Три недели назад парламентская армия подошла к городу и начала осаду. Там царил панический ужас. Многие из более состоятельных горожан сумели бежать – в их числе жена настоятеля Фрита и девять его детей. Он отослал их, в сопровождении нескольких слуг, в безопасное место – красивый усадебный дом в нескольких милях от Турчестера.
– Который он украл у колледжа!
– А, вы знаете об этом! Тогда вам известно, каким он был алчным негодяем.– Не отходя от стола, старый джентльмен добавил: – Пожалуйста, берите сладкое.
Я поблагодарил и начал нарезать шоколадный торт для себя и Остина. Старый джентльмен продолжал:
– Большинство горожан не имело слуг, на попечение которых можно было бы оставить свою собственность, поэтому им приходилось охранять ее самостоятельно – если она уже не пропала, так как многие дома были полностью или частично разрушены. Собор был обстрелян, несколько зданий на Соборной площади загорелось. Шесть дней назад городской комендант согласился капитулировать, при условии, что защитникам города будет позволено его покинуть и что город не будет разграблен.
Он переместился к пристенному столику, где стояли сахарница и кувшинчик с молоком. Я заметил, как он, вместо того чтобы взять их, принялся рассеянно стирать тряпкой надпись на грифельной доске. Потом принес сахар и молоко нам с Остином. Далее он вернулся к столу, нагруженному документами, и принялся их разбирать; он стоял вполоборота к нам и продолжал говорить:
– Роялисты бежали, но сторонники парламента, нарушив свое слово, разграбили и сожгли много домов. На шестой день армия двинулась дальше, оставив в городе небольшой гарнизон во главе с молодым офицером. Это я.– Он выпрямил спину и изобразил на лице юношескую решимость. Передо мной стоял, раздумывая над своими дальнейшими шагами, двадцатипятилетний офицер.– Положение мое отчаянное. Как может горстка солдат сдерживать шесть тысяч обозленных, готовых на все горожан? Только при помощи доброй воли, а иначе – страха. Но о доброй воле речи идти не может. А теперь положение еще осложнилось. Три дня назад – седьмого – по городу поползли слухи: приближается армия роялистов. Горожане возликовали. Спасение близко! На рыночной площади собралась толпа, и я приказал солдатам разогнать ее, стреляя поверх голов. Народ обозлился еще больше.
Я взял пирожное и заметил попутно, что Остин не притронулся к еде.
– На следующий день настоятель, известный приверженец королевской партии, произнес в соборе проповедь, призывая народ восстать; перед собором затеялся бунт, и я волей-неволей снова отдал приказ стрелять в воздух. На этот раз была ранена женщина: ее задела случайная пуля. Перед лицом крайней опасности я побоялся, что восставший народ провозгласит настоятеля своим главой, и приказал держать его под домашним арестом, для чего отправил к нему на постой двоих кавалеристов. Девятого я приходил сюда, чтобы сообщить ему об этом.
– Однако он был лицо духовное, – вмешался я.– Сан требовал уважения, пусть даже его носитель был алчным и бесчестным интриганом.
Старый джентльмен вышел из роли и сурово заметил:
– Вы – Фрит!
– Прошу прощения. Что вы имеете в виду?
– Это ваша роль. Поэтому не нужно говорить о нем. Особенно в таких выражениях. Говорите от его имени и защищайте себя.– Внезапно он вновь превратился в юного офицера.– Господин настоятель , вы не покинете этот дом без моего разрешения.
– Я представитель церкви , – произнес я не слишком уверенно.– Вы обязаны проявлять ко мне уважение. – И с сознанием своего величия добавил: – Юный сэр.
– Вы дурак , сэр , – сурово отозвался хозяин, и я почувствовал, что краснею.– Причем дурак безнравственный , поскольку занимаетесь политиканством ради собственных целей , рискуя многими жизнями.
– Бред. – Моя реплика была несколько вялой. Старый джентльмен, на миг возникнув, нахмурился; это значило, что мне следует лучше стараться. Затем он мгновенно исчез вновь.
– Вы предатель , сэр. Вы надеетесь , что , если вы поможете отвоевать город для короля , вас вознаградят епископским саном. За всем , что вы делаете , стоит корыстный интерес. – Договорив, он отвернулся и стал рыться в куче документов.
– Чем же вы можете подкрепить подобное утверждение? – вопросил я негодующим тоном; как ни странно, мне захотелось защитить Фрита.
