его ограбят.
– Хорошо, теперь идите, – заключил майор.– Пока вы мне больше не нужны. Но только отправляйтесь домой и сидите там.
С рассерженным и испуганным видом старая женщина повернулась к дверям.
– Прежде чем вы уйдете, миссис Баббош, – вмешался сержант, – не повторите ли еще раз для майора, что удивило вас в этой комнате.
– Да весь этот кавардак, – отозвалась она, оглядывая помещение.– В полдень, уходя, я оставила комнату чисто прибранной.
– А чай? – напомнил сержант.
– Этих пирожных я в глаза не видела. И вообще, за все время, что я здесь работаю, ни один гость не был зван к чаю.
Майор удивленно перевел взгляд с миссис Баббош на сержанта.
– Значит, по вашим словам, – мягким тоном подсказал сержант, – мистер Стоунекс не предупредил вас, что ждет гостей на чай? И вы не готовили закуски?
– Вы правы, сэр. Я ни сном ни духом об этом не ведаю.
Сержант посмотрел на начальника. Распорядившись: «Хорошо, можете идти», – тот следил, пока за миссис Баббош не закрылась дверь. Затем он сказал нам с Остином:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101