Как ни странно, обнаружилось, что башня и шпиль не нуждаются в починке. А приблизительно сорок лет назад при осмотре было установлено, что где-то между тысяча шестисотым и тысяча шестьсот шестидесятым годом кто-то их очень искусно и удачно укрепил. Но записей никаких не существует.
– В таком случае, почему в башню закрыт доступ?
– Там находится какая-то древняя машина, которая может быть весьма опасна для всякого, кто к ней приблизится.
Я был заинтригован. В отчете о смерти Лимбрика-старшего упоминалась некая машина; кроме того, я вспомнил надпись: «все вещи крутятся , и человек , рожденный для трудов , крутится вместе с ними» , – и мне пришла в голову одна идея.
– Что же это?
– Никто по-настоящему не знает.
– В самом деле? Даже Балмер? – спросил я с улыбкой.
– Он признался, что совершенно сбит с толку.
– Он хорошо разбирается в строительстве соборов?
– Честно говоря, не очень. Хотя, я уверен, он толковый инженер. Перед тем как его нанял капитул, он строил мосты.
– Там есть большое колесо? – Ризничий уставился на меня, как на умалишенного.– Я о машине в башне. Приделано к ней гигантское колесо?
– Как ножное колесо, какие бывают в тюрьмах? – спросил он.
Я улыбнулся:
– Именно. Но немного поменьше. Приблизительно в полтора человеческих роста.
– Вынужден признаться, что я никогда там не бывал. Боюсь высоты. Но думаю, что есть.
Я догадывался, что это была за машина, и если я был прав, несколько фрагментов головоломки вставали на место. Однако при том, как я допек смотрителя, ожидать от него разрешения не приходилось.
Тут подошел доктор Карпентер:
– Скоро придут служащие из похоронного бюро, и я им скажу, чтобы забрали тело в морг.
– Я уведомил власти, – проговорил ризничий.– Думаю, будет устроено дознание.
– Кстати, – спросил меня доктор, – вам известно, что дознание по поводу смерти мистера Стоунекса состоится сегодня днем?
– Ужасное дело, – потряс головой доктор Систерсон.– Мне очень жаль, доктор Куртин: для вас все это – в чужом пиру похмелье.
Я поблагодарил его и обернулся к доктору:
– Нет, неизвестно. Хотя майор предупреждал меня, что оно может быть назначено на сегодня.
– В ратуйте, в два, – сказал он.– Но вероятно, вы знаете, что полиция нашла в доме Перкинса тайник с банкнотами?
– Остается предположить, что в его виновности теперь нет сомнений.
– Вероятно. – Доктор обратился к ризничему, показывая связку ключей: – Что делать с этим?
– Их нашли на теле? – спросил я.
– Рядом, – ответил доктор.
– Я их отдам доктору Локарду. – Ризничий принял у доктора ключи. Я заметил, что связок было две, каждая на металлическом кольце.– Это по его, библиотекарской, части.
– Я удивлен, что не вижу его здесь, – заметил я.
– За ним, разумеется, послали сразу, как только обнаружили эту печальную находку, – пояснил ризничий, – но он оказался занят.
– Я знаю, он очень интересуется этой историей. Он будет в восторге, когда узнает, что тайна раскрыта.
– Раскрыта? Не уверен, – проговорил доктор Карпентер.– Как по-вашему, доктор Куртин, что точно случилось той ночью?
– Бергойн погиб при падении лесов, которое устроил Гамбрилл – быть может, с помощью Лимбрика. Но затем самого Гамбрилла одолел его подручный и замуровал бесчувственное тело в стену.
– Ив одиночку поднял на место плиту? – Доктор Систерсон покачал головой.
– Да, это возможно.– Я не стал излагать свою теорию, поскольку хотел сначала получить доказательства.
– Все это весьма убедительно, – проговорил доктор Карпентер.– Но, к сожалению, основано на ложной посылке.
– Что вы имеете в виду? – вознегодовал я.
– Если я правильно вас понял, вы говорили, что Гамбрилл потерял глаз?
– Да.
– Тогда тело ему не принадлежит: оба глаза на месте. Я удивленно воззрился на него:
– Не может быть!
– Если вы сомневаетесь в моем клиническом заключении, то не хотите ли составить собственное? – с улыбкой предложил доктор.
При мысли о том, чтобы подойти к телу ближе, меня пробрала дрожь. Молодой умник выставил меня идиотом – и это было обидно.
Я собирался произнести слова, о которых бы впоследствии пожалел, но тут через южную дверь вошли трое незнакомцев – служащие похоронного бюро. Наскоро простившись с собеседниками, я поспешил на улицу.