– Рассказами о том , как вы вели себя прежде , – отозвался собеседник, откладывая в сторону документ.– Вы алчная и честолюбивая посредственность; возвышения вы добились , раболепствуя перед начальством и помыкая нижестоящими. Вы ограбили фонд и присвоили себе имущество колледжа.
– Я отвергаю эту клевету. Собственностью колледжа я завладел лишь затем , чтобы она не была конфискована вашими друзьями , сторонниками парламента.
– Тьфу! Если вы говорите искренне , то это показывает , как легко вы оправдываете себя в собственных глазах , что служит признаком глубоко укоренившейся нечестности. Или вы хотите сказать , что вас никогда не посещали постыдные честолюбивые мысли , что вы не мечтали возвыситься? Что вам ни разу в жизни не хотелось присвоить чужое? – Он пронизывал меня взглядом, и я не знал, играет он роль или действительно обвиняет меня. Не прочел же он мои мысли? Вспомнив об искушении, которому подвергся недавно, я покраснел.
– Я... Нет.
– Вы требуете уважения к сану и все же замыслили убийство Уильяма Бергойна , чтобы избавиться от соперника , претендовавшего на должность настоятеля. За одно это я привлек бы вас к суду и.повесил , и никто в городе не пролил бы над вами слезу.
– Я не замышлял его смерти.
– Что же , вы не стремились его уничтожить?
– Да , я его ненавидел. Ненавидел за то , что он , пользуясь незаслуженными преимуществами , собирался сделаться настоятелем вместо меня. И еще за то , что он умнее меня! – взвился я. Что заставило меня это выкрикнуть?
– Если вы намерены убить всех , кто умнее вас , вам немало придется попотеть.
Прежде чем я успел произнести слово в свою защиту, хозяин, все еще в роли молодого офицера, сказал:
– Вышло, однако, что я рассчитал неправильно. Видя, как поступают с человеком, которого они, при всем к нему презрении, все же признали своим главой, горожане разъярились. В то же день озлобленная толпа явилась на Соборную площадь, чтобы его спасти. Снова мне пришлось приказать своим людям открыть огонь, и на этот раз несколько человек было ранено. Мне ясно, что в следующий раз горожане выступят организованней и большими силами, и тогда нам несдобровать. Так вот, сэр, что мне делать?
– Согласен, перед вами трудная дилемма. И что вы предприняли?
– Мне нужно найти способ избавиться от настоятеля, но сделать это таким образом, чтобы запятнать его в глазах горожан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Который он украл у колледжа!
– А, вы знаете об этом! Тогда вам известно, каким он был алчным негодяем.– Не отходя от стола, старый джентльмен добавил: – Пожалуйста, берите сладкое.
Я поблагодарил и начал нарезать шоколадный торт для себя и Остина. Старый джентльмен продолжал:
– Большинство горожан не имело слуг, на попечение которых можно было бы оставить свою собственность, поэтому им приходилось охранять ее самостоятельно – если она уже не пропала, так как многие дома были полностью или частично разрушены. Собор был обстрелян, несколько зданий на Соборной площади загорелось. Шесть дней назад городской комендант согласился капитулировать, при условии, что защитникам города будет позволено его покинуть и что город не будет разграблен.
Он переместился к пристенному столику, где стояли сахарница и кувшинчик с молоком. Я заметил, как он, вместо того чтобы взять их, принялся рассеянно стирать тряпкой надпись на грифельной доске. Потом принес сахар и молоко нам с Остином. Далее он вернулся к столу, нагруженному документами, и принялся их разбирать; он стоял вполоборота к нам и продолжал говорить:
– Роялисты бежали, но сторонники парламента, нарушив свое слово, разграбили и сожгли много домов. На шестой день армия двинулась дальше, оставив в городе небольшой гарнизон во главе с молодым офицером. Это я.– Он выпрямил спину и изобразил на лице юношескую решимость. Передо мной стоял, раздумывая над своими дальнейшими шагами, двадцатипятилетний офицер.– Положение мое отчаянное. Как может горстка солдат сдерживать шесть тысяч обозленных, готовых на все горожан? Только при помощи доброй воли, а иначе – страха. Но о доброй воле речи идти не может. А теперь положение еще осложнилось. Три дня назад – седьмого – по городу поползли слухи: приближается армия роялистов. Горожане возликовали. Спасение близко! На рыночной площади собралась толпа, и я приказал солдатам разогнать ее, стреляя поверх голов. Народ обозлился еще больше.
Я взял пирожное и заметил попутно, что Остин не притронулся к еде.
– На следующий день настоятель, известный приверженец королевской партии, произнес в соборе проповедь, призывая народ восстать; перед собором затеялся бунт, и я волей-неволей снова отдал приказ стрелять в воздух. На этот раз была ранена женщина: ее задела случайная пуля. Перед лицом крайней опасности я побоялся, что восставший народ провозгласит настоятеля своим главой, и приказал держать его под домашним арестом, для чего отправил к нему на постой двоих кавалеристов. Девятого я приходил сюда, чтобы сообщить ему об этом.
– Однако он был лицо духовное, – вмешался я.– Сан требовал уважения, пусть даже его носитель был алчным и бесчестным интриганом.
Старый джентльмен вышел из роли и сурово заметил:
– Вы – Фрит!
– Прошу прощения. Что вы имеете в виду?
– Это ваша роль. Поэтому не нужно говорить о нем. Особенно в таких выражениях. Говорите от его имени и защищайте себя.– Внезапно он вновь превратился в юного офицера.– Господин настоятель , вы не покинете этот дом без моего разрешения.
– Я представитель церкви , – произнес я не слишком уверенно.– Вы обязаны проявлять ко мне уважение. – И с сознанием своего величия добавил: – Юный сэр.
– Вы дурак , сэр , – сурово отозвался хозяин, и я почувствовал, что краснею.– Причем дурак безнравственный , поскольку занимаетесь политиканством ради собственных целей , рискуя многими жизнями.
– Бред. – Моя реплика была несколько вялой. Старый джентльмен, на миг возникнув, нахмурился; это значило, что мне следует лучше стараться. Затем он мгновенно исчез вновь.
– Вы предатель , сэр. Вы надеетесь , что , если вы поможете отвоевать город для короля , вас вознаградят епископским саном. За всем , что вы делаете , стоит корыстный интерес. – Договорив, он отвернулся и стал рыться в куче документов.
– Чем же вы можете подкрепить подобное утверждение? – вопросил я негодующим тоном; как ни странно, мне захотелось защитить Фрита.
– Рассказами о том , как вы вели себя прежде , – отозвался собеседник, откладывая в сторону документ.– Вы алчная и честолюбивая посредственность; возвышения вы добились , раболепствуя перед начальством и помыкая нижестоящими. Вы ограбили фонд и присвоили себе имущество колледжа.
– Я отвергаю эту клевету. Собственностью колледжа я завладел лишь затем , чтобы она не была конфискована вашими друзьями , сторонниками парламента.
– Тьфу! Если вы говорите искренне , то это показывает , как легко вы оправдываете себя в собственных глазах , что служит признаком глубоко укоренившейся нечестности. Или вы хотите сказать , что вас никогда не посещали постыдные честолюбивые мысли , что вы не мечтали возвыситься? Что вам ни разу в жизни не хотелось присвоить чужое? – Он пронизывал меня взглядом, и я не знал, играет он роль или действительно обвиняет меня. Не прочел же он мои мысли? Вспомнив об искушении, которому подвергся недавно, я покраснел.
– Я... Нет.
– Вы требуете уважения к сану и все же замыслили убийство Уильяма Бергойна , чтобы избавиться от соперника , претендовавшего на должность настоятеля. За одно это я привлек бы вас к суду и.повесил , и никто в городе не пролил бы над вами слезу.
– Я не замышлял его смерти.
– Что же , вы не стремились его уничтожить?
– Да , я его ненавидел. Ненавидел за то , что он , пользуясь незаслуженными преимуществами , собирался сделаться настоятелем вместо меня. И еще за то , что он умнее меня! – взвился я. Что заставило меня это выкрикнуть?
– Если вы намерены убить всех , кто умнее вас , вам немало придется попотеть.
Прежде чем я успел произнести слово в свою защиту, хозяин, все еще в роли молодого офицера, сказал:
– Вышло, однако, что я рассчитал неправильно. Видя, как поступают с человеком, которого они, при всем к нему презрении, все же признали своим главой, горожане разъярились. В то же день озлобленная толпа явилась на Соборную площадь, чтобы его спасти. Снова мне пришлось приказать своим людям открыть огонь, и на этот раз несколько человек было ранено. Мне ясно, что в следующий раз горожане выступят организованней и большими силами, и тогда нам несдобровать. Так вот, сэр, что мне делать?
– Согласен, перед вами трудная дилемма. И что вы предприняли?
– Мне нужно найти способ избавиться от настоятеля, но сделать это таким образом, чтобы запятнать его в глазах горожан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101