Работа самосознания происходила так сказать, в субъекте беспрерывно
меняющемся".
Поставив вопрос не является ли нынешний русский народ психологически
новым народом, Тихомиров на этот вопрос отвечает отрицательно. "Общий тип
современной русской национальности, в психологическом типе, несомненно,
остался тот же, как был в Московской Руси. Сравнение исторически известных
личностей и деятелей, сравнение песен, пословиц и т.д. несомненно убеждает,
что в общем русский народ XX века в высшей степени сходен с народом ХVII
века".
Объясняется это по мнению Л. Тихомирова тем, что "русская
национальность и раньше сложилась, как тип смешанный. Новые примеси, -
особенно столь разнообразные - не мешали, поэтому, сохранению прежнего типа
и, быть может, даже способствовали его более яркому выражению".
"Если тип русского, - пишет Л. Тихомиров, - остался тот же, то его
характеристическая "универсальность" проявилась еще больше и сознательная
разгадка его всеми наблюдателями признавалась очень нелегкою. Русским,
ввиду указанных выше причин, в период его ученического просвещения выпали
очень тяжелые задачи в области самопознания. Усложнило эту работу еще
больше заимствование Петром западных форм государственного строительства.
Рабское усвоение образованными русскими духа и форм западной
культуры, которую они восприняли как "общечеловеческую" привело к
сильнейшей форме космополитизма и презрению ко всему русскому, в том числе
и к национальному государству и национальной власти".
"Несмотря на то, что проблески национального самосознания у русского
народа проявились очень рано, сильное подражание образованных слоев
европейской культуре сильно затруднили выработку национального
политического сознания".
"Развитие монархического принципа, его самосознание, - замечает Л.
Тихомиров в главе "Инстинкт и сознание", - после Петра у нас понизилось и
он держался у нас по-прежнему голосом инстинкта, но разумом не объяснялся".
"Монархический принцип развивался у нас до тех пор, пока народный
нравственно-религиозный идеал, не достигая сознательности, был фактически
жив и крепок в душе народа. Когда же европейское просвещение поставило у
нас всю нашу жизнь на суд и оценку сознания, то ни православие, ни
народность не могли дать ясного ответа на то, что мы такое, и выше мы или
ниже других, должны ли, стало быть, развивать свою правду, или брать ее у
людей ввиду того, что настоящая правда находится не у нас, а у них?"
"Чувство инстинкта, - пишет он в другом месте, - проявлялось в
России постоянно, достаточно, но сознательности теории царской власти и
взаимоотношения царя с народом - очень мало. Все, что касалось теории
государства и права в Петербургский период ограничивалось простым
списыванием европейских идей. Усвоивши западные политические идеи часть
русского образованного общества начало борьбу против национальной власти".
"Как бы то ни было, в отношении политического творчества, Россия за
этот период сделала меньше всего.
Первые зачатки самоопределения у нас начались очень скоро после
Петровской реформы. Чувствуя в себе какое-то несходство с европейским
миром, стали задавать себе вопрос: что такое Россия? Началось собирание
русского народного творчества, уже при Екатерине II очень заметное, а Кирша
Данилов явился даже при Петре I. Внимание, любопытство к народности было
первым признаком начавшегося самоопределения...
...Россия опознала себя и со стороны искусства - музыки, живописи. В
значительной степени она в этом отношении стала обеспечена от простой
подражательности.
Но в области самосознания умственного - вся эта работа доселе
остается на первых начатках. И вот почему мы не можем доселе развить
самостоятельного политического творчества. Наша сознательность сделала
сравнительно больше успехов в области религиозной. Требование сознательной
веры отразилось в области богословской мысли, сначала самым сильным
подражанием и "сознательность" черпалась в источниках римско-католических и
особенно протестантских. При этом у нас оказалось гораздо более тяготения к
протестантству. Наша богословская мысль развивалась долго в очень опасном
направлении, так что существует мысль, что лишь великая учительная мысль
Филарета Московского спасла у нас православие. Если это и преувеличено, то
все же точное ограничение православия от римского католицизма и
протестантизма у нас совершилось только в средине XIX века в результате
великих трудов главным образом митрополита Филарета и А. С. Хомякова.
Однако же и в этой области мы не достигли полного сознания, способного к
твердой формулировке и ясному плану действия. Ибо православное сознание
наше стало незыблемо лишь в области догмата, но никак не в области
церковной жизни, содержание которой доселе у нас не общепризнанно".
О том, что Петербургский период подходит к концу, ясно понимал уже
Достоевский.
"Петровская реформа, - указывает Достоевский, - продолжавшаяся
вплоть до нашего времени, дошла, наконец, до последних своих пределов.
Дальше нельзя идти, да и некуда: нет дороги ,она вся пройдена".
"Вся Россия, - писал он в одном из писем незадолго перед смертью, -
стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездною".
Петр Первый уничтожил массу народа во имя приведения Руси в
культурный вид. Но лишив Россию основ самобытной культуры он превратил ее
высшие социальные слои в вечных подражателей европейской культуре.
Трагический результат общеизвестен: ни Европы из России не получилось, ни
России не стало.
Английский ученый Пальмер, изучавший в 60-х годах XVIII столетия в
Москве религиозную новаторскую деятельность Патриарха Никона, которая
вызвала величайшее несчастье в истории русского народа - религиозный
раскол, предвидел скорую гибель Петербургского периода.
"Что ждет Россию в будущем? Завладеет ли ею немецкий материализм и в
конце концов наступит апостасия от самого имени: христианского, или же
наступит православная реакция".
XXVI. ВОПРОС ОТ КОТОРОГО ЗАВИСИТ - "БЫТЬ ИЛИ
НЕ БЫТЬ РОССИИ"
История сыграла с Петром I, как и со всеми революционерами жестокую
шутку. Из его утопических замыслов почти ничего полезного не получилось.
Как верно определял их Тихомиров:
"Политическая сущность бытия русского народа состоит в том, что он
создал свою особую концепцию государственности, которая ставит выше всего,
выше юридических отношений, начало этическое.
Этим создана русская монархия, как верховенство
национального-нравственного идеала, и она много веков вела народ к развитию
и преуспеянию, ко всемирной роли, к первой роли среди народов земных -
именно на основе такого характера государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415