Юный Поумранс все еще стоял среди небольшой толпы на ступенях; когда я проходил мимо, он поймал меня за рукав и взмолился, чтобы я рассказал о происходящем в соборе. Я вкратце поведал о находке и быстро вернулся в библиотеку. Куитрегард предложил мне чашку только что приготовленного кофе. Я согласился, поскольку знал, что он жаждет услышать новости, а кроме того, я и сам не прочь был облегчить душу после недавних мрачных впечатлений. И вот, как ни тянуло меня обратно к манускрипту, я сел и изложил Куитрегарду все, что мне удалось узнать. Как я заметил, эта тайна чрезвычайно его увлекала.
– Возможно, – заключили, – на дознании всплывет что-нибудь новенькое, но пока я теряюсь в догадках.
Куитрегард стукнул себя по лбу:
– Кстати, о дознании. Пока вас не было, приходил констебль из конторы коронера, чтобы сообщить: дознание по поводу смерти бедного мистера Стоунекса состоится сегодня днем.
– Мне уже сказал доктор Карпентер. В ратуше. Где это?
Он объяснил.
– Вы знаете, говорят, его состояние исчисляется в сотнях тысяч?
– И оно оставлено школе певчих?
– Ничуть не бывало, сэр. Я хочу сказать, таково было, вероятно, его намерение, но завещание не найдено. У адвоката его нет – так мне сказали. И пока что поиски в доме и в банке ничего не дали.
– В случае смерти без завещания наследниками станут ближайшие родственники – если они еще живы. О них что-нибудь известно?
– У него была сестра, но они перестали видеться чуть ли не с ее детства. Лет сорок назад.
– И брат, – ввернул я.
Молодой человек широко раскрыл глаза:
– Нет, брата не было. То есть я хотел сказать, прошу прощения, но вы ошибаетесь.
– Но мне ясно вспоминается, что он вчера упоминал своего брата. Он рассказывал о своем детстве в новом доме настоятеля и об играх, которые любили они с сестрой... и братом, – это его слова.
У Куитрегард а округлились глаза.
– Ни разу не слышал о брате. Мне известно, что он ссорился с сестрой, которая была много его моложе, и что она уехала из города, когда ей не исполнилось и двадцати. Помню рассказы моих родителей: с ней был связан какой-то скандал. Она как будто влюбилась в актера-ирландца из заезжей театральной труппы. Она хотела выйти за него замуж и, когда не получила позволения от брата, бежала со своим возлюбленным. С тех пор горожане потеряли ее из виду. До меня дошел слух, что она и сама...
– Разве нельзя допустить, что существовал еще и брат, который, быть может, умер или тоже уехал из города совсем молодым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– В таком случае, почему в башню закрыт доступ?
– Там находится какая-то древняя машина, которая может быть весьма опасна для всякого, кто к ней приблизится.
Я был заинтригован. В отчете о смерти Лимбрика-старшего упоминалась некая машина; кроме того, я вспомнил надпись: «все вещи крутятся , и человек , рожденный для трудов , крутится вместе с ними» , – и мне пришла в голову одна идея.
– Что же это?
– Никто по-настоящему не знает.
– В самом деле? Даже Балмер? – спросил я с улыбкой.
– Он признался, что совершенно сбит с толку.
– Он хорошо разбирается в строительстве соборов?
– Честно говоря, не очень. Хотя, я уверен, он толковый инженер. Перед тем как его нанял капитул, он строил мосты.
– Там есть большое колесо? – Ризничий уставился на меня, как на умалишенного.– Я о машине в башне. Приделано к ней гигантское колесо?
– Как ножное колесо, какие бывают в тюрьмах? – спросил он.
Я улыбнулся:
– Именно. Но немного поменьше. Приблизительно в полтора человеческих роста.
– Вынужден признаться, что я никогда там не бывал. Боюсь высоты. Но думаю, что есть.
Я догадывался, что это была за машина, и если я был прав, несколько фрагментов головоломки вставали на место. Однако при том, как я допек смотрителя, ожидать от него разрешения не приходилось.
Тут подошел доктор Карпентер:
– Скоро придут служащие из похоронного бюро, и я им скажу, чтобы забрали тело в морг.
– Я уведомил власти, – проговорил ризничий.– Думаю, будет устроено дознание.
– Кстати, – спросил меня доктор, – вам известно, что дознание по поводу смерти мистера Стоунекса состоится сегодня днем?
– Ужасное дело, – потряс головой доктор Систерсон.– Мне очень жаль, доктор Куртин: для вас все это – в чужом пиру похмелье.
Я поблагодарил его и обернулся к доктору:
– Нет, неизвестно. Хотя майор предупреждал меня, что оно может быть назначено на сегодня.
– В ратуйте, в два, – сказал он.– Но вероятно, вы знаете, что полиция нашла в доме Перкинса тайник с банкнотами?
– Остается предположить, что в его виновности теперь нет сомнений.
