Встретившийся с Павлом в Петербурге Австрийский Император Иосиф II
так отзывается о нем в письме к своей матери:
"Великий Князь и Великая Княгиня, которых, при полном согласии и при
дружбе, господствующими между ними, нужно считать как бы за одно лицо,
чрезвычайно интересные личности. Они остроумны, богаты познаниями и
обнаруживают самые честные, правдивые и справедливые чувства, предпочитая
всему мир и ставя выше всего благоденствие человечества. Великий Князь
одарен многими качествами, которые дают ему полное право на уважение".
Великий Герцог Леопольд, сопровождавший Павла из Австрии в
Флоренцию, писал своему брату Императору Австрии Иосифу II:
"Граф Северный, кроме большого ума, дарований и рассудительности,
обладает талантом верно постигать идеи и предметы, и быстро обнимать все их
стороны и обстоятельства. Из всех его речей видно, что он исполнен желанием
добра. Мне кажется, что с ним следует поступать откровенно, прямо и честно,
чтобы не сделать его недоверчивым и подозрительным. Я думаю, что он будет
очень деятелен; в его образе мыслей видна энергия. Мне он кажется очень
твердым и решительным, когда становится на чем-нибудь, и, конечно, он не
принадлежит к числу тех людей, которые позволили бы кому бы то ни было
управлять собою. Вообще, он кажется, не особенно жалует иностранцев и будет
строг, склонен к порядку, безусловной дисциплине, соблюдению установленных
правил и точности. В разговоре своем он ни разу и ни в чем не касался
своего положения и Императрицы, но не скрыл от меня, что не одобряет всех
обширных проектов и нововведений в России, которые в действительности
впоследствии оказываются имеющими более пышности и названия, чем истинной
прочности. Только упоминая о планах Императрицы относительно увеличения
русских владений на счет Турции и основания империи в Константинополе, он
не скрыл своего неодобрения этому проекту и вообще всякому плану увеличения
монархии, уже и без того очень обширной и требующей заботы о внутренних
делах. По его мнению следует оставить в стороне все эти бесполезные мечты о
завоеваниях, которые служат лишь к приобретению славы, не доставляя
действительных выгод, а напротив, ослабляя еще более Государство. Я
убежден, что в этом отношении он говорил со мной искренно.
"Душа его, - пишет в своих "Записках" графиня В. Я. Головина, - была
прекрасна и исполнена добродетелей, и, когда они брали верх, дела его были
достойны почтения и восхищения. Надо отдать ему справедливость: Павел был
единственный Государь, искренно желавший восстановить престолы, потрясенные
революцией; он один также полагал, что законность должна быть основанием
порядка".
III
С. Платонов, как впрочем и другие историки, тоже признает, что Павел
Первый имел характер "благородный и благодушный от природы". И что только
"постоянное недовольство своим угнетенным положением, боязнь лишиться
престола, частые унижения и оскорбления, каким подвергался Павел от самой
Екатерины и ее приближенных, - могли, конечно, испортить его характер,
благородный и благодушный от природы". (1) То, что есть тяжелого в
характере Павла - есть опять одно из многих тяжелых наследств, которые
оставила Екатерина России после своего "Златого века". Павлу долгие годы
пришлось жить под страхом лишения свободы и насильственной смерти.
Трагическая судьба его отца и несчастного императора Иоанна VI, всю жизнь
проведшего в заключении - могла стать и его судьбой.
С. Платонов указывает, что еще когда Павел был Великим Князем
"нервная раздражительность приводила его к болезненным припадкам тяжелого
гнева". Когда же появились эти припадки и что было причиной их? Панин все
время настраивал Павла против матери. Павла старались вовлечь в заговор
против матери, гарантируя сохранение жизни Екатерины. Павла соблазняли тем,
что он имеет все законные права на корону, отнятую у него матерью.
Благородный Павел отказался получить принадлежащий ему трон таким путем.
Опасаясь, чтобы Павел не сообщил матери их предложение заговорщики
попытались отравить его.
"Раздражительность Павла происходила не от природы, - сообщил Павел
Лопухин князю Лобанову-Ростовскому, - а была последствием одной попытки
отравить его". "Князь Лопухин уверял меня, - пишет кн. Лобанов-Ростовский,
что этот факт известен ему из самого достоверного источника. Из последующих
же моих разговоров с ним я понял, что это сообщено было самим Императором
княгине Гагариной". (2)
По мнению историка Шильдера, большого знатока всех событий "Златого
века", это покушение можно отнести к 1778 году. Инициаторами отравления
были Орловы, мечтавшие разделить власть с Екатериной.
"Когда Павел был еще великим князем, - сообщает Шильдер, - он
однажды внезапно заболел; по некоторым признакам доктор, который состоял
при нем, угадал, что великому князю дали какого-то яда, не теряя времени,
тотчас принялся лечить его против отравы. (Шильдер указывает имя, это был
лейб-медик Фрейганг). Больной выздоровел, но никогда не оправился
совершенно; с этого времени на всю жизнь нервная его система осталась
крайне расстроенною: его неукротимые порывы гнева были ничто иное, как
болезненные припадки, которые могли быть возбуждаемы самым ничтожным
обстоятельством". (3)
Описывая эти припадки, кн. Лопухин говорил: "Император бледнел,
черты лица его до того изменялись, что трудно было его узнать, ему давило
грудь, он выпрямлялся, закидывал голову назад, задыхался и пыхтел.
Продолжительность этих припадков не всегда одинакова". Но как только
припадок проходил, верх брало прирожденное благородство Павла.
"Когда он приходил в себя, - свидетельствует кн. Лопухин, - и
вспоминал, что говорил и делал в эти минуты, или когда из его приближенных
какое-нибудь благонамеренное лицо напоминало ему об этом, то не было
примера, чтобы он не отменял своего приказания и не старался всячески
загладить последствия своего гнева".
* * *
В. Н. Головина в своих воспоминаниях сообщает следующие подробности
о попытке вовлечь Павла в заговор против матери:
"Граф Панин, сын графа Петра Панина, ни в чем нее похож на своего
отца, у него нет ни силы характера, ни благородства в поступках; ум его
способен только возбуждать смуты и интриги. Император Павел, будучи еще
Великим Князем, высказал ему участие, как племяннику гр. Никиты Панина,
своего воспитателя. Граф Панин воспользовался добрым расположением Великого
Князя, удвоил усердие и угодливость и достиг того, что заслужил его
доверие. Заметив дурные отношения между Императрицей и ее сыном, он захотел
нанести им последний удар, чтобы быть в состоянии удовлетворить потом своим
честолюбивым и даже преступным замыслам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415