– Вероятно. – Доктор обратился к ризничему, показывая связку ключей: – Что делать с этим?
– Их нашли на теле? – спросил я.
– Рядом, – ответил доктор.
– Я их отдам доктору Локарду. – Ризничий принял у доктора ключи. Я заметил, что связок было две, каждая на металлическом кольце.– Это по его, библиотекарской, части.
– Я удивлен, что не вижу его здесь, – заметил я.
– За ним, разумеется, послали сразу, как только обнаружили эту печальную находку, – пояснил ризничий, – но он оказался занят.
– Я знаю, он очень интересуется этой историей. Он будет в восторге, когда узнает, что тайна раскрыта.
– Раскрыта? Не уверен, – проговорил доктор Карпентер.– Как по-вашему, доктор Куртин, что точно случилось той ночью?
– Бергойн погиб при падении лесов, которое устроил Гамбрилл – быть может, с помощью Лимбрика. Но затем самого Гамбрилла одолел его подручный и замуровал бесчувственное тело в стену.
– Ив одиночку поднял на место плиту? – Доктор Систерсон покачал головой.
– Да, это возможно.– Я не стал излагать свою теорию, поскольку хотел сначала получить доказательства.
– Все это весьма убедительно, – проговорил доктор Карпентер.– Но, к сожалению, основано на ложной посылке.
– Что вы имеете в виду? – вознегодовал я.
– Если я правильно вас понял, вы говорили, что Гамбрилл потерял глаз?
– Да.
– Тогда тело ему не принадлежит: оба глаза на месте. Я удивленно воззрился на него:
– Не может быть!
– Если вы сомневаетесь в моем клиническом заключении, то не хотите ли составить собственное? – с улыбкой предложил доктор.
При мысли о том, чтобы подойти к телу ближе, меня пробрала дрожь. Молодой умник выставил меня идиотом – и это было обидно.
Я собирался произнести слова, о которых бы впоследствии пожалел, но тут через южную дверь вошли трое незнакомцев – служащие похоронного бюро. Наскоро простившись с собеседниками, я поспешил на улицу.
Юный Поумранс все еще стоял среди небольшой толпы на ступенях; когда я проходил мимо, он поймал меня за рукав и взмолился, чтобы я рассказал о происходящем в соборе. Я вкратце поведал о находке и быстро вернулся в библиотеку. Куитрегард предложил мне чашку только что приготовленного кофе. Я согласился, поскольку знал, что он жаждет услышать новости, а кроме того, я и сам не прочь был облегчить душу после недавних мрачных впечатлений. И вот, как ни тянуло меня обратно к манускрипту, я сел и изложил Куитрегарду все, что мне удалось узнать. Как я заметил, эта тайна чрезвычайно его увлекала.
– Возможно, – заключили, – на дознании всплывет что-нибудь новенькое, но пока я теряюсь в догадках.
Куитрегард стукнул себя по лбу:
– Кстати, о дознании. Пока вас не было, приходил констебль из конторы коронера, чтобы сообщить: дознание по поводу смерти бедного мистера Стоунекса состоится сегодня днем.
– Мне уже сказал доктор Карпентер. В ратуше. Где это?
Он объяснил.
– Вы знаете, говорят, его состояние исчисляется в сотнях тысяч?
– И оно оставлено школе певчих?
– Ничуть не бывало, сэр. Я хочу сказать, таково было, вероятно, его намерение, но завещание не найдено. У адвоката его нет – так мне сказали. И пока что поиски в доме и в банке ничего не дали.
– В случае смерти без завещания наследниками станут ближайшие родственники – если они еще живы. О них что-нибудь известно?
– У него была сестра, но они перестали видеться чуть ли не с ее детства. Лет сорок назад.
– И брат, – ввернул я.
Молодой человек широко раскрыл глаза:
– Нет, брата не было. То есть я хотел сказать, прошу прощения, но вы ошибаетесь.
– Но мне ясно вспоминается, что он вчера упоминал своего брата. Он рассказывал о своем детстве в новом доме настоятеля и об играх, которые любили они с сестрой... и братом, – это его слова.
У Куитрегард а округлились глаза.
– Ни разу не слышал о брате. Мне известно, что он ссорился с сестрой, которая была много его моложе, и что она уехала из города, когда ей не исполнилось и двадцати. Помню рассказы моих родителей: с ней был связан какой-то скандал. Она как будто влюбилась в актера-ирландца из заезжей театральной труппы. Она хотела выйти за него замуж и, когда не получила позволения от брата, бежала со своим возлюбленным. С тех пор горожане потеряли ее из виду. До меня дошел слух, что она и сама...
– Разве нельзя допустить, что существовал еще и брат, который, быть может, умер или тоже уехал из города совсем молодым